— Давай!
Перед Чунгулаем поставили разведчика, сбежавшего накануне вечером с речной переправы, — спасаясь от Игнача.
Воин трясся — то ли от холода, то ли от страха.
— Расскажи, смелый батыр, что ты видел?
— Там… Там переправа… Нас было трое: Ядгар, Алихан и я… Остался я.
— А ты кто? Сам-то?
— Я — Буранбай… А там колдун! …Мертвый! Ядгара зарезал…
— Кто зарезал? Колдун зарезал? Или мертвый зарезал?
— Мертвый колдун Ядгара зарезал!
— Ты можешь говорить, чтобы повелитель понял то, что ты знаешь, и увидел мысленным взором то, что ты видел? — спросил Буранбая Шаим.
— Могу! — кивнул тот с готовностью и снова понес околесицу: — Я — Буранбай! На переправе… По броду реки плыл мертвый колдун… На боку… Вдруг он встал!
— Уберите его, пусть отдохнет! — раздраженно отмахнулся Чунгулай.
Буранбая, подхватив под мышки, оттащили долой с глаз повелителя.
— Ну вот что, — вынес вердикт Чунгулай. — Вчера разведка столкнулась со злым, могучим колдовством. Только очень наивный темник бросит свою Орду на гром, который пробивает затылок и входит в голову… А потом, чтобы выйти из головы, отрывает лицо. Верно, Бушер?
— Верно, мой повелитель!
— Я не настолько глуп, чтоб рисковать всеми людьми и своей славой мудрого полководца. Шаим, подготовь ударный отряд из опытных воинов. Вдвое сильнее вчерашней разведки!
— Слушаюсь, повелитель!
— И еще. Скажешь людям, что колдуна надо взять живым. Мне нужен хороший новый лекарь и кудесник… Бушер стал стар…
— Я понял тебя, повелитель! — злорадно покосившись на Бушера, кивнул Шаим. — Кто поведет отряд? Ты разрешишь мне?
— Нет! Отряд поведет Хубгэ. …Ты, Шаим, мне еще пригодишься…
Шаим склонил голову перед Чунгулаем. На лице его играла улыбка торжества.
— Их много?
— Армада, — ответил Коля, опуская бинокль.
— Смерть, если валом пойдут.
— Не факт. — Аверьянов вставил ленту в крупнокалиберный пулемет и поправил разложенные под рукой ручные гранаты. — «Много» еще не значит «хорошо»! …Но это, — он похлопал по пулемету, — на самый последний случай. Вы как там — готовы? — крикнул он мужикам, возящимся с тяжелыми мешками возле ворот.
— Ага! — ответили снизу. — Как только, так сразу!
— Пойдем посмотрим.
— Ты дашь мне пострелять? — спросил Жбан, идя за Колей к воротам.
— Нет, — отрезал Коля.
— Не доверяешь, — обиделся Жбан.
— Не в этом дело. Патронов мало. Я попадаю, в беглом, — восемь из десяти. А у тебя девять из десяти улетят в молоко.
— Нет молока, — возразил Жбан. — Коровы после вчерашних ужасов доиться перестали.
— Я не про то. Ты пугаешься звука выстрела, я заметил вчера. Пока не перестанешь вздрагивать — стрелять не будешь.
— Но ведь тебя, Коля, могут ранить… А никто из нас стрелять не умеет!
— Вот это верно, — кивнул Коля, осматривая нехитрое приспособление в воротах. — Здорово сделали. А кольца откуда?
— Глухарь придумал. И на рассвете отковал.
— Вот это руки! — восхитился Коля.
— У Глухаря-то?! — подхватили мужики. — Не руки, золото!
— Он бабам иглы швейные, знаешь, Коль, кует — девичий волос по толщине.
— И глаз как у ястреба.
— И слышит плохо… — задумчиво протянул Коля.
— Что?! — приставил ладонь к уху Глухарь.
— Вот что! — решился Аверьянов, протягивая Глухарю спецназовский автомат с глушителем. — Смотри сюда. Вот эту штуку вниз, это предохранитель… А мушка с планкой — чтоб на одной линии… — он мельком взглянул на Жбана. — Извини…
Сбившийся плотно отряд выстроился на опушке… Кони нетерпеливо плясали на месте, звериным чутьем предчувствуя скорый бег-Сотник Хубгэ опытным хватким взором окинул своих батыров. Поднял руку… Все напряглись. Секунда. Хубгэ махнул — на штурм!
Отряд сорвался с места и, мгновенно рассыпавшись, понесся к Берестихе.
— Пошли!
— Валом?
— Нет! Не валом, — радостно сообщил Коля. — Ударный кулак. Разведка боем. Это очень хорошо.
— Чего хорошего-то?
— Боятся!
— Татары не боятся никого!
— Кроме нас! Нас опасаются.
— С чего ты взял-то?
— Училище!
— Не понял?
— И в Академии год уж отучился. Ладно, автобиографию — на потом… — Коля Аверьянов повернулся вниз: — Слушай команду! Работаем штатный вариант! Приоритет операции — «скорость»!
— Штатный! Приоритет поняли! — ответили снизу мужики.
— По местам!
— Все на местах!
— Открыть ворота!
И ворота Берестихи быстро и плавно распахнулись, встречая татарский отряд: за ночь Глухарь успел отковать несложные два рычага для «дистанционно-оперативного управления шлюзом», — как выразился Коля Аверьянов.
До Берестихи оставалось не больше полета стрелы, как вдруг ворота крепостишки быстро распахнулись. Взгляд Хубгэ быстро скользнул по стенам крепости — на стенах ни души! На открывшейся взгляду «площади» внутри Берестихи, на Красном крыльце княжьих «хором», — никого!
Хубгэ понял — народец сбежал. Оставшийся юродивый, или какой-нибудь дед-инвалид, раскрыл ворота, надеясь на пощаду! Напрасные надежды!
На полном скаку отряд влетал в ворота…
Что-то резко свистнуло, и из песка взметнулся вверх трехмиллиметровый витой стальной трос…
Резко натянувшись, трос задрожал, растянутый поперек ворот, и зазвенел под весом восьми огромных мешков с песком, четыре мешка справа, четыре слева. Хубгэ не понял, налетая, что дежурившим возле ворот двум мужикам достаточно было одновременно выбить из-под мешков опоры… Мешки, устремившись к земле, с помощью простых блоков натянули трос, лежавший до того спокойно на земле
