- А знаешь, Леня, я только сейчас, в разлуке, поняла, как нужен мне Вася, как мне часто не хватает его...
- А мне и самому не хватает Васи. Правда, мы часто спорили с ним... - щуря глаза, словно что-то припоминая, сказал Леня.
- Так ведь вы спорили из-за Динки, - грустно сказала Мышка.
- Да, из-за Динки. Вася часто придирался к Динке... Он хотел бы вылепить из нее что-то по своему заказу, а это, конечно, не получалось. Помнишь, как сказала ему один раз сама Динка? - Леня с веселой усмешкой посмотрел на сестру. - Помнишь? Она тогда рассердилась на что-то да как крикнет: 'Перестань меня воспитывать, я - Динка и Васей никогда не буду!' - Леня засмеялся и, прикусив крепкими зубами горбушку хлеба, потянулся к кувшину с молоком.
Мышка налила ему стакан молока и, подперев щеку рукой, глубоко вздохнула:
- Но в одном Вася все-таки был прав, что никто по-настоящему не воспитывал Динку.
- Как это не воспитывал? Мама не воспитывала? - удивленно спросил Леня и, резко отодвинув стакан, встал. - Да мама всех нас воспитала, одним только собственным примером! Да что я, что Динка - кем бы мы были, если б не мама! Напрасно ты все это говоришь, Мышка! Какое еще воспитанье нужно? Да я бы голову оторвал тому, кто хоть на полмизинца изменил бы мою Макаку! - с юношеским негодованием закончил Леня.
Мышка, испуганная его горячностью, вдруг неудержимо звонко расхохоталась.
- Ну и терпи, - говорила она сквозь смех, - я тоже буду терпеть... и все мы, потому что другую Динку мы не хотим!
- Конечно, не хотим! - усмехнулся Леня. - Ну представь себе хоть на минуту такой паршивый сон, в котором Динка вдруг появляется тихой, послушной, вежливенькой девочкой. Да я бы с ума сошел, честное слово, съехал бы со всех катушек!
Мышка снова расхохоталась.
- Ты и так съедешь! Можешь не беспокоиться...
Оба вдруг развеселились, и Леня, прищелкнув пальцами, весело сказал:
- А какую новость я вам привез! Такую новость, что вы с Динкой запрыгаете от восторга!
- Такую хорошую? Да? Ну так говори скорей! - заволновалась Мышка.
- Э, нет! Без Динки нельзя! Это надо при ней рассказать. Я всю дорогу представлял себе, как она вскочит и повиснет у меня на шее! Только что же она, Динка? Куда они пошли? - снова нахмурился Леня, стоя у перил и глядя на тропинку, уводившую в естественную аллею и дальше, к пруду.
* * *
А около пруда стояли два человека, и старший из них с потемневшим лицом взволнованно допрашивал:
- Кто тебя?
- А откуда ты знаешь... - начала было Динка, но Хохолок перебил ее:
- Я знаю тебя, и этого мне до-достаточно!
- Я думаю, - усмехнулась Динка. - Но все-таки ты же слышал, что я упала, зацепилась за ветку...
- Я все слышал и спрашиваю: кто тебя? Говори, потому что я все равно узнаю, и не жить мне на свете, если я этому негодяю не размозжу в черепки всю его башку! - вспыхнув, закричал Хохолок.
- Ой, тише, тише! - замахала руками Динка. - Ты совсем с ума сошел! Тут некого бить. Ты понимаешь, некого бить! Я сама виновата...
- Как это сама виновата? Сама себе разбила голову? Да что я, по-твоему, круглый дурак?
- Ой! - закрывая глаза и хватаясь за сердце, продолжала Динка. - Да выслушай ты сначала всю историю! Ведь я тебя так ждала... Ну пойдем, сядем на скамейку. Только не смей меня прерывать. Что ты, как баба, всякой царапины пугаешься?
- Да к-какая баба, у тебя же полголовы отхвачено... - снова начал было Хохолок, но Динка сердито толкнула его к скамейке и, усевшись рядом, начала по порядку свой рассказ об убийстве Якова, о поющей в лесу скрипке, о поисках Иоськи и о своем ночном путешествии в лес.
