порядке.
— Да, идите.
— Но вы пойдете со мной, не так ли? Ночью одной быть хуже, чем днем. Все крысы покинули корабль — остались только вы.
— Хорошо, миссис Констейбл. Пошли.
Напольные часы на верхней площадке начали гулко бить десять. Прошло двадцать минут, прежде чем Сэндерс убедил Мину лечь в постель, проследил, чтобы на сей раз она проглотила таблетку, укутал ее в слишком просторный для нее халат и услышал усталое бормотание, когда снотворное начало действовать. Спрятав голову под подушку, Мина свернулась калачиком и заснула.
Сэндерс надеялся, что она не видит снов. Он проверил ей пульс, глядя на нее с часами в руке, и выключил свет. Эта вроде бы искренняя женщина, думал он, спускаясь на первый этаж, тем не менее, лгала при каждом удобном случае.
Однако испуг, вызванный ее исчезновением, подействовал на него благотворно, исцелив (или ему так казалось) от необоснованных тревог. Одного раза было достаточно. Осталось только напряжение, лишающее надежды на сон. Сэндерс знал, что должен лечь, так как завтра ему предстоит работа, но понимал, что это бесполезно. Он сидел или бродил, всегда возвращаясь к столовой. Один промежуток он заполнил, запирая все двери и окна на нижнем этаже, а другой — просматривая довольно скучную коллекцию книг в библиотеке. Часы наверху пробили половину одиннадцатого, потом без четверти и наконец одиннадцать.
Незадолго до половины двенадцатого Сэндерсу показалось, что он видит лицо Германа Пенника, смотрящее на него сквозь стеклянную дверь оранжереи.
Впоследствии Сэндерс припоминал, что стакан, из которого он допивал остатки пива, выскользнул у него из пальцев и разбился на столе, забрызгав крышку коричневатой пеной.
Какое-то время Сэндерс слышал слабый звук — скорее вибрацию, давившую на уши. Звук смутно ассоциировался с водой, и он осознал, что это, вероятно, миниатюрный фонтанчик в оранжерее, продолжающий журчать после смерти Сэма Констейбла, как журчал до нее. Повернувшись на стуле, чтобы посмотреть на стеклянную дверь, он увидел за ней Пенника, смотрящего на него.
Сэндерс так быстро пересек комнату, что не помнил, как вскочил со стула. Мгновение он думал, что увидел собственное отражение в отблесках света на двери в темное помещение, пока не разглядел нос и пальцы Пенника, прижатые к стеклу, расплющившись в серовато-белые пятна. Потом Пенник исчез. Распахнув дверь, Сэндерс ощутил волну горячего воздуха, насыщенного запахами растений, но ничего не услышал.
Он молча стоял в дверном проеме. Нигде не было ни света, ни звука, ни движения. Шагнув в оранжерею, Сэндерс начал ощупью пробираться среди растений. Он не помнил, где выключатель, но знал, что поиски бесполезны. Одно из высоких окон, которые он недавно запер, теперь было открыто, обозначая путь к бегству.
А тем временем Мина Констейбл лежит наверху, одурманенная снотворным…
Стараясь не бежать, Сэндерс поднялся по лестнице и поспешил в темную комнату. Но тревога вновь оказалась ложной. Женщина была не более мертва, чем он, спокойно и ровно дыша во сне. Все же на этот раз Сэндерс не стал рисковать. Он запер дверь в ванную, убедился, что все окна в комнате закрыты, а спустившись в холл, замкнул парадную дверь и положил ключ в карман.
Повторяющиеся ложные тревоги были хуже реальных. Но ведь он видел Пенника, не так ли? Внезапно Сэндерс осознал, что не уверен в этом. Образ мог быть создан его воображением или (он содрогнулся при этой мысли) каким-то образом спроектирован. А как же открытое окно? Теперь он почти не сомневался, что открыл его сам.
