создала психиатрия'.) Полагая философию 'онтологией настоящего', 'исторической онтологией нас самих', Ф. подчеркивал, что люди суть 'исторически определенные существа', при этом субъекты, по мысли Ф., отнюдь не выступают условиями возможности соответствующего опыта: '…опыт, который есть рационализация процесса, самого по себе незавершенного, - и завершается в субъекте или, скорее, в субъектах. Я бы назвал 'субъективацией' процесс, с помощью которого достигают конституирования субъекта, точнее - субъективности, что является, конечно же, лишь одной из предоставленных возможностей организации сознания себя'. По мысли Ф., 'Просвещение' как культурная установка или 'философский этос', предполагавший 'постоянную критику нашего исторического бытия', как раз и задал сопряженную с уяснением этих процедур познавательную установку: возникает своеобычное философское 'вопрошание', проблематизирующее 'одновременно отношение к настоящему, модус исторического бытия и конституирование самого себя как автономного субъекта'. По мысли Ф., до Канта главным вопросом 'критики' было уяснение границ, которые должно отказываться переступать познание, для него же самого - проблема состояла в следующем, 'какова - в том, что нам дано как всеобщее, необходимое, обязательное, - доля единичного, случайного и идущего от произвольных принуждений. Речь… о том, чтобы критику, отправляемую в форме необходимого ограничения, трансформировать в практическую критику в форме возможного преодоления'. По убеждению Ф., 'что разум испытывает как свою необходимость, или, скорее, что различные формы рациональности выдают за то, что является для них необходимым, - вполне можно написать историю всего этого и обнаружить те сплетения случайностей, откуда это вдруг возникло; что, однако, не означает, что эти формы рациональности были иррациональными; это означает, что они зиждятся на фундаменте человеческой практики и человеческой истории, и, поскольку вещи эти были сделаны, они могут - если знать, как они были сделаны, - быть и переделаны'. Ф. как-то отметил, что для Хайдеггера основным вопросом было знать, в чем сокровенное истины; для Витгенштейна - знать, что говорят, когда говорят истинно; 'для меня же вопрос в следующем: как это получается, что истина так мало истинна?'. [См. Генеалогия, Складка, Тело, Дискурс, Диспозитив, Постметафизическое мышление, 'Смерть субъекта', Трансгрессия, Хюбрис, 'Надзирать и наказывать' (Фуко), 'Фуко' (Делез), 'История безумия в классическую эпоху' (Фуко), 'Слова и вещи: археология гуманитарных наук' (Фуко), Археология знания.]
'ФУКО' - сочинение Делеза ('Foucault', 1986). Книга состоит из двух частей. В первой - 'От архива к диаграмме' - размещены две статьи ('Новый архивариус', 'Новый картограф'), написанные Делезом еще при жизни Фуко и явившиеся, соответственно, откликами на работы 'Археология знания' (1969) и 'Надзирать и наказывать' (1975). Вторая часть, в рамках которой идеи Фуко служат лишь отправной точкой собственным размышлениям Делеза, - 'Топология: мыслить по-иному' - включает статьи: 'Страты, или Исторические формации: видимое и высказываемое (знание)', 'Стратегии, или Нестратифицируемое: мысли извне (власть)', 'Складки, или Внутренняя сторона мысли (субъективация)'. Приложение книги имеет название 'О смерти человека и о сверхчеловеке'. Книга 'Ф.' создана в жанре 'поэтического мышления' или 'метафорической эссеистики и поэтому в ней акцентированно отсутствует стремление любой ценой достичь терминологической четкости и однозначности. Желание логически отстроить понятийные ряды не является для Делеза самоцелью. Предельно жесткой выступает лишь его установка на необходимость принципиально иного взгляда на природу субъектности и знания, о чем рассуждает и Фуко. Согласно Делезу (статья 'Новый архивариус'), работы Фуко 'Слова и вещи' и 'Археология знания' произвели эффект, сравнимый с тем, как если бы в город был 'назначен новый архивариус'. Его появление не осталось незамеченным: был даже осуществлен компаративный психоанализ между первым из этих сочинений и 'Mein Kampf А.