это удастся, я завтра же подам заявление об отставке.
— Слушайте! — внезапно сказал Чейс.
Резкий звук его голоса заставил всех умолкнуть. Прекратилось даже фырканье Мастерса и звяканье ключей в чьем-то кармане. На сей раз все четко услышали слабый шорох на песчаной дорожке.
Чейс поспешил к окну. Сэндерс выглянул наружу. Звезды мерцали на ясном небе; воздух был чистым и прозрачным. Кто-то медленно отходил от окна по дорожке в тени деревьев.
— Это был Пенник, — нервно произнес Чейс. — Что, по-вашему, он теперь обдумывает?
Глава 11
— Все необходимое для завтрака находится в буфетной, — сказала Хилари, натягивая перчатку. — Вы не сможете не заметить. Свежий хлеб в коробке справа, а не слева — там черствый. Вы уверены, что сумеете справиться? И позаботиться о Мине?
— Можете мне не верить, — отозвался Сэндерс, — но в прошлом мне иногда приходилось готовить себе завтрак. Это не такое тяжелое занятие, за которое следует браться после ночи молитв и медитаций. Достаточно бросить на смазанную жиром сковородку пару яиц и немного ветчины, и все будет готово к тому времени, как поджарится второй тост. Что касается Мины, она крепко спит после принятия снотворного и не проснется до девяти часов завтрашнего утра. Нужно ли вам беспокоиться?
Но что-то явно было не так. Сэндерс говорил так беспечно, потому что чувствовал то же, что и Хилари. Они ждали в столовой под массивными картинами, на которых, если удалить с них слой пыли, можно было разглядеть гигантских размеров окорока и овощи. Часы Сэндерса показывали двадцать минут десятого.
Хилари разглаживала перчатку. Ее саквояж был упакован и стоял рядом. Через открытые двери доносился звук мотора полицейского автомобиля, ожидающего на подъездной аллее.
Девушка стала натягивать вторую перчатку.
— Мы все покидаем вас, как крысы — тонущий корабль, — продолжала она. — Сначала распрекрасный Пенник отказывается являться к обеду. Потом Лэрри Чейс неожиданно вспоминает, что у него важная встреча, и он должен мчаться назад в Лондон.
— Он еще вчера говорил нам, что у него совещание с солиситором.
— В воскресенье вечером? Так поздно? Я хотела, чтобы Лэрри помог мыть посуду, но он заявил, что не выносит это занятие. Если спросите меня, наш Лэрри шарахается вовсе не от мытья посуды. Но не мне говорить — я ведь тоже вас покидаю, верно? — Она с чувством рванула перчатку. — Черт возьми, где Пенник? Почему он не приходит? Вы сознаете, что остаетесь в доме только с ним и с Миной?
— Это не важно. Я могу управиться с Пенником.
Но Сэндерс не был в этом уверен.
Он не хотел, чтобы Хилари уезжала. Ее лицо, почти лишенное косметики, раскраснелось, а голубые глаза нервно поблескивали. Светло-серый костюм контрастировал с цветом лица и глаз. Она навсегда запечатлелась в его памяти именно такой — у обеденного стола под дивной красоты люстрой.
Девушка подняла чемодан одной рукой и протянула ему другую:
— Ну, до свидания. Уик-энд был тот еще, не так ли?
— Что верно, то верно.
У двери она остановилась:
— Джон, если что-нибудь…
— Слушайте, — прервал ее он. — Меня же не запирают в Бастилию, чтобы я больше никогда не увидел дневной свет. Я вполне удобно устроен. Доктор Эдж, вероятно, заглянет около десяти навестить Мину. В буфетной есть пиво. Я еще не успел обследовать библиотеку. Можете спокойно уезжать. Надеюсь, мы пообедаем вместе во вторник вечером?
Хилари кивнула. Когда они вышли в передний холл, старший инспектор Мастерс и сэр Генри Мерривейл спускались по лестнице.
— Садитесь в машину, — сказал Сэндерс девушке. — Мастерс высадит вас у станции. — Подождав, когда она выйдет, он закрыл входную дверь, чтобы снаружи ничего не было слышно, и повернулся к остальным: — Могу я задать вопрос так, чтобы от меня снова не отмахнулись?
Мастерс выглядел удивленным.
— Вопрос, доктор? Конечно, — отозвался он с добродушной усмешкой.
— Что вы намерены с ней делать?
— С кем?
— С миссис Констейбл. Вам приходило в голову, что ей может грозить серьезная опасность?
Никогда Сэндерс не ощущал себя настолько отчужденным от двух человек, которых считал своими друзьями. Казалось, была перерезана нить, связывающая их мысли и чувства. Даже Г. М., которому он доверял больше всего, казался угрюмым и мрачным. Мастерс держался вежливо, но твердо.
— Какую именно опасность вы имеете в виду, доктор? Опасность со стороны кого?
— Со стороны Пенника. Не думаю, что вы полностью понимаете характер этого субъекта. Убивает он мысленными волнами или нет, важно то, что он способен на убийство. И разве вы не слышали вызов миссис Констейбл?
— Вызов? — переспросил старший инспектор. — Да, сэр, слышал. Я также слышал историю о мальчике, который кричал: «Волки!» А вы?
— Насколько я помню эту историю, — заметил Сэндерс, — волки в итоге действительно появились.
— Пока что мы не будем беспокоиться из-за Пенника, — сказал Мастерс. — И вам не советую этого делать. На вашем месте я бы постарался обо всем забыть.
— Но когда Пенник вернется…
— Он не вернется, сынок, — вмешался Г. М. — Мы только что побывали в его комнате. Пока мы обедали, Пенник собрал чемодан и смылся, оставив кое-что на туалетном столе. Покажите ему, Мастерс.
Старший инспектор достал из записной книжки сложенный лист бумаги и передал его Сэндерсу. На листе было написано чернилами, аккуратным мелким почерком:
«В полицию
Сожалею, что определенные обстоятельства, которые могут возникнуть и в будущем, сделали для меня неудобным и нежелательным дальнейшее пребывание в Форуэйзе. Однако, чтобы меня не сочли убегающим от правосудия, сообщаю, что намерен остановиться в отеле «Черный лебедь», где сегодня утром встречался со старшим инспектором Мастерсом. Это единственная гостиница, которую я знаю в этом районе, и на первый взгляд она показалась мне вполне сносной. Там я буду доступен в любое время.
Искренне Ваш,
Письмо, подумал Сэндерс, содержит причины как для облегчения, так и для тревоги. Он вернул его Мастерсу.
— Но миссис Констейбл…
— Слушайте, сынок, — прервал его Г. М. спокойным голосом, который использовал крайне редко. — Я бы очень хотел думать по-другому. Однако факт в том, что героическая и убитая горем миссис Констейбл намеренно наговорила нам кучу лжи.
Сэндерс сам не понимал, почему это так его удивило и шокировало.
— Хотите услышать подробности, сынок?
— Очень хочу.
— Пункт первый. — Г. М. провел пальцами под воротничком. — Вспомните маленькое приключение минут за пятнадцать до убийства, когда Сэм Констейбл услышал, как в вашей комнате разбилась
