Голос ее зычно разносится по экономии, кое-где уже кучками собираются бабы. Гремя подойником и размахивая руками, от кучки баб отделяется Татьяна.
- Маты! Маты бегут сюда! Ой боже! Маты! - всплескивает руками Федорка.
Динка, окрыленная одержанной победой, хватает подругу за руку и тащит за собой:
- Бежим ко мне!
Федорка не сопротивляется. Взявшись за руки и поднимая ногами облака пыли, подружки мчатся по проселочной дороге... Но у самого хутора чьи-то сильные руки сжимают их в одном объятии.
- Ага! Попались, невесты - хохочет Леня. - Попались!
- Ой, дывысь! Леня! - всплескивает руками Федорка.
Но Динка, оглянувшись назад, торопится домой. Для нее представление еще не кончено. Динка знает, что всякое достижение надо хорошо закрепить, иначе враг может обойти с тыла.
- Пойдем, пойдем! - торопит она развеселившегося Леню и забывшую все свои горести Федорку.
* * *
На террасе дружные взрывы хохота. Леня рассказывает, как, подойдя к плетню около Федоркиной хаты, вдруг увидел выскочившую на крыльцо Динку.
- Я сразу даже не понял, что это такое. Руки в боки, герсет расстегнут, на голове какой-то старушечий очипок... Да если б не Федорка, я бы просто не догадался, что это Динка... Но Федорка... Ха-ха-ха!.. Федорка рядом... с перепуганным лицом стоит и машет... вверх и вниз, вверх и вниз... какой-то палкой... Ха-ха-ха!.. - Леня падает животом на перила. - Ой, не могу...
- Ха-ха-ха!.. - звонко поддерживает его Мышка.
- Та слухайте... вона ж мне так приказала... - дергает обоих Федорка. Маши, каже, и маши! Больше ничего не делай, только маши дручком. А сама зразу-то так хорошо с ним говорила, а потом як закричит, у меня аж руки и ноги затряслись. Стою и машу! Стою и машу, а сама себе думаю: что с этого будет?.. - взволнованно поясняет Федорка.
- Да тише! Вы мне все испортите! - сердится Динка. - Ведь сейчас прибежит Татьяна...
- Ой божечка! - пугается Федорка. - Она ж за того жениха убьет меня на месте!
- Ну да! Так мы ей и позволим! - усмехается Леня.
Мышка, икая от смеха, пьет маленькими глоточками воду.
- Я не могу больше смеяться, - жалобно говорит она, но Мышкина икота тоже вызывает взрывы смеха у развеселившейся компании.
И вдруг Динка настораживается.
- Татьяна... - громким шепотом предупреждает она, завидев в конце аллеи, за кустами, широкие рукава с красными пятнышками вышитых розанов.
- Маты... - в паническом страхе жмется к перилам Федорка.
На террасе все замолкают.
- Ну, вот что! - говорит Динка. - Живо, Федорка, снимай герсет и венок! Скорей, скорей! Давай сюда!
Федорка беспрекословно снимает герсет и венок. Динка поспешно кладет эти вещи на перила; венок сверху герсета.
- Теперь, - говорит она подруге, - иди в комнату и слушай каждое мое слово. Поняла? И не выходи, пока я сама тебя не позову.
Федорка кивает головой и послушно скрывается за открытой дверью на террасу.
- А ты, Лень, если не можешь удержаться от смеха, так лучше уйди!
- Нет-нет, не беспокойся, я удержусь! - уверяет Леня, вытирая платком потный лоб.
- И ты, Мышка, - еще строже говорит Динка, но Мышка отмахивается обеими руками.
- Нет, я тут ничего не могу, я не умею ни врать, ни притворяться... Я уйду! - унося в комнату свой стакан, говорит Мышка.
Не спуская глаз с мелькающей за кустами фигуры Татьяны, Динка быстро оглядывает террасу, макает палец в соль и, поплевав на него, устраивает себе на щеках длинные потеки. Потом, снова поплевав на палец, трет глаза.
- Что ты делаешь? - шепотом одергивает ее Леня.
- Плачу... - также шепотом отвечает ему Динка и, накрыв голову старым платком Татьяны, усаживается на крыльце, подперев ладонью свой локоть и тихонько раскачиваясь из стороны в сторону.
