— Даже если подстрелишь меня, что вряд ли, мой приятель — там, внизу, — разметелит ваш обоз в щепы, и кому от этого станет лучше — а, Мишя?
— Никому, — нехотя согласился тот.
— Ну вот, — уже свободней продолжал крутарь. — С другой стороны, у нашего Брона с вашим «папашкой» сферы разделены, разве нет? Или я чего забыл, Мишя, — так ты скажи!
— Все верно.
— Выходит, вы просто хотели подсобить нам с поставками — Мишя, я правильно понял? Мы же не можем подозревать вас в наколе, мы же вас уважаем! А значит, за труды вам остается от навара процентов пятнадцать.
— Сорок, — сказал иудей.
— Мишя, ты же знаешь, куда я еду и кто за мной стоит, а на базар у меня времени нет! Либо соглашайся, либо извини.
— Четверть, — буркнул толстячок. — Это справедливо.
Гризли молчал примерно с минуту, будто испытывая его терпение, и все вокруг зацепенели, как перед броском.
— Идет, — наконец изрек Гризли. — Оценка наша.
— Согласен, — сейчас же откликнулся иудей, и в его угрюмом голосе проступило облегчение: кажется, он не надеялся отступить с таким почетом. — Удачи вам!
— До встречи, Мишя, — кивнул здоровяк и спрыгнул вниз, жестом приказывая Вадиму освободить дорогу.
— Видишь? — спросил он, когда разминулись с караваном. — А послали бы сосунков, они б тут такое устроили!..
— По-твоему, Мишя не обманет?
— А куда ему деваться: слово дал! Иначе хоть вешайся — мы же с ним дела ведем.
— С ним?
— Ну, с Папашкой, с Гошем. А Мишя у него в самых доверенных, даром что стрелок из лучших. А на кой Папашке доверенные, которым даже партнеры не доверяют?
— Мудрено закручено.
— А ты думал!
— А в прицепах что? — спросил Вадим. — «Дары полей»?
— Чего ж еще? Поставки-то целиком на нас, а дело это наваристое, хотя рисковое. Вот иудеи и подбирают по ближним селам втихаря, что успеют засветло. А мы, конечно, перехватываем, если засечем. Так и играем в кошки-мышки, с переменным успехом.
— Без крови?
— Пока бог миловал.
— А селяне?
— Чего им? Кто больше даст да вовремя, тот прав. И то: по краю ходят, не до тонкостей. А нажимать на них — себе дороже, и так еле дышат.
— Радеете за скотинку-то? — едко спросил Вадим. — Тьфу на вас! Прав Брон: меньшее — но из зол. Вот с чем никогда проблем не возникало, так это с господами — во всяком случае, с их количеством.
— Мы, что ли, устроили такую жизнь? — возразил крутарь. — Погодку испохабили и местность, зверья нагнали? Каждый крутится, как умеет, а на нас у селян зла нет. Многие наши проклюнулись оттуда, а сколько еще хотело!..
— Еще бы: «пасти» легче, нежели охранять!
— Ну извини, — огрызнулся Гризли. — Лично у меня родичей на селе нет. А были б, давно в город перетянул бы, что многие делают. Все же спокойней.
«Действительно, чего я набросился? — удивился Вадим. — Тоже, нашел стрелочника!»
— Как они живут тут, — спросил он, — если даже снайперы-иудеи спешат убраться до темноты?
— Как под обстрелом, — осклабился здоровяк. — Скоро увидишь.
В самом деле, впереди, на некотором удалении от магистрали, за пологими щетинистыми холмами, погруженными основаниями в непросыхающую слякоть, уже виделась гроздь блеклых огней, похожих на догорающие угли. И рассыпали их по вершине подобного же холма. Чем ближе бэтр подъезжал, тем четче проступал из сумрака высокий земляной вал, утыканный обожженными кольями и продолженный поверху могучей кладкой. Если бы не колья и не нависшие над стеной лезвия проржавелых плугов, вбетонированные прямо в стену, сооружение вполне походило бы на артиллерийский редут «времен Бородино». А когда Вадим разглядел настоящий подъемный мост, переброшенный через широкий ров, ему и вовсе сделалось зябко — хотя при других обстоятельствах он, наверное, долго бы веселился. Если уж неповоротливые, прижимистые селяне не пожалели на ограду столько трудов и средств, значит им было кого стеречься. Кажется, абстрактные сведения, поведанные Вадиму бесстрастным компом, начали обретать плоть.
От магистрали к поселению вела насыпь, узкая и плотная, кажется, даже подбетонированная. Судя по неостывшим следам, как раз по ней прокатились груженые джипы иудеев, спешивших убраться восвояси. Повинуясь кивку Гризли, Вадим повернул и подогнал бэтрик к самым воротам. Покачал головой, дивясь на их прочность: прямо крепостные.
— А ты думал! — подтвердил крутарь, по пояс высовываясь из люка. — Без танка не протаранишь.
Он помахал над головой пустыми руками, выкликая знакомые имена, и спустя пару минут створки стали нехотя раздвигаться: здесь по-прежнему жили в ином ритме — хорошо, если не позапрошлого века.
Скрежеща бортами по массивным брусам, бэтр протиснулся внутрь и снова застыл, очутившись в бревенчатой западне, легко закупориваемой с обоих концов. И внутренние ворота начали открываться не прежде чем захлопнулись наружные, — трогательная предтеча шлюзовой камеры, космической или подводной.
Прихватив объемистую сумку, Гризли спрыгнул на землю и вразвалку направился ко входу, откуда навстречу уже катились наполненные ручные тележки, подпрыгивая на ухабах. Толкало и сопровождало их с полдюжины бородатых мрачненьких мужиков в домотканых одежах и облезлых ушанках, некоторые даже в шкурах — только что не в лаптях. И если крутарь ростом и статью походил на вздыбившегося медведя, то встречавшие его глухоманцы больше напоминали матерых кабанчиков, возглавлявших здешнее стадо. Любопытствуя, Вадим тоже выбрался из кабины, присев на краю люка, и сразу ощутил на себе взгляды, нацеленные не только спереди, от делегации по приему, но и с боков, из-за прочных стен.
— А где Яков? — поинтересовался Гризли, опуская сумку на камень. — Я ему батарейки привез.
— Помяли вчерась Якова, — ответил кто-то. — Отлеживается теперь.
Даже и голос его звучал странно: будто с акцентом. Ну да, сюда ж не достают тивишные кабеля! — сообразил Вадим. А если бы даже провели, где напасешься столько электричества и приемников? Вот и поперли местные говоры — как следствие изоляции.
— Значицца, было дело? — оживляясь, спросил крутарь. — Что ли, разжились чем?
— Пару «торпед» положили, а как же, — солидно подтвердил второй мужик, с тем же акцентом. — Хучь и дорого они вышли!
— Ладно, Мирончик, цену-то не набивай, — хохотнул Гризли. — Знаешь же: за нами не заржавеет! Хоть и монополисты мы, однако в положение входим — скажи спасибо Брону. И вон еще у вас, — кивнул он за спину, — защитничек объявился. Поплачьтесь ему, как вас обижают, — Брон его слушает, правда! — Насмеявшись, здоровяк прошелся вдоль тележек, заглядывая вовнутрь и одобрительно качая головой. — Готовьте списки, — велел он мужикам. — Расценки знаете, за превышение премия, как положено. Завтра к вам наведается один из наших: Руслан — молодой такой, высокий. С ним и отошлете. Послезавтра — товар.
Отвернувшись, Гризли подмигнул молчаливо созерцающему Вадиму: мол, каждый раз приходится