Рассказывая, она так волновалась и так снова горячо принимала к сердцу свою клятву, данную несчастной Катре, что губы ее начинали дрожать и с ресниц по осунувшейся щеке быстро-быстро спрыгивали капельки слез.
- Но дай мне слово, - говорила она, подходя в рассказе к началу путешествия в лес, - дай мне слово, что ты не пикнешь и не станешь никому угрожать.
- Хорошо, даю слово, что не стану угрожать, - послушно повторил за ней Хохолок, осторожно вытирая своим носовым платком мокрые щеки подруги.
На пруду было тихо-тихо, даже птицы и лягушки не решались нарушить эту тишину, в которой слышался только прерывистый голос Динки.
- И вот, ты понимаешь... Они же все несчастные... И этот Жук тоже... и Рваное Ухо... Их и так много били... они же воры... Но я должна спасти Иоську, а он любит Цыгана, вот этого Жука... и не захотел ко мне... И мне нужно посоветоваться с тобой, что делать, а ты кричишь какие-то глупости. Ну кого гут убивать, подумай сам! - горячо закончила Динка.
- Мне думать нечего. Я этого простить не могу, будь он хоть трижды сирота, этот Жук... И это не твое дело, как я с ним поступлю, а Иоську привезу к тебе. Вот и все!
- Нет, это не все! - твердо сказала Динка, вставая со скамейки и отбрасывая от себя руку Хохолка с зажатым в ней носовым платком. - Это не все! А вот когда ты сейчас же, немедленно уедешь и забудешь навсегда, что жила на свете вот такая Динка... - Она дважды стукнула кулачком себя в грудь и гневно повторила: - Вот такая Динка... тогда будет все!
Хохолок тоже встал.
- Так никогда не будет, - спокойно сказал он. - И ты это хор-ошо знаешь... - Он сильно заикался, словно с трудом одолевал каждое слово - с таким трудом, что даже на гладком загорелом лбу его появились бисеринки пота. - Я сделаю все, что ты хочешь, но дай мне слово, что одна ты никогда больше не пойдешь туда.
- Конечно, я не пойду одна! Я пойду с тобой или с Леней.
- Ты расскажешь об этом Лене?
- Конечно. Я только не скажу, кто меня ударил. Я зря сказала тебе, но я думала, что ты все понимаешь, как я... и что думаешь так же, но я ошиблась... - горько улыбнувшись, сказала Динка.
- Я сделаю все, как ты захочешь... Но лучше мне не видеть этого... Жука, с усилием сказал Хохолок.
Они возвращались молча. У дороги Хохолок попрощался.
- У нас сегодня собрание в 'Арсенале'. Отец просил вернуться пораньше, но через два дня я приеду. Не решай ничего без меня. Ладно? - попросил он, заглядывая Динке в глаза.
Она молча кивнула головой и пошла к дому.
Хохолок посмотрел ей вслед, словно хотел что-то еще сказать, но не окликнул ее и, выйдя на дорогу, зашагал к станции.
Глава двадцатая
ЛЕНИНА НОВОСТЬ
Динка вбежала на крыльцо и, встретив неодобрительный взгляд сестры, с тревогой взглянула на Леню.
- У меня было важное дело... - виновато сказала она, прижимаясь щекой к его плечу. - А Хохолок уже уехал... - тихо добавила она.
- Как - уехал? - всполошился вдруг Леня. - Я же хотел узнать от него, что делается в 'Арсенале'... И вообще, ни о чем меня не спросил и уехал!
Динка пожала плечами.
- У них какое-то собрание сегодня. Отец просил его не опаздывать, недоумевая сама, пояснила она.
Леня в сердцах стукнул кулаком по перилам.
- Черт знает что! Какое собрание? Что, почему? Я же две недели не был дома... И ничего не сказать, не поинтересоваться даже, как прошла моя встреча с гомелевскими товарищами... Взять да уехать!
- Действительно странно... Он даже не зашел попрощаться. - Мышка подозрительно взглянула на сестру. - Ты его чем-нибудь расстроила, Дина?
- Расстроила? - серьезно переспросила Динка и тут же утвердительно кивнула головой: - Да... я его