женским голосом.
— Обычный дезодорант, — сказала женщина из коробочки, — вызывает сжатие пор кожи, одновременно с этим перебивая ароматом синтетических добавок естественный запах выделившегося пота… Такой механизм действует часы, от силы — сутки. Но вот новинка! Дезодорант «Хана» проникает в вашу кровеносную систему и парализует ваш дыхательный центр… Все! Вы не дышите! Температура вашего тела падает до температуры окружающей среды; вы перестаете потеть. Причем навсегда! На-всег-да! Дезодорант «Хана»…
— Это мы тоже возьмем! — кивнул Николай, демонтируя информационно-рекламный блок. — Ага, вот оно где отключается! И не найдешь так, с ходу!
— Ох, чудеса, чудеса-то грядут! — то ли радуясь, то ли сетуя, покачал головой Афанасич.
— Грядут! — согласился Аверьянов, отвинчивая от стены рекламно-информационный блок… — С уловом нас с тобой, дедушка!
Требуя тишины, Аверьянов поднял руку.
— Ну вот что, братцы, — сказал он собравшимся мужикам. — Раз жизнь дала нам передышку, проведем небольшую реформу наших с вами вооруженных сил. Она будет состоять из двух дел, говоря проще: перевооружение и переобучение. Начну с первого. Лук — отличное оружие. Не спорю! Но есть другое — арбалет. Вы его не знаете, но я сейчас объясню. Это как лук, но совсем маленький и с прикладом.
— С чем?
— Вот, смотрите! Один арбалет у меня есть. Его используют для бесшумного боя, гораздо дешевле, чем пистолет с глушителем. Преимущества перед луком. Размер. Маленький. Это первое. Бьет и дальше, и гораздо сильнее, чем лук. Это второе. Показываю!
— Ух ты!
— Вот это да!
— Арбалет можно зарядить заранее, натянуть и положить под рукой: он готов к стрельбе. Беру и стреляю мгновенно, — не надо терять время, натягивать. Это третье.
— Здорово!
— Вот и все перевооружение. Под руководством Глухаря приказываю всем изготовить себе по арбалету. Главную деталь арбалета, — вот она! Вот такой вот маленький, но очень сильный лук. Его можно было бы сделать из местных средств: склеив особым образом дерево, рог и сухожилия. Но это целое дело, технология. Дерево должно быть зимнее, рога — весенние, сухожилия… — Аверьянов, писавший в училище реферат по истории арбалета и знавший дело назубок, почувствовал, что впадает в преподавательский раж, и тут же безжалостно осек себя: — Мы будем делать лук на основании стальных полос, за которыми придется нам, — мне и кому-то из нас, — втроем-вчетвером-впятером, — нанести визит к Матрехинскому пруду, к яйцу телепортатора, на котором я сюда то ли приехал, то ли прилетел… У нас времени нет. Вы не дети, живете не первый год в условиях натурального хозяйства. Сделать это надо сегодня. К вечеру.
— Не успеем!
— Пока не сделаешь, спать не ляжешь.
— Теперь переобучение. Все должны научиться из него стрелять. Стрела у арбалета короткая. И есть прицельная планка. Из одной стрелы лука можно сделать две, а то и три стрелы для арбалета. …В Берестихе вообще-то стрел много?
— Да дюжин пять-шесть… — переглянувшись, ответили мужики. — А у татар стрел не счесть!
— Грустно, — подытожил Коля. — Стрел из чего попало не наделаешь, да и стрела работы много требует… В свете этого встает еще одна задача: нужно сделать так, чтобы татарские стрелы оказались у нас. Порежем их под арбалетный размер, и их станет вдвое-втрое больше. У нас тогда будет очень много стрел, а у татар — как у нас сейчас. Все понятно я говорю?
— Понятно, конечно.
— Болтать — не делать…
— Да как ты стрелы-то у татарвы отымешь?
