нелепость – Королева устриц! – Он любил устриц со специями, лежащих в створке раковины, но представить Мэг в роли устрицы никак не мог.
Энни Мэй зашикала на них. Она терпеть не могла, когда ее перебивали.
– Самка устрицы, – продолжала она, – откладывает за сезон пятьдесят миллионов икринок. Когда они вылупятся… Но прежде чем вылупиться, у них появляются маленькие «прозрачные створки будущей раковины, вот таких маленьких устриц называют молодью.
– Если они вылупятся, – перебила ее Мэг снова. Бабушка пронзила ее строгим взглядом. Вдруг Мэг закричала: – Вы только посмотрите, что малышка выделывает!
Все обернулись к Элинор. Малышка, передвигавшаяся на четвереньках, направлялась прямо к Рексу. Сначала она ползла медленно, но потом освоилась и начала ползти все быстрее и увереннее. Старый пес, не привыкший к детским шалостям, вскочил и прижался к стене.
– Она начала ползать, по-настоящему ползать! – обрадовалась Мэг.
– Все дети ползают, – хмуро заметила Энни Мэй. – Элинор начала ползать даже несколько позже, чем другие малыши.
Мэг восприняла это как личное оскорбление.
– Мы не знаем точно, сколько ей месяцев, и поэтому не можем судить, запаздывает она в развитии или нет. Так вот, Джеб, из икринок вылупляется молодь устриц, и проходит пять- шесть лет, прежде чем устрица достигнет зрелости. Вот почему на фестивале выбирают девочку на роль Мисс Устрички, которая едет на платформе рядом с Королевой устриц. Когда-то меня выбрали Мисс Устричкой. Вот и вся история, – закончила Мэг.
– Ну ладно, – миссис Хаббард поднялась со стула, Джеб бросился помочь ей. Она улыбнулась ему, а свою внучку смерила суровым взглядом и пошла на кухню. – Я дам миссис Брилл один маленький совет.
– Если обед получится несъедобным, то в том будет ее вина, – хмыкнула Мэг. – Моя бабушка очень переживает за…
– Вашей бабушке необходимо выговориться, – перебил ее Джеб. – Не забывайте, наступит время, когда вы тоже станете старенькой и седенькой, как она сейчас.
– Джеб Лейси, вы просто невыносимы, – простонала Мэг.
– Возможно, – согласился Джеб.
Из угла послышалось жалобное повизгивание. Элинор доползла-таки до Рекса, вцепилась в него и на секунду задумалась, что с ним делать дальше. Рекс скулил, взывая о пощаде.
А в это время Джеб пересекал комнату с распростертыми объятьями навстречу не Элинор, а… Мэг. Она с испугом отпрянула назад, почувствовав себя в ловушке. Но в следующее мгновение раздумала сопротивляться и доверчиво прижалась к нему.
– Что с вами? – спросила она.
– Вы так ничего и не поняли, – сказал он.
– Нет, поняла.
– Ну, к примеру, вы даже не догадываетесь, что я люблю вас?
– Что-что?
– Я люблю вас. Что вы на это скажете?
– Я… Я рада слышать это, Джеб Лейси.
– И это все?
– Конечно, нет. Я люблю вас тоже!
Джеб облегченно вздохнул. Благодарю тебя, Господи, за это! Ты не оставил меня в своих молитвах! – подумал он. И поцеловал ее. Нельзя сказать, что это был один из его лучших поцелуев, хотя он был полон нежности и желания длиться вечно.
– Мэг, вашей бабушке необходим полный покой. Она довольно медленно поправляется после операции. Многое, к чему она привыкла, теперь ей не под силу. Сейчас ее надо изолировать даже от друзей, которые постоянно расстраивают ее своими пересудами о незавидной доле незамужней внучки. Кстати, как вы думаете, что теперь начнут говорить ее друзья по церковной общине?
– Я все понимаю. Я так и не научилась сдерживать свои эмоции. Последнее, что я сделала, чтобы заслужить ее похвалу, была победа в конкурсе „Мисс Устричка“. Мне неприятен этот конкурс, а устрицы тем более.
Он с нежностью обнял ее.
– Но сейчас вашей бабушке за восемьдесят, дорогая. Поэтому ей нужно уделять больше внимания, быть более терпимой к ее капризам.
– Я все понимаю. Вот только не могу…
– Сможете! – настаивал Джеб.
– Ну, хорошо, смогу я, а миссис Брилл?
– Я уже говорил об этом с Диксоном. Он проинструктирует остальную прислугу. Это его прямая обязанность.
– Хорошо, договорились. Будем беречь бабушку как зеницу ока, – торжественно произнесла Мэг.
– Я считаю, что очень хорошо отношусь к вашей бабушке!
– О, конечно! Временами вы такой заботливый, что у меня в душе все переворачивается! Нет-нет, я не бабушку имела в виду, а себя. Ваш последний поцелуй, например, был слишком братским!
– Ага! – И Джеб решил исправить свою ошибку.
Когда она довела его, как ей показалось, до кондиции, он обессиленно обмяк в кресле перед компьютером и тяжело дышал. А Мэг стояла перед ним и смеялась. Лицо у нее раскраснелось, волосы растрепались, глаза блестели, как у охотника. Она никак не могла побороть смех, а он – отдышаться.
– Невежливо так смеяться, – пожаловался Джеб. – У мужчины тоже есть гордость, в конце-то концов!
– Насколько я понимаю, мы обручены? – спросила она, весьма собой довольная.
– Вы – да, – проворчал он и стал что-то искать, шаря по столу и роясь в карманах. – Ага! Вот! Дайте вашу руку.
– Какую? – спросила Мэг.
– Не знаю, – ответил он. – Вы думаете, я знаю все на свете?
Она протянула ему левую, с трудом подавляя смех, так как он одной рукой держал ее руку, а другой пытался открыть защелку коробочки для ювелирных изделий. Но когда его старания увенчались успехом, и коробочка открылась, тут уж было не до смеха. Массивный бриллиант в оправе из платины переливался всеми цветами радуги, играя на солнце.
– Ну как тут не сказать: „О, вам не стоило так тратиться!“ – не сдержалась Мэг.
– Не смущайтесь, – пробормотал он. – Наденьте это чертово кольцо на правую руку.
– Я думаю, на левую. В Америке принято так. Хотя кое-где обручальное кольцо носят на правой.
Она подняла руку с кольцом, любуясь его сиянием. Бриллиант сверкал, как звездочка.
– А вам действительно не жалко денег, Джеб? Купили бы что-нибудь попроще, с сугубо целевым назначением!
– Меня не устраивает только целевое назначение, – ответил он и крепко обнял ее. – Я хочу объявить всему миру, что вы – моя!
– Не мне судить, но распродажу рабов можно было бы устроить получше, – сказала она, глядя на него счастливыми глазами. – Интересно, каким вы будете мужем, неужели деспотичным?
– Вы будете за мной как за каменной стеной, – прошептал он и, усадив ее на колени, стал
