— А что это: народ? — с искренним интересом осведомился он. — Наверно, это такой большой дядя, добрый, но справедливый, который все видит, все знает, всем благодетельствует и каждому воздает по заслугам — вроде единого бога, да? Или это мы же сами? Тогда давай говорить конкретно: вот тебе, Дина, сколько я должен?
— Ты зубы мне не заговаривай, умник, — прошли те времена! — рассердилась она. — Теперь сам будешь меня слушать!
— А тебе найдется что сказать? — удивился Вадим. — Диночка, я же с охотой — только обойдемся без зрителей, ладно? Как-нибудь заглянешь ко мне в гости…
— Еще чего! — громыхнула Дина. — Ишь, разбежался! Я замужняя женщина, не какая-нибудь…
— Нонна? — вставил Вадим, болезненно морщась.
— Кто?
— Так, вспомнилось. Раньше ты не была настолько… зычной. А может, это я стал лучше слышать?
— Послушайте, Смирнов, — вожатая переключилась на официальный тон, — если мы еще хоть раз…
Дальше можно было не слушать, ибо на сей счет уже не раз проходились блюсты — а у кого еще могла Дина набраться нужных фраз? Похоже, форма пришла здесь в соответствие с содержанием, грустно размышлял Вадим, пока длилась речь. Диночка всегда любила вкусно поесть и мягко поспать, а теперь, похоже, это сделалось главной ее усладой, как у кастрированной кошки. Что называется, «обабилась». Влилась в общие ряды губернских бабенок, поглупевших и обленившихся, раздобревших на макаронах с картошкой, — и теперь тому же учит других. А ведь из нее могла получиться образцовая светская дама, утонченная и сексапильная, — при надлежащей-то дрессировке. Может, это не оптимальный вариант, но уж куда лучше нынешнего!
— Ладно, пока что ко мне претензий нет? — вежливо спросил Вадим, когда она выговорилась. — Извини, Диночка, спешу — темнеет уже. Где тут расписаться насчет предупреждения?
Все-таки Дина помнила его достаточно, чтобы почувствовать насмешку. Молча отвернувшись, она затопала по улице дальше, неуклюже ворочая подушечным задом, сопровождаемая собственной сворой. И Вадим отправился своей дорогой, вздыхая и качая головой: что делается, а? «Каких людей теряем!»
Уже открывая дверь в квартиру, Вадим заподозрил неладное: в замке явно ковырялся посторонний. В самом деле, из глубины квартиры доносились приглушенные голоса. Настороженно Вадим заглянул в комнату и застыл: на его стареньком диване расположились друг против друга Юлька с Тимом и оживленно трепались, прихлебывая ароматный Алискин чай из щербатых чашек. Увлекшись разговором, они даже не заметили появления третьего. Сегодня на Юле были джинсы в обтяжку, очень просторная цветистая футболка и знакомые уже босоножки.
— Нормально! — качая головой, восхитился Вадим. — Ребята, я вам не помешал?
Гости разом замолчали и повернули к нему подвижные лица, чем-то даже похожие. Наверное, тем, что оба смахивали на обезьян, — только абсолютно разных: от очаровательной до облезлой.
— А, это ты, — пробормотал Тим без восторга.
— Тебя сие удивляет? — поинтересовался Вадим. — Ну, извини. — Он глянул на Юлю: — А вот тебя как впустили?
— Подумаешь! — фыркнула она. — У тебя ж не замки, а слезы: ногтем открываются.
— Она не теряется, — одобрительно заметил Тим. — Молодец!
— Ее захочешь — не потеряешь, — проворчал Вадим. — И бабку ты тоже — к ногтю?
— Еще проблема, да? Эти пеньки скрипят, пока несмазаны.
— Ясно, — кивнул он. — А смазки у тебя вдосталь, уж я знаю.
— Это какой еще смазки? — встрепенулся Тим.
— Не влезай, убью, — предупредил Вадим.
Пододвинув кресло к столику, он тоже сел, с наслаждением вытянул гудящие ноги. Юлька следила за ним с любопытством.
— Что? — спросил Вадим.
— Хочется оголиться, да? — предположила она. — Так давай!
— Ага, щас… Только зрителей соберу побольше.
— Господи, как ты старомоден!
— Ну да, — подтвердил Вадим, — я старый, трухлявый, уставший от жизни пень… Кто бы напоил меня напоследок чаем?
— Нет проблем. — Соскочив с дивана, Юля упорхнула на кухню.
Не спеша Вадим сфокусировал взгляд на Тиме, покачал головой.
— Я-то при чем? — поспешно удивился тот. — Откуда мне было знать, что здесь — она?
— И однако ты не постеснялся распушить хвост, — сказал Вадим. — В чужих угодьях, на чужую добычу. Молодчага, Тим!
— Ну больная тема, согласен. Так случилось, что меня еще волнуют эти проблемы, — в отличие от тех, для кого они в прошлом. И я не стыжусь в этом признаться, опять же в отличие от других. Что естественно — не стыдно.
— Это ты блюстам можешь объяснить, когда рассядешься по нужде на Дворцовой площади, — проворчал Вадим. — А я про другое толкую. Имеешь ты понятие о чужой собственности или и тут за общинные отношения?
— Да брось, Вадя, будто я не знаю твоего чистоплюйства! Все равно же не клюнешь на малолетку?
— И тебя, старого кобеля, к ней не подпущу имей в виду.
— Эгоист! — поморщился Тим. — А если сама захочет?
— Тогда выметайся прямо сейчас, — предложил Вадим. — Посмотрим, кого она предпочтет.
Тим поднял руки, сдаваясь.
— Собак ты на сене, — произнес он со вздохом. — Ладно, осаду снимаю. Кстати, где ты так задержался? Вроде у тебя ничего не планировалось на этот вечер.
— Как и на прошлую ночь. Однако кое у кого планы не совпадают с моими.
— Это у кого же?
— Как раз это я и пытаюсь выяснить — по неофициальным каналам.
Сощурив глаза, Тим внимательно оглядел комнату — похоже, впервые за сегодня, с начала визита слишком сосредоточенный на гостье. Озадаченно присвистнул.
— Как я понимаю, встреча была теплой, — заметил он. — И чего от тебя хотели?
— Не сказали. А я не успел спросить.
— Тогда это не репрессоры — те любят поговорить. И они не ушли бы так просто.
— Можно подумать, ты у них в наводчиках, — проворчал Вадим. — Слушай, Тим, у тебя же обширный круг знакомцев — никто последнее время не исчезал без предупреждения?
— Ну, Вадичек, кто ж о таком предупреждает!
— Но случаи были?
— Допустим.
— И ты полагаешь, будто они просто слиняли?
— Почему нет? Если они надыбали на подходящий канал… Я же общаюсь со специфической публикой!
— А может, их унесли «вороны»?
— Что еще за вороны? — не понял Тим.
— Разве ты не слышал ночью гула за окнами?
— Вообще-то ночами я сплю. А что, этот гул сильно отличается от автомобильного?
— В том и дело, что нет, потому внимания не привлекает.
— Так это вертушки, да? — сообразил Тим. — Похищения — ни фига себе! Мало было маньяков на улицах, теперь забираются в квартиры. Неужто кто из крутарей разрезвился?.. И знаешь, раз уж зашла речь,
