Глава 19
Вуаль нереальности, создаваемая золотым кружевом на окнах, два бра, отбрасывающие слабый свет на шелковые стенные панели, приглушенные благодаря толстым коврам, звуки шагов и даже голосов — все это туманило мозги наблюдателей подобно опиату.
Посреди этой роскоши Хилари выглядела невзрачной и даже виноватой.
Правда, она слегка запыхалась, а щеки ее покрыл легкий румянец, но это могло быть вызвано слишком быстрым подъемом по лестнице. Под мышкой она держала объемистый прямоугольный пакет в коричневой бумаге. На ней были строгий костюм из темно-зеленого твида и отбрасывающая тень на глаза мягкая шляпа. Несмотря на виноватый вид, она улыбалась.
— Хилари, дорогая моя! — послышался приветливый возглас с кресла. — Как хорошо, что ты пришла.
И хозяйка квартиры поднялась навстречу гостье.
Слегка повернув голову, Сэндерс мог видеть отражение миссис Джозеф Кин в одном из зеркал с другой стороны комнаты. Это была маленькая, пухлая, необычайно привлекательная блондинка с опускавшимися на плечи локонами, полными губами и узкими поблескивающими глазами. Шелковый кружевной пеньюар идеально соответствовал ее внешности. Подбежав к Хилари, она расцеловала ее в обе щеки.
— Здравствуй, Синтия, — сказала Хилари, позволяя себя целовать.
— Я знала, что ты придешь! — с торжеством воскликнула Синтия. — Ведь я обещала, что, кроме нас, здесь никого не будет, и сдержала слово! Знаешь, Хилари, я уже несколько дней за тобой гоняюсь…
— Но ведь ты только в воскресенье вернулась с Ривьеры, — запротестовала Хилари и с любопытством добавила: — Как ты провела там время?
— Просто божественно!
— Могу себе представить.
— Я познакомилась с ослепительным… но это не важно. Ты ведь знаешь, что мне не терпится услышать все о Пеннике. Ты стала знаменитой, Хилари, попав в водоворот ужасов, о которых пишут в газетах. Я и подумать не могла, что такое может с нами случиться! И это еще не все! Говорят, что Пенник от тебя без ума и готов ради тебя на все.
— Очень может быть.
— Вчера вечером Стелла Эрскин видела вас обоих в ресторане «Боронони». Она говорит, что видела, как он при всех целовал тебе руку. Неужели тебя это не возбуждает? На твоем месте я была бы в восторге. Это все равно что появиться на людях с Гитлером или Муссолини — даже еще круче. Хилари, наверное, репортеры станут преследовать меня, когда узнают, что я твоя родственница. Но ведь ты все расскажешь мне первой, не так ли?
— Обещаю тебе, Синтия, что ты все об этом узнаешь.
Синтия взвизгнула от радости.
— Присаживайся, Хилари. Мне не терпится все услышать. Он симпатичный? Он… ну, ты знаешь, что я имею в виду. Говорят, это настоящая grande passion,[34] как в книгах о французских королях. — Ее чело внезапно затуманилось. — Стелла считает, что мне следует быть осторожной. Она слышала, будто Пенник заявил, что я недостойна жить, так как отобрала у тебя деньги твоего отца. Какая чепуха, не так ли, дорогая? Но не стой здесь. Сними шляпу. И что у тебя под мышкой?
— Маленький подарок для тебя.
Синтия широко открыла глаза и покраснела от удовольствия:
— Для меня? О, Хилари, как это приятно! Я тоже привезла тебе с Ривьеры часики — самые лучшие, какие были в магазине, с бриллиантовым ходом или еще чем-то — понятия не имею, что это значит. Ну, вот я и проболталась о своем сюрпризе. А что у тебя в пакете? Позволь мне вскрыть его.
— Узнаешь через минуту, Синтия, — сказала Хилари.
Она положила пакет на край белой мраморной каминной полки, потом с улыбкой сняла шляпу и тряхнула пышными каштановыми волосами.
