Но затем пришло время для дел.
— Вчера ты не дал мне времени отчитаться, — сказала Энни, садясь в изголовье и беря в руку пультик. — И у меня… мысли улетели. А ведь я полный день проторчала за экраном!
— Ну слушаю, слушаю, — откликнулся барон, хмыкая. Щекой он лег на ее гладкое бедро — как удобно!.. Напротив них вспыхнул и заиграл сочными красками экран, встроенный в стену. Конечно, в прошлый приезд такого тут не было. Правда, скучал в углу телевизор, вполне приличный по тогдашним стандартам. А для работы Геральд использовал ноутбук, считавшийся в те времена роскошью.
Вдохнув, женщина начала «отчет», не без лихости листая страницы и негромко их комментируя. На особенные находки барон не рассчитывал, но Энни нарыла в здешних закромах куда больше, чем можно было предполагать.
— Ты молодец, — сказал он, когда экран погас. — Нет, вправду— на все руки дока!.. Начинаю бояться, что ты сделаешься незаменимой. И как нам быть тогда?
— Ага, испугался!
Рассевшись на его бедрах, Энни уперлась ему в грудь прохладной ступней, будто именно себя полагала тут госпожой. А Геральд, в общем, не возражал. Он даже удивился, насколько нравилось ему подчиняться Энни.
— Сейчас опять укачу на весь день, — сообщил барон. — Столько хлопот!..
— Мало тебе вчерашних? — спросила она. — Хочешь заполучить новые прорехи на шкуре?
— Да разве это прорехи? И на царапины не тянут — скорее синяки. А фингалы, как ты знаешь, мужиков красят.
— Скорее раскрашивают, — проворчала Энни. — В синюшные цвета.
— Как у покойников, что ли? На это не рассчитывай — я слишком привык жить. И буду возражать, если станут торопить на тот свет. А аргументов у меня хватает.
— Господи, Гарри, да что ты за человек такой!
— Редкий, — ответил он. — Как сказано в словаре: «распространен широко, но всюду малочислен».
Вздохнув, Энни убрала ногу с его груди, но теперь улеглась на Геральда всем телом, будто на валун, подперев плечи локтями.
— Удобно? — спросил он. — Мне тоже нравится. Вот только одна деталь мешает.
— Ну, это поправимо, — откликнулась женщина, И в самом деле поправила, запустив руку под себя и слегка поерзав тазом. Теперь Геральду сделалось совсем хорошо — настолько, что и говорить расхотелось. Но его попытку перейти к действиям Энни пресекла: дескать, потерпишь, пока не добеседуем, — я же терплю?
— Как патрон, ты обязан меня воспитывать, — заявила она. — Это называется: растить кадры. Конечно, проще драконить их ночи напролет!..
— Как раз воспитывать больше любят лузеры — такая, понимаешь, закономерность. А наше, патронье, дело: руководить. И вести за собой.
— Куда: к обрыву?
— Ну уж!..
— Ты уверен, что тебя влечет цель? — спросила Энни. — Может, тебе важен процесс? По-моему, ты больше развлекаешься.
— Как и везде, тут важна мера, — сказал Геральд. — Главное, не заиграться. Если человек не понимает, где и с чем нельзя шутить… Но лишняя серьезность тоже не красит. Знаешь, бродят по жизни этакие ранние старики: сказок не терпят, забавляются в отведенных местах и в строгом соответствии с возрастом. Ску-учно!
— А станешь скакать жеребчиком, сойдешь за молодого?
— Я не хочу «сходить», — возразил он. — Хочу быть.
— И что, здесь это возможно?
— Надеюсь. Даже почти уверен.
— Мне не нравится «почти».
— Хочешь полной гарантии? Так не бывает.
— Но как ты намерен это устроить? Или о маршальских замыслах незачем извещать низшие чины?
— Я предупреждал: лишние сведения опасны. Или боишься, что надую при дележе?
Может, лучше сказать: «накачаю»? — подумалось ему. Впрочем, Энни пренебрегла этим нюансом.
— Вот уж о чем голова не болит! — сказала она. — Но зная цель, я смогла бы трудиться эффективней. Ты же сам признал, что моя суета имеет смысл?
— Ладно, — уступил Геральд. — Вкратце: в этом городе творятся чудеса. Рассказывать обо всех ни к чему, да и знаю я не так много. Но есть здесь такая штуковина, как Сила, — да-да, именно с большой буквы. То есть она имеется и в прочих местах, рассеянная по многим людям, но лишь тут завелись умельцы, способные концентрировать Силу настолько, что ее хватает на чудо.
— Они что, отбирают Силу у других?
— Как говорится, «не в бровь…» Именно, что отбирают, нередко вместе с жизнью. Грязная проделка, если разобраться. Этакое первичное накопление капитала — в лучших традициях, с грабежом и убийствами. Пресечь это, как понимаешь, не по нашим силам. Остается — что? Правильно: захватить и распорядиться наилучшим образом. — Геральд ухмыльнулся: — Уж что-что, а оправдывать себя мы научились!..
— И ты знаешь, где есть запасы? — деловито спросила Энни.
— Ага, — кивнул он. — И уж там Силу не пустят на добрые дела, так что угрызений будет меньше. Может, даже удастся прекратить сбор.
— И девственность соблюсти, и удовольствие получить — так?
— Точно, — снова кивнул Геральд. — Мою проблему ты знаешь: не хочу сдаваться старости. Пока счет в мою пользу, но на противника играет время. И я намерен зарядиться Силой настолько, чтоб одолеть свой глупый организм.
— Есть еще путь, — заметила женщина. — Через укус в шею.
— Заразиться вампиризмом? Милая, вряд ли это можно считать жизнью. Вампиры просто останавливают время, растягивая миг на столетия. Все их процессы, желания, мысли вертятся по кругу, оборот за оборотом, — от этого свихнуться можно!.. Разве такое привлечет тех, кто имеет вкус к радости?
Тут Энни сама подстегнула его к активности, словно уже не могла сдерживаться. И разве он когда-нибудь возражал?
— Вот теперь отпускаю с чистой совестью, — заявила женщина после. — И если тебя все ж потянет на сторону, моей вины тут не будет. Что могла, сделала — как честный человек, ты должен это признать.
— Да уж, себя оправдать мне будет сложно.
— Но ты же потом замолишь грехи? То есть, я имею в виду, отработаешь свою норму. И не станешь сваливать на усталость, занятость, плохую погоду…
— На сей счет можешь быть совершенно спокойна, — заверил Геральд, перемежая слова поцелуями. — Я не из тех, кто подводит партнера.
Самое время выяснять отношения — когда они сплелись конечностями, срослись телами. О женщины!.. Хотя Энни и это исполняет не как все.
— Пожалуй, мне пора отплывать, — прошептала она на ухо.
— Это хорошо, что ты любишь плескаться, — заметил барон.
— И почему, интересно знать?
— Пойдем-ка.
Приобняв за талию, он отвел Энни в ванную, помог ступить в поблескивающее корыто, поставил перед роскошным зеркалом на полстены.
— Мне покрутиться тут, да? — спросила женщина. — Я могу даже станцевать, хочешь?