Чтобы не отходить далеко от спальни Мины, Сэндерс сел на верхнюю ступеньку лестницы. Его дыхание постепенно замедлялось, а мысли прояснялись. Закурив очередную сигарету, он наблюдал за кольцами дыма. Часы пробили без четверти двенадцать. Успокоившись, он спустился вниз…
Телефон зазвонил снова, и Сэндерс поднял трубку.
— Алло! — послышался приятный голос. — Гроувтоп, 31? Это «Дейли трампетер»…
— Очень сожалею, — устало произнес Сэндерс, — но никаких заявлений…
— Подождите! — прервал голос с такой настойчивостью, что Сэндерс невольно умолк. — Не кладите трубку. Мне не нужны никакие заявления. Я сам хочу сообщить вам кое-что.
— Что именно?
— С мисс Миной Шилдс все в порядке? Вы знаете, что я имею в виду.
— Нет, не знаю. Конечно, с ней все в порядке. А что?
— Простите, с кем я говорю?
— Моя фамилия Сэндерс. Я друг семьи. Почему вы спрашиваете, все ли с ней в порядке?
— Доктор Сэндерс? — быстро переспросил голос. — Тогда вам следует это знать. Нам только что звонил мистер Герман Пенник…
— Да? — Сэндерс понимал, что последует далее.
— Он сказал, что мисс Шилдс, вероятно, умрет сегодня до полуночи. Он не уверен, что это произойдет, но думает, что сможет убить ее к этому времени. Естественно, мы не обратили особого внимания на его слова, но подумали, что лучше дать вам возможность предотвратить…
— Подождите! Вы знаете, откуда он звонил?
Последовала небольшая пауза.
— Из гостиницы «Черный лебедь», примерно в четырех милях от вас.
— Вы в этом уверены?
— Да. Я проверил.
— Когда именно это было?
— Минут десять назад. Мы подумали, что лучше всего позвонить сюда, доктор, и если бы вы захотели помочь нам, сделав заявление…
— Все это выдумки. Миссис Констейбл спокойно спит за запертой дверью, и никто не может к ней подобраться. С ней абсолютно все в порядке.
Решительно опустив трубку на рычаг, Сэндерс уставился в окно и нащупал в кармане ключ.
Действительно ли с Миной все в порядке? Телефон зазвонил опять.
— Гроувтоп, 31? Это «Ньюс-рекорд». Извините за беспокойство, но человек по имени Герман Пенник сделал нам сегодня поразительное заявление. А только что он сообщил…
— Знаю. Он намерен убить миссис Констейбл с помощью того, что именует телесилой. Он очень скромен и не обещает, что ему удастся проделать этот трюк…
— Это он сообщил пятнадцать минут назад, — прервал его голос. — Теперь он говорит, что она мертва.
Несколько секунд Сэндерс смотрел на номер, указанный на белом телефонном диске. Не слыша, что говорит человек на другом конце провода, он положил трубку.
Больше он не позволит себя одурачить. Ему показалось, что он видит лицо Германа Пенника за дверью теплицы, хотя в это время Пенник находился в «Черном лебеде» за четыре мили отсюда. Все это сплошное воображение. Однако оно было настолько живым, что образ Пенника четко отпечатался на стекле вплоть до приплюснутых носа и пальцев…
Черт возьми, он в самом деле видел его! Снова раздался телефонный звонок.
— Гроувтоп, 31? Это «Дейли уайрлесс»…
На сей раз Сэндерс сразу положил трубку. Достав из кармана ключ от комнаты Мины, он поспешил наверх и начал бежать, как только поднялся на площадку. Вставив ключ в замок, он открыл дверь и подошел к кровати…
Когда спустя несколько минут Сэндерс вышел к лестнице, в голове у него оставалась лишь одна мысль. Мина все еще лежит в кровати, но если ее позу можно назвать спокойной, то теперь это спокойствие смерти. Бедная женщина, которая ему так нравилась, превратилась в жалкий кусок застывшей плоти… Нужно как-то заставить замолчать проклятый телефон, продолжающий трезвонить внизу…