— С тобой что-то не так, Хилари? Ты вся дрожишь!
— Ничего, Синтия. Могу я на минутку уединиться в твоей ванной?
— Конечно, — с улыбкой отозвалась Синтия.
Хотя Хилари тоже продолжала улыбаться, она бросила на мачеху странный взгляд, от которого у Сэндерса похолодело внутри. Затем, быстро подобрав сумочку, она вошла в ванную и закрыла за собой дверь.
Сэндерс слышал, как тикают чьи-то часы. Испытывая вместе со всеми необычайное напряжение, не мог сосредоточиться, однако интуитивно он сделал шаг вперед, словно собираясь вмешаться, но рука Г. М. тут же стиснула ему плечо.
Напевая себе под нос, Синтия Кин посмотрелась в зеркало, склонив голову набок и медленно поворачиваясь, потом зажгла сигарету, достав ее из маленькой коробки на столике у кресла, но тут же ее погасила, возбужденно посмеиваясь. Очевидно, ей не терпелось услышать подробности. Дверь ванной открылась, и атмосфера в чрезмерно декорированной комнате изменилась так ощутимо, как будто в нее внезапно ворвался поток холодного воздуха.
Было трудно объяснить причину этого изменения. Тусклые бра горели по бокам двери ванной позади Хилари. При их свете ее лицо казалось еще сильнее покрасневшим, а дыхание еще более частым. По- прежнему улыбаясь, она держала обе руки за спиной и закрыла одной из них дверь позади себя.
Хилари шагнула вперед.
— В чем дело, дорогая? — спросила Синтия. — Никогда не видела тебя такой! Что-нибудь не так?
Хилари сделала еще один шаг вперед, все еще держа руки за спиной.
— Хилари!
— Со мной все в порядке, Синтия. — Спокойный приятный голос Хилари разряжал напряжение. — Только…
Она уже почти подошла к креслу. Даже за окном они ощутили новый запах в душной комнате — запах хлороформа. Должно быть, Синтия тоже его почуяла или ее насторожило поведение Хилари, так как она резко повернулась, и ее бледное лицо отразилось в нескольких зеркалах. Хилари заговорила, не повышая голос, который резко контрастировал со смыслом ее слов:
— …только я собираюсь убить тебя, как убила Мину Констейбл. — И она бросилась на мачеху.
Сэндерс мог бы предупредить ее, что дать хлороформ сопротивляющемуся пациенту не так легко, как полагают любители. Пропитанная им тряпка едва не выскользнула у нее из руки, а Синтия Кин едва не закричала, так как они увидели, как блеснули ее зубы, прежде чем Хилари стиснула ее голову изгибом локтя. Обе скрылись из поля зрения в глубоком кресле, откуда доносились звуки борьбы и чья спинка резко вздрагивала. Прошла минута, прежде чем ноги Синтии в белых атласных туфельках перестали брыкаться и безвольно опустились.
Хилари выпрямилась и отошла от кресла.
Волосы падали ей на лицо, дыхание было тяжелым, голубые глаза обшаривали комнату, словно в поисках невидимого врага.
Потом Хилари осмотрела себя. На одном чулке спустилась петля. Машинально послюнявив палец и проведя им по чулку, она выпрямилась, откинула волосы назад, подошла к камину и посмотрела на свое ставшее бледным лицо в зеркало над полкой. При этом она не переставала настороженно озираться. Тишина буквально давила — не слышалось даже тиканья часов.
Как будто что-то внезапно вспомнив, Хилари подбежала к двери и повернула в замке ключ, потом быстро разорвала бечевку, которой был перевязан коричневый пакет, лежащий на каминной полке. В нем оказалась картонная коробка, в свою очередь содержавшая несколько предметов. Сначала она вытащила несколько кусков плотного, но мягкого черного плетеного шнура — очевидно, разрезанного на несколько частей пояса от халата, — потом пару резиновых перчаток, которые тут же натянула на руки.
