— Верно. Оттого и зовется — «блесна»!
— Но ведь чешуйки-то вылетают, ее после каждой рыбалки чинить надо.
— Не надо! — возразил Игнач. — Зимой хороший хозяин много блесен наделает — на все лето хватит. Ну, а лентяй, либо нерадивый там, не запасливый, — чинит, конечно. Все чинить надо, Николай. И избу, и одежду, и упряжь… У вас-то что, не так разве?
— А леска?
— Настоящая? — Игнач почесал на ходу затылок. — Настоящая дорого стоит… Ее купцы из жарких стран привозят. По толщине — как конский волос, но длинная — жуть. И без узлов. Говорят, растение это такое, его как лен трепят… Называется ли… ли… ли… Она!
— Лиана!
— Во! В самую точку попал! Она самая. А у вас из чего блесна?
— Я покажу сейчас. — Коля вынул из одного из тюков со снаряжением красивую фирменную коробку. — На, дарю! «Fischer», ФРГ, набор крючков и блесен… — Коля оглянулся на Олену. — А вот тебе… — он протянул Олене свежий банан. — Нашел закуску-то! Даже не знаю, как банан в ней оказался. Сергей, поди, ученый этот караульный, для хохмы подложил. На! …Но это не все, не думай… У меня с собой еще кое-что есть…
— Да видно уж! — вздохнула Олена, осторожно принимая банан и явно не зная, как им распорядиться. — Князь — не пахарь…
— Да не князь я, — старлей, говорил же… У нас, кстати, князей олигархами зовут…
Олена рассмеялась, будучи уверенной, что Коля пошутил.
— Попробуй князя олигархом назови! Кнута отведаешь.
— О-о-о! — изумился Игнач, осмотрев снасти. — Работа!.. — он протянул обратно набор. — Пяток коней, наверное, стоит.
— Всего семь баксов. Бери-бери, у меня еще есть!
— Баксы? — брови Игнача удивленно взлетели вверх.
— Зеленые, — кивнул Коля.
— Незрелые? — уточнил Игнач.
Коля только махнул рукой, отчаявшись.
— Добрый ты, вижу, князь, — с теплом в голосе сказал Игнач. — Даже на князя-то там, на воеводу, и не похож вовсе! Видно, година горькая, час испытаний и новых людей — душой набольших — вперед вывела-двинула… Ордынцев, вишь, пожалел! Сердце, видать, в тебе неуемное! — Игнача явно вело после стопки. —Ну, да и я уж тебя смеховой историей потешу! Будешь доволен… Смеяться начнешь, до вечера не остановишься. Вот, слушай. Встретились как-то во чистом поле Алеша Попович, Добрыня Никитич и русский. И говорит им русский: «Эй, богатыри…». Что ты скривился-то? — осекся Игнач.
— Да знаю я этот анекдот: «Взяли литр без закуски Пушкин, Лермонтов и русский…» Ему лет сто, наверное.
— Ну, ты чего, обиделся, что ли?! Ты же наш, ты ж Николай Аверьянов… Русак! Не какой-нибудь там… Микула Селянинович, Чурила Пленкович…
— Что не ешь? — повернулся он к Олене, чтобы сменить тему. — Не любишь бананы?
— Очень люблю! — горячо заверила Олена и, чтобы не обижать странного князя, попыталась откусить банан, не чистя его.
— Вот так! — показал Коля, очистив банан. — Это едят вот так!
— Очень вкусно! — искренне восхитилась Олена. — Мед!
— Глухомань тут у вас, глухомань… А далеко ли до Хабаровска отсюда?
— Хабаровск? — наморщил лоб Игнач. — А это что? Лог? Распадок? Овраг?
— Город. Большой город.
— Впервые слышу.
— Понятно. А вот я еще спросить хочу, — неужели вас не удивило это самое, на чем я к вам в гости пожаловал?
— Еще бы! — промычала Олена с набитым ртом.
— А чего ж ни одного вопроса не задали?
— Кто ж такие вопросы-то задает? — нахмурился Игнач. — Вот ты, представь, дружинником у князя, разве ж я могу спросить: «А сколько тебе князь платит»? Или купца пытать начать — много ли наторговал? Захочешь — сам скажешь.
— Нет, тут другое.
— Да то же самое! — возразил Игнач. — Что твое, то твое. Вопросы неуместны. Или, думаешь, я в Берестиху приду и начну выспрашивать: «А это что? А это как? А из чего? А зачем? А почему?» О чужом выспрашивать — самая короткая дорожка на сук. — Игнач махнул рукой, указывая на бухту капронового фала на плече ближайшего татарина. — Вот тут и спросишь: «А веревка из чего у тебя? На пеньковую-то не похожа!»
Олена, доев банан, расхохоталась в голос.
— Гостя надо сначала напоить, накормить, в баньке выпарить, а потом уж и расспрашивать! Вот у нас как!
— Видно, это я из диких краев приехал, — кивнул Аверьянов.
— Вот ты меня накормил, можешь теперь расспрашивать, — кокетливо предложила Олена. — О чем угодно.
Повернувшись к ней, Аверьянов встретился с ее взглядом — до того простым, откровенным, озорным и влюбленным до ужаса, что, окаменев вдруг душой, поперхнулся. Все его заранее заготовленные вопросы типа: «Какой сейчас год?», «Чем Антарктика отличается от Антарктиды?», «Какие папиросы курил В. И. Ленин?», «Кто в стране президент?», «Как фамилия первого в мире космонавта?» — которые он хотел было задать прямо, в лоб, вдруг вылетели из его головы.
Он покраснел внезапно, замычал и еле выдавил из себя:
— До реки Амур тут далеко?
— Я такой реки не знаю.
— Понятно, — кивнул Коля растерянно. — Мне все понятно.
— А мне непонятно, — рассмеялась, заметив его смущение, Олена. — У банана всегда шкура слезает легко или только во время линьки?
— Всегда, — ответил Коля, отчаявшись вконец. — У зрелого банана-самца шкура слезает сама!
— Я так и думала! — с восторгом глядя на Колю, кивнула Олена.
«Вот ситуация-то! Вот влип-то! Тьфу!!! — подумал Аверьянов. — Да в прошлом я, в глубоком прошлом… Это ж ежу ясно… А как отсюда выбираться? Туман сплошной. А может, и не в прошлом… А может, прилетят, спасут…»
Но сердце подсказывало — не надейся! Не прилетят и не спасут. Хоть ты и в прошлом. Это верно. Но не спасут, не жди. Не прилетят.
Не доезжая ворот, Игнач остановился.
— Дальше нам не по пути, — он протянул Коле назад его дар — набор крючков и блесен. — Это слишком дорогой подарок. Не обижайся. Подари людям! — Игнач кивнул в сторону крепости. — А вот коня бы одного я взял бы. Вчера не надо было, а сейчас — пора! Пришло другое время, чувствую. Нужен конь.
— Бери любого.
Помогая Коле перевьючивать коней, освобождая выбранного, Игнач, наклонившись, сказал вполголоса, чтобы только Коля слышал:
— Совет тебе — убейте этих татар… Сразу же.
— Ты что? — изумился Коля.
— Так будет лучше. Поверь, — кивнув, Игнач вскочил на коня и поскакал от Берестихи, в сторону леса.
Проводив его взглядом, Коля повернулся к Олене:
— Кто он?