Гитлера: тезис Фуко о 'смерти человека' оказался неприемлемым для многих философствующих ортодоксов. По мысли Делеза, Фуко осознанно отказался от рассмотрения того, что являлось предметом размышлений предшественников: анализ предложений с точки зрения их истинности/ложности либо как объектов веры был вынесен им за скобки философского интереса. С точки зрения Фуко, 'высказывания' (его обозначение 'предложений') и де-факто и де-юре встречаются крайне редко: они неотделимы от закона и от 'эффекта редкости'. Фуко утверждает: 'Клавиатура пишущей машинки - не высказывание, тогда как последовательность букв A, Z, E, R, Т, приведенная в учебнике машинописи, является высказыванием о порядке букв, принятом для французских пишущих машинок'. Как отмечает Делез, 'такие множества не имеют правильной языковой структуры, и тем не менее это высказывания'. Особо значимым для понимания сути проблемы является, по мысли Делеза, то обстоятельство, что 'редкость де-факто' того, 'что сказано на самом деле' обусловлено тем, 'что одна фраза уже своим наличием отрицает другие, мешает им, противоречит другим фразам, вытесняет их; в итоге получается, что каждая фраза, вдобавок, чревата еще и всем тем, чего в ней не сказано: виртуальным или латентным содержанием, приумножающим ее смысл и предлагающим такую ее интерпретацию, при которой образуется 'скрытый дискурс' со всем его богатством де-юре. Диалектика фраз всегда несет в себе противоречие, существующее по крайней мере для того, чтобы его можно было устранить или углубить; типология же пропозиций /инвариантная семантическая структура, охватывающая коммуникативную и модальную парадигмы предложения, задает значение истинности или ложности последнего, либо исполняет в этом же контексте роль объекта веры - А.Г./ предполагает абстрагирование, которое на каждом уровне находит определенный тип, стоящий выше его элементов. Однако и противоречие и абстрагирование являются способами приумножения фраз и пропозиций, поскольку дают возможность противопоставить одну фразу другой или сформулировать пропозицию о пропозиции'. В конечном счете, по мысли Фуко, вообще 'мало, что может быть сказано'; высказывания 'редки, редки по самой своей сути', высказывание 'всегда представляет собой излучение единичностей, сингулярностей, единичных точек, распределяющихся в соответствующем пространстве' (см. Событийность). Делез обращает внимание на то обстоятельство, что применительно к 'высказываниям' неправомерен вопрос об их 'происхождении' либо 'оригинальности'. Как отмечал Фуко, 'противопоставление 'оригинальность - банальность' иррелевантно: между первоначальной формулировкой и фразой, которая повторяет ее спустя годы, а то и столетия, с большей или меньшей точностью [археологическое описание] не устанавливает никакой ценностной иерархии; между ними нет радикального различия. Оно лишь стремится к установлению регулярности высказываний'. Делез отмечает, что вокруг каждого высказывания мы должны различать 'три круга, как бы три пространственных среза': 1) пространство коллатеральное, прилегающее или смежное: его образуют прочие высказывания, относящиеся к той же группе; 2) коррелятивное пространство, вмещающее взаимосвязи высказвания с его собственными субъектами, объектами и понятиями; 3) дополнительное пространство, или нескурсивные формации ('политические институты и события, экономические методы и процессы'): любой общественный институт включает в себя высказывания, такие, например, как конституция, хартия, договоры, регистрационные и протокольные записи. Дискурсивные отношения с недискурсивными средами образуют границу, 'определенный горизонт, без которого те или иные объекты высказываний не могли бы появиться, равно как не определились бы и места высказываний. Согласно Фуко, 'разумеется, нельзя сказать, что политическая практика навязала медицине с начала XIX века такие новые объекты, как повреждения тканей или анатомо-патологические корреляции; однако она открыла новые поля выявления медицинских объектов (…массы населения, включенные в административные рамки и находящиеся под надзором… огромные народные армии… институты, выполняющие больничные функции применительно к экономическим потребностям эпохи и социально-классовым взаимоотношениям). Эту связь политической практики с медицинской в равной степени можно обнаружить и в статусе врача…'. Особое значение Делез придает тому обстоятельству, что 'как целая группа высказываний, так и каждое единичное высказывание представляют собой множества… Существуют лишь редкие множества с единичными точками, с пустыми