- Кхе-кхе... - подозрительно закашливается Леня, но, вынырнув из-за кустов, Татьяна уже приближается к дому.
Она идет чуть прихрамывая, но босые ноги ее ступают твердо и решительно.
- Здравствуйте, - сухо говорит она, быстро оглядывая пустую террасу, стоящего у перил Леню и поникшую головой Динку. - А ну, Диночка, где моя Федорка? - воинственно начинает она, вытирая двумя пальцами рот и тяжело дыша от быстрой ходьбы.
- Нема вашей Федорки, - тихо и скорбно отвечает ей Динка, вытирая кончиком платка глаза.
- Як то нема? Погавкала, погавкала, як собака, да и нема? Навела такого сорому на свою хату, со всей экономии бабы сбежались, последними словами доброго человека облаяла, да и нема? - уже не сдерживаясь, кричит Татьяна, но Динка прерывает ее тихим воем.
- Ой, боже мни, боже мий... - причитает она, раскачиваясь из стороны в сторону. - Тож не вона его ругала, а я... Вона ж, моя голубка, валялася у хаты, як та чурка бездыханна... Закрылися ее глазоньки ясны, побелело лыченко, як та звестка... Ой, боже мий, боже мий...
- Шо то ты кажешь, Диночка? С чого ж то вона така бездыханна валялась? растерянно спрашивает Татьяна.
- А с того, что жизни хотела себя решить... Хорошо, набежала я на ту пору, - горестно рассказывает Динка. - Заскочила я в хату, кричу: 'Федорка! Федорка!' А вона, подруга моя, закрутила на шее полотенце, накинула его на гвоздочек да и висит, як мертвое тело...
- Ой боже!.. - с ужасом прерывает ее Татьяна. - Да чи-то правда, Диночка, что ж ты лякаешь меня, голубонька... Где моя Федора? Дэ вона, доню моя?..
Динка быстрым взглядом окидывает ее из-под платка и замечает под мышкой Татьяны свернутое в узелочек платье, которое она бросила в хате на печку.
- Жива ваша Федорка... Сняла я ее с гвоздя. Чуть сама памяти не лишилась, взопрела вся, пока снимала. Брызгала ее водой, аж платье на мне взмокло, бросила я его у вас на печке... - удрученно рассказывает Динка.
Глаза у Татьяны делаются круглыми и медленно наливаются слезами.
- Вот же ж и платье твое... Ох, доню моя, неужели ж справди на такое дело вона решилась? Не обманюй меня, Диночка, бо я ж маты... Кажи, моя дитына, где Федора? Ленечка, где Федора?
Но Леня мрачно смотрит в пол. Он находит, что Динка уже переигрывает, но, боясь испортить ей игру, молчит. Но Динка и сама уже меняет тон.
- Нема чого вам плакать, Татьяна! Жива моя подруга Федорка, только не пойдет она к вам больше! - сердито говорит Динка. - Вы ж ей все косы вырвали за того сивого дурня! А он же с дракой на меня полез, машет руками, как граблями, и последними словами клянет! Чтоб, каже, була проклята эта хата, да чтоб она сгорела до черного угля, да чтоб все дети в ней погорели и очи бы у всех полопались! Ну? Вот какой злодий ваш жених!
- Та с чего же он як собака с цепи сорвался? Человек як человек... Казалы бабы, ще с подарунком приехал... - недоумевает Татьяна.
- Эге! С подарунком! Мешок жвачки привез, да и тот обратно забрал! Я ему кажу: 'Занедужала ваша невеста, прогуляйтеся до коровника, там ее маты'. А вин мини зараз таки слова: 'Хай вона, каже, сгорыть, та маты!'
- Ах ты ж варнак! Каторжна твоя душа! - хватаясь за сердце, кричит Татьяна.
Динка мгновенно оживляется.
- Ну, вин на мене, а я на его! 'Геть, кажу, видселя, як ты саму матку не повожаешь!' А вин - в драку... Ну, ухватила я горшок с квашеным молоком да в него! Да в него!..
- Эге! Эге! Люды ж так и казалы: вылез он с нашего двора, як мыша в сметане... От, значить, якэ дило... пострадала ты за нас, Диночка...
- А что я? Мне подругу жалко. Росли мы с ней, как дне былинки в поле... снова жалостно затянула