— Есть способ! Но для проведения этой операции мне надо съездить к контейнеру, взять одну штуку… Со мной должны поехать пятеро, — осуществлять прикрытие, пока я буду проникать в контейнер. На всякий случай. Страховка.
— Это можно…
— Все! — подвел итог Аверьянов. — Пятеро — со мной, остальные в кузницу — на производство арбалетов. Все для фронта — все для победы! …Что стоите, как просватанные?
— Да как же ты у татар стрелы-то отымешь и нам передашь? Что у тебя там, щука, что ли, — «по щучьему веленью»?..
— Не совсем, — улыбнулся Аверьянов. — Там есть три упаковки… Ну, в общем, такая маленькая штука…
— Перо жар-птицы называется?
— Нет, еще меньше и легче. Называется — «презерватив»… Я покажу, когда привезу.
— Смотри, повелитель! — Шаим указал Чунгулаю в сторону Берестихи. — Пятеро всадников покинули крепость! И вон еще лошадь с ними, без поклажи. Они движутся от нас, по направлению к реке, к глухим лесам.
— Странно, — задумчиво покачал головой Чунгулай.
— Ха, это ж русские! — Шаим придал лицу презрительное выражение. — У них всегда князья удирают первыми. Ценности прихватят и бежать!
— Не всегда, — заметил вполголоса Бушер. — Да и лошадь с ними пустая, без поклажи. Если брать запасных лошадей, — сменить во время погони, — то перекладных коней должно было бы быть пять. Но пустая лошадь одна. Они за чем-то поехали. А не с чем-то.
— Бушер считает, что они поехали за дровами? — ехидно спросил Шаим.
— Я вижу, что их интерес простирается в сторону непроходимых лесов… — заметил Чунгулай. — И больше я пока ничего не вижу.
— Направить погоню за этими всадниками? — Шаим нагнулся, заглядывая Чунгулаю в лицо.
— Нет, — решительно отверг предложение Чунгулай. — Пусть все идет пока так, как идет…
Бушер едва заметно качнул головой, подтверждая свое согласие с мудрым решением Чунгулая.
— Понятно… — прочитав текст легенды о кладе, Алеша задумался. — Понятно…
— Ну и что? — спросила Катя. — Прочитал? Папа говорит, что в тексте есть разгадка.
Алеша снова взял в руки текст.
— Надо еще раз, повнимательнее… «Основной текст легенды, дошедший до нас в виде повести, записанной участником данных событий дьяконом Петром Заложковым, знаменитым своей справедливостью, прямотой, рассудительностью и неподкупностью… Ну, это хрен бы с ним…
…Лета 1672 объявился в наших краях Семен Наковальня, — пребывавший шесть лет в бегах смерд боярина Синюхи. Сведущие люди говорили, что Наковальня, пошастав по Волге да Дону с бурлацкими ватагами, примкнул затем к шайке известного разбойника — Степки Разина и, поразив того удалью своей молодецкой, стал через год правой рукой атамановой. Ловкостью и удачливостью земляк наш Семен Наковальня всех у Разина превзошел!
А когда войско московское, посланное царем нашим батюшкой Алексеем Михайловичем, всю донскую разбойничью шайку побило, перевешало, а самого Стеньку в клетке в столицу престольную доставило, то и тут Наковальня участи своей избежать сумел. Как вода сквозь пальцы от царских стрельцов ушел и след свой замел.
Лесами да звериными тропами вернулся Семен сюда, в свой край родной. Однако в Новогрудскую, в село свое родное, не пошел, резонно опасаясь узнанным односельчанами быть. Ему ли, Семену ли, было не знать об Указе царя Шуйского еще, Василия, о пятнадцатилетнем сыске беглых крестьян. А Семен-то наш, Наковальня, не просто беглый был, а и разбойник: вне Закона. В кандалы и в Москву, ну либо на сук ему, — больше ведь некуда.
