ниже. — Обойдемся без мясных блюд, ладно?
Опустившись на стул, он с опаской покосился на дверь, чувствуя, что уже пора. Вот сейчас она откроется и…
Дверь отворилась, и в комнату вступил Михалыч, причесанный, приодетый (когда успел?), почти благообразный, ведя за руку пышноволосую миловидную девицу, сколоченную ладно и крепко, так что едва втиснулась в Оксанкин сарафан, а ноги и вовсе остались босыми.
Чудо все ж состоялось, а ведь кто мог надеяться при виде останков!..
— Зовется Милицей, — негромко объявил колдун. — Поживет покуда здесь. Ясно вам?
Да уж, на нее не пожалели «мертвой воды»! Неизвестно, сколько мяса успели переварить луженые желудки Шершней, но остатков вполне хватило для воссоздания плоти — довольно сухой, впрочем, поскольку жир ушел едва не весь. Девушка сделалась такой, какой должна была стать при надлежащем уходе и нормальной жизни, без непроглядной этой нищеты и выматывающей пахоты с рассвета до заката, без скудного пайка и грубой обуви. Пожалуй, Милицу теперь не всякий признает — даже из родичей.
— Лишь бы глухоманцы не прознали, — отозвался Вадим. — Ведь бог знает, что подумают!..
Отведя взор, Руслан сурово поджал губы, решив, видно, поставить это дело под свой контроль — не глядя на то, что ему втемяшивали.
— Черт — знает, — поправил Михалыч. — Бог вряд ли… Слышь, пострел? — глянул он на Алеху. — Помалкивай! Мало мне забот без селян?
— А я, может, и не вернусь вовсе, — огрызнулся малец. — Чё мне в поселке делать? Вон с ними полечу, в Замок!
— Ага, ждут тебя там, — хмыкнул хозяин. — Все глаза проглядели!
Он провел покорную гостью к стулу, заботливо усадил.
Сам разместился напротив, поглядывая то на нее, то на дочь — будто сравнивал. А скорее, не давало покоя, что он сотворил с Шершневой добычей, распятой на решетке, точно кура по противню.
Оксанка улыбнулась сочувственно и принялась разливать по чашкам настой из потусторонней травки, дымящийся странными ароматами. Дождались-таки идиллии — после всех дневных кошмаров.
— Занятно, — сказал колдун. — Ведь все понимает, все помнит, все умеет. А — нежить. Как это принять?
— Представь, что она спит, — предложил Вадим. — Мы уж чесали языки по сему поводу. Чем не летаргия? Только что гуляет да кормится… Кстати, ее-то на кровь не потянет?
— Дык не должно, — хмыкнул Михалыч. — Чай, не мертвая. Но и не живая, во как!..
Все ж не люблю трагичных финалов! — подумал Вадим. Пусть хоть надежда остается — в обличье этого симпатичного тела. А вдруг удастся полное оживление?
— И бог с ней, — сказал он. — Я надеюсь. Собственно, чего мы ждем?
Стараясь не думать о мертвецкой в подвале и пылающем за окном транспорте, Вадим стал прихлебывать изысканный чай да наворачивать рассыпчатое печенье с прозрачным вареньем — в общем, радоваться жизни, пока не свалилась на голову новая напасть.
— А ведь твой способ перекачки умений мне сгодился! — вдруг вспомнил хозяин. — Говорят, старые колдуны, помирая, вот так же делились с наследниками. — Он усмехнулся: — Но нынче время смутное, и до смертного одра могу не дотянуть. Потому решил озаботиться загодя и передал Оксанке, что сумел. А на тебя, слышал, росичи прямо молятся!
— «Курс молодого бойца», — проворчал Вадим, покосившись на Руслана. — Многих доверенных гардов Брона я зарядил таким запасом навыков, коего хватит им до конца дней!.. Конечно, росичи меня ценят. Но и с ордынцами я бы поработал.
— Оксанку ты тоже впечатлил, — продолжал Михалыч, не обращая внимания на смущение дочери. — С того вечера она ни единого шматочка мяса не куснула, а меня иначе как трупоедом не кличет.
