свирепые псы, больше похожие на медведей.
Сейчас Дворец выглядел темней, чем обычно, и — заброшенным. Это не слишком расходилось с истиной, ибо многие росичи уже убрались отсюда в Замок. Но осталось их тут больше, чем в порту, — непросто съехать с места, которое обживали годами!
Ходульник перевалился через забор, едва не обрушась набок. Затем расправил, сколько смог, суставчатые лапы и почапал через кусты, стараясь не слишком ломиться. Вокруг мелькали косматые тени, точно стая гигантских волков, настигших жертву, — но сверху, да еще из-за брони, на них можно было взирать без страха.
Все ж устарела здешняя оборона! — подумал Вадим. Не для наступивших времен и не для новых противников. Даже против пеших латников собаки вряд ли выстоят. Ну, завалят нескольких — а дальше что, как прогрызться через доспехи?
Остановив ходульник вплотную к Дворцу, Вадим спрыгнул наземь, потрепал загривки набежавшим псам, сразу его признавшим, и гулко стукнул в огромную дверь, похожую на крепостные ворота. На законный вопрос: «Кого черт принес?» — он живо назвался, пока изнутри не принялись палить. Сейчас же был опознан и допущен во Дворец — даже с радостью, поскольку здешний гарнизон свели до минимума, лишь бы стянуть побольше сил к Замку. Правда, для страховки сюда отправили «ворона», усадив на крыше.
Обменявшись с гардами новостями, Вадим по роскошной парадной лестнице поднялся к жилым покоям. Следовало разобраться, что его сюда притянуло. Неспроста же он поспешил во Дворец, лишь только наломал дров в блокгаузе, — наверняка и тут припасена работенка!.. Интересно, какая?
Надеясь на подсказку, Вадим раскинул мысле-облако, выискивая странности. И сразу наткнулся на первую.
Все подведенные к Дворцу кабели: тивишные, телефонные, трансляционные — в конце концов смыкались в один узел, затаившийся под крышей. Вадим отыскал его без труда — тем более планировку дома представлял неплохо. Оказался узел внутри крохотной комнаты, заставленной столами и приборными стойками, освещенной экранами — а больше света и не требовалось. По центру каморки, как в центре паутины, угнездился квадратный человечище, вросший в крутящееся кресло. Был он могуч и мясист, точно самые матерые из крутарей, но рыхловат в сравнении с ними. И значит, свои массивы получил по наследству, а не в награду за упорство.
— Привет, Гога, — сказал Вадим. — Далеко ж ты запрятался!
Не отнимая толстых пальцев от клавиш, системщик рассеянно оглянулся и мотнул крутым подбородком на свободный стул: погоди, мол, я сейчас. Вадим послушно сел, обождал с минуту. Затем Гога удовлетворенно сложил руки на животе, еще подросшем с последней встречи, развернулся вместе с креслом и расплылся в улыбке.
— Все дороги ведут, — изрек он, — если по ним идти. Я знал, что наши пути пересекутся. Чтоб ты, да не на острие!..
— Лихо ты закопался, — признал Вадим. — Брон намекал на некую команду умников, но на тебя я не подумал.
— Действительно, — хмыкнул системщик, — при чем тут я?
— А семью и впрямь заслал в глухомань?
— Там безопасней, — кивнул Гога. — К тому ж сейчас не до них.
— Как будто ты раньше о них много думал!..
— У Лели своя функция, — спокойно пояснил системщик. — Но сейчас для общего блага лучше пожить врозь. Тем более мне приходится наращивать оперативку… э-э… нетрадиционными способами. «For men»-ное безобразие, вот именно!
— Гарем, что ли, завел?
— Ну, не вполне…
— Ты и теперь занят теми же проблемами?
— Просчитываю ситуацию, — подтвердил Гога. — И капаю на мозги Брону — оказывается, мы долбали его вместе! А я-то удивлялся, почему он отзывчив сверх ожиданий.
— И что насчитал?
— Думаю, то же, что ты почувствовал.
— Наверняка ж у тебя сведений больше?
— А ты всегда обходился минимумом. Впрочем, задай тему.
Вадим подумал секунду.
— Толян заявил сегодня, что тивишные программы стали лучше. Дескать, раньше смотрел выборочно, зато теперь — почти всё.
— Вот, — произнес Гога, вскинув палец. — Это важно! Дело не в передачах — в зрителях. Это у них снижается требовательность, а вкусы унифицируются. В результате каждый крепостной потребляет жвачки все больше, а темпы деградации нарастают. Большинство уже сейчас вкушают полную дозу и совершенно этим довольны… Ну, — быстро спросил он, — как?
— Как и раньше, — сказал Вадим. — Совпадение в пределах разброса. «Союз системщика и интуитивиста — страшная сила!» — процитировал он себя.
— А что еще ты наблюдал в последние дни?
— Типун тебе! — хмыкнул Вадим. — «Последние!» — надо ж!.. Еще один апокалипсист.
— И все-таки?
— Крепостники раздухарились. Раньше люди опасались только репрессоров, да и те держались в тени, особо не бряцая. А ныне все дерьмо всплывает на поверхность. И во главе, мнится мне, старый душитель и новый мой знакомец Бондарь — вот бы с кем потолковать!..
— Так ты пересекался с ним?
— Как же, недавно — такой оказался душка!
— Итак, сколько пирамид в наличии? — спросил Георг. — Ну, про церковную кое-что знаем. Институт комиссаров, еще бы!..
— Кстати, она уже вытесняет Управителей.
Системщик кивнул, принимая, и добавил:
— Если «плясать» от нашего Марчика, то над ним главенствует преподобный Исай, главковский иерей. А над тем патриарх Ферапонт, отец всех отцов!
— Итого полторы сотни, как у Шершней, — вставил Вадим. — Только эта Пирамидка рангом повыше.
— Теперь силовая Пирамида, возглавляемая Бондарем, — продолжал Гога. — Он только кличется Верховным Репрессором — на самом деле круг его интересов много шире. В ведении у Бондаря блюсты, сыскари, режимники, надсмотры… теперь еще и Боевые Псы.
— Может быть.
— Значит, силовики вносят в «золотую тысячу» еще полторы сотни. Следующие кто?
— Ну?
— Студия, — уверенно ответил Георг. — Ныне она — «важнейшее из искусств». Для всех тираний охмурёж масс — первое дело. И на него тайные правители не пожалели третьей полуторасотни, подчиненной Режиссеру.
— Этому маразматику?
— Недурная маска, правда? Боюсь, это даже не прежний Банджура, а некто иной — судя по ряду признаков.
— То есть, по-твоему, его подменили?
— При достаточной пластичности черт это несложно.
— Вообще это зовется Текучестью, — подсказал Вадим.
— Ну, возможно. В любом случае на Студии один из главных рассадников нечисти.
— Пока мы набрали половину «тысячи», — заметил Вадим. — Конечно, если отсечь побочную шпану, мало-помалу сбрасываемую за борт. Мне кажется, название выбрано не случайно — Пирамид должно быть шесть.
— Вспомни пресловутый Институт, поставщик новинок!
