Думаешь, я пошла бы за тебя?
— В чем дело, beauty? — помолчав, спросил он. — Ты что, поссорилась с Марком?
— Конечно, нет — разве с ним можно поссориться? Но…
— Давай, Алиска, колись — ты же пришла не ради массажа! Во всяком случае, не только.
— С недавних пор я стала его побаиваться. Он сделался какой-то одержимый, беспощадный. И глаза будто заледенели… Порчу на него навели, что ли?
— Ну да, еще про сглазы расскажи! С каких именно пор?
— Вот как перевели его в пастыри…
— Что особенного: человек нацелился на большую карьеру. Открылись новые горизонты, невиданные перспективы.
— Да что я его, первый год знаю? Если б дело было только в этом, у него глазки бы разгорелись, как у волка. Он же всегда был азартен — игрок!
— Ну, милая, все меняются с возрастом.
— Кроме тебя.
— Не обо мне речь… Что-нибудь еще?
— Последнее время он не ночует дома.
— Действительно ужасно.
— Можешь смеяться, но без него в квартире еще страшней. Вот и сегодня…
— И поэтому ты решила заночевать у меня?
— Ведь это ты запугал меня своими пророчествами!
— Я только предупреждал не шляться, где попало.
— Во всяком случае, до утра я отсюда не уйду.
Вадим посмотрел на гостью внимательней: кажется, она говорила всерьез, — поинтересовался:
— А ежели домовята нагрянут?
— В такое время? Конечно, они придурки, но не настолько же!
— Хорошо, — уступил Вадим. — К счастью, от прежних времен у меня сохранилась раскладушка.
— Уж не думаешь ли ты, будто я стану спать отдельно?
— Предлагаешь вообще не спать?
— А если я пообещаю не приставать?
— Что, и сдержишь? — не поверил Вадим.
— Я когда-нибудь врала?
— Да постоянно — с экранов.
— А тебе? Ну, вспомни!
Пожав плечами, он разложил старенький диван, уже отвыкший от таких трансформаций, и добыл из шкафных глубин резервную подушку и одеяло. Впрочем, одеяло оказалось лишним — едва улегшись, Алиса отбросила его даже с негодованием, и только Вадим опустился рядом, как женщина прижалась к нему всем горячим телом, крепко обхватив руками.
— Осуществляются мечты, — снова пробормотал он. — Тебя не остудит, если я признаюсь в любви к другой женщине?
— Какие глупости! — напористо зашептала Алиса в самое его ухо. — И ты можешь думать об этом, когда я рядом? Знаешь, сколько зрителей обо мне грезят? Опомнись, дурачок!
— Так они ж видят свою мечту только выше пояса.
— А чем тебя не устраивает моя нижняя половина? — возмутилась она. — Ну-ка, ну-ка!..
— Похоже, предстоит веселая ночь, — со вздохом посетовал Вадим. — Давай-ка я лучше займусь массажем.
— Лучше бы трусы снял. Я-то ведь голая!
— Для массажа это не обязательно, как сказал бы Марк. К тому же мои трусы — единственное, что нас пока разделяет. Дальше отступать некуда!..
Действительно, ерзая по нему грудью и бедрами, женщина к этому времени улеглась на Вадима целиком, почти касаясь губами его рта, — для массажа позиция нетрадиционная, прямо скажем. Чтобы притушить ее натиск, Вадим принялся разминать крутые формы гостьи, куда только мог дотянуться, вежливо отвечая на голодные поцелуи. Как ни странно, Алиса отчасти соблюдала договор, а может, просто боялась отпора и последнего рубежа не нарушала — иначе б он не поручился за свою восставшую плоть. Но и без того ночка выдалась на славу: если Вадим и сумел прикорнуть, то с часок, вряд ли больше. А уж все прочее время было заполнено ее пылкими касаниями да горячечным шепотом. И нельзя сказать, что Вадиму не нравилась такое соседство, хотя беспокойное. Эти запахи, соки, ощущения — господи!..
Выныривая из дремы, он автоматически возобновлял массаж, избегая немногих запретных зон. Правда, в такой близи это все равно больше походило на ласки, да и эффект давало не меньший. Сейчас Вадим воспринимал женские всплески всей кожей, и это помогало ему в подборе средств, зато и самого шибало по нервам. Почти наверняка он знал, что потом будет сожалеть об упущенном шансе — может быть, последнем для них с Алисой. Однако так и не смог переступить через свою патологическую верность — как будто она нужна ушедшим!..
А в промежутках между взлетами Алиса разражалась пространными монологами, благо темнота способствует откровенности. К своему удивлению, Вадим узнал о ней немало нового, даже неожиданного — и не только о ней. Некоторые подробности здешней жизни, которые он до сих пор брезгливо обходил, теперь явились ему во всей первозданной дикости. И о Студии Вадим услышал немало, и о Режиссере, и о Марке, и о других. Действительно, компашка подобралась еще та!.. На их фоне даже Вадим показался бы агнцем божьим — неудивительно, что Алиса к нему благоволила: для равновесия, должно быть.
На таком подъеме чувств женщина не скрывала, похоже, ничего, а порассказать ей было о чем. Короткими тихими репликами Вадим направлял словесный поток, подбрасывая темы позанятнее. А заодно пытался понять: если уж там сплошь подонки и жизнь рядом с ними так мерзопакостна, отчего же Алиса влезает туда все глубже — словно зачарованный кролик в пасть удаву. Что ее влечет: тщеславие, материальные блага, инерция? А может, причина в отсутствии полноценных целей и смысла? Но захочет ли она это, когда предложат? И даже если примет, что перетянет — душевный комфорт или бытовой? Или она уже заигралась бесповоротно и назад пути нет?
— Одного не понимаю, — внезапно сказал Вадим, — к чему эти пластиковые вставки в тивишниках? И ведь не раскурочишь!
— А ты, конечно, пытался?
— Ну-дык… Самое смешное, что на качестве приема они не сказываются никак — уж как я ни проверял.
— Господи, ну стоят себе и стоят… И вообще, это не по нашему ведомству.
— Перелопатить каждый тивишник в городе представляешь, во сколько это встало? спросил он. — Может, какой-нибудь гипноблок? Недаром же от ваших передач народ так дуреет? Вы ему скоро последнюю извилину выпрямите!
— Искусство должно быть простым и доступным каждому…
— Идиоту? — перебил Вадим. — Наверное, оно не должно быть слишком усложненным, иначе кто его востребует? Но ориентировать на самый низ, делать одномерным и однослойным… Да это же вредительство, преступление против нации!
— Но ведь людям нравится?
— Как будто им есть из чего выбирать!
— Ой, да бог с ними, со всеми…
— А ты не могла бы разузнать подробней про эти вставки? Ну поспрашивай среди своих!
— Ладно, ладно, — проворчала Алиса, беззастенчиво втираясь в него заповедными местами, от которых по обоим телам будто растекался сладостный яд. — Ты работай, не отвлекайся!
Как ни был Вадим сегодня опустошен, в конце концов все же сумел довести Алису до «большого взрыва». Правда, и сам едва на нем не подорвался, хотя благоразумно отсиживался в укрытии, за смешными своими трусиками. Спасло, что называется, чудо… или везение.