Кажется, у него были иные планы насчет улучшения своей породы. И с крутарским напором, не успев толком оправиться от недавних потрясений, он принялся претворять планы в жизнь. Династия чародеев — звучит?
— Не следует быть святее папы римского, — примирительно сказал Вадим. — Перебор в любом деле может обернуться его отрицанием.
Колдун предпринял еще пару попыток пристроить дочь к хорошему, солидному человеку, но перегибать палку не стал. Тем более времени на это не оставалось: передышка заканчивалась, пора было приниматься за другие дела. И день уже клонился к вечеру, подступали сумерки.
— Ну-с, а теперь поглядим на «жука»! — бодро сказал Вадим, отставляя стакан. — С чем его-то едят?
Снаружи ничего не изменилось, только злополучный транспорт уже догорал, переваривая внутри себя последние остатки. И Эрнст куда-то запропастился: решил, наверно, рвануть к городу, пока не стемнело. Не лучшая идея, зато своя!..
Но Вадима больше заботил ходульник. Вдвоем с Русланом, вооружившись кувалдами, они вправили «жуку» подбитую лапу — теперь тот мог ковылять, хоть и хромая. Затем Вадим забрался в кабину необычного вида, опустился в кресло странной формы, за совершенно удивительный пульт. И обволок облаком всю машину, разбираясь в здешних сплетениях. На огибавшей его панели оказалось столько клавиш, что подошло бы больше пианисту. И какую мелодийку отчебучим?
Вездеход оказался диковинным не только на вид, здесь все было иным. И что, его тоже сработали японцы? Ладно бы «ворон» или «шмель» — там различия скорее количественные. Но сия конструкция предполагала рассудок, взращенный в чужой среде.
А вот анатомией тамошние водилы не очень отличались от тутошних — судя по тому, каким удобными оказались кресла.
Изнутри колпак был прозрачным, почти растворяясь в вечернем сумраке, так что Вадим даже почувствовал себя зябко — в окружении стольких опасностей, какими грозила подступающая ночь. Едва слышные, как у «ворона», моторы помещались внутри платформы, прямо под полом, — вместе с компактными батареями, заряда которых хватало надолго. Позади кресел предусмотрели место для обширного багажника, разделенного на дюжину запираемых ниш. При желании там даже можно было устроить душевую — если заправить водой объемный бак, согреваемый двигателем.
— Ну что, я его покупаю! — объявил Вадим, спрыгивая на землю. — Как говорится, «у вас своя свадьба», — кивнул он на вертушку. — А мне еще надо кое-кого проведать.
— Я переговорил с Броном, — сообщил Руслан. — К утру здесь будут наши. А меня он отзывает. — С беспокойством юноша посмотрел на Оксану, глядевшую из окна, однако ничего не добавил.
— Пацана захвати, — посоветовал Вадим. — Кадр ценный, князю сгодится. Да постреленок и сам горит… А за Оксанку не переживай! У меня предчувствие, что «король» сюда не вернется, — иначе бы я остался. Центр событий смещается в другое место.
И, как водится, помахав даме в оконце, рыцари умотали в разные стороны, на поиски новых приключений… И кто только придумал эту боль на бедную голову Вадима?
3. Последняя охота Шершней
Пока ходульник дотопал до Города, уже стемнело. Злосчастный Эрнст на пути не встретился, сколько Вадим ни разбрасывал облако. То ли «божий пес» заблудился в лесу, то ли угодил к кому на ужин. Что ж, одной заботой у Вадима стало меньше! Теперь он опять мог с чистой совестью «умыть руки» — по обыкновению всех истинных моралистов.
А направлялся Вадим к Дворцу Спорта, тайной базе росичей, где они проводили свои турниры, вряд ли уступавшие рыцарским. Окружавший здание парк смыкался с пригородным лесом, даже казался его продолжением — посему горожане заглядывали сюда редко. А самых любопытных отсекал высокий забор, по верху затянутый проволокой. И лучше б они не пытались его перелезть, поскольку тогда их встретили бы
