Вся правда открылась мне во вторник, когда мы трое сидели за ленчем с Хилари Кин и Пенником. Я не сомневался, что дочка Джо Кина ведет свою игру, из которой Пенник не извлекает никакой практической выгоды. Но работают они вместе или нет, зачем дочке Джо Кина было убивать миссис Констейбл? Ведь не для того же, чтобы укрепить веру в телесилу?
Вы знаете ответ. Миссис Констейбл могла разоблачить Пенника. Более того, она бы это сделала. Несколько раз Мина была на грани того, чтобы расколоться — вы сами это видели. Если бы умер кто-то еще и Пенник вторично объявил бы себя убийцей, она бы наверняка испортила его триумф. Поэтому Хилари должна была убить ее, дабы этот триумф состоялся. Имя подлинной предполагаемой жертвы, миссис Синтии Кин, было столь же очевидным, как если бы кто-то произнес его вслух за столом. Помните, как решительно Хилари оборвала разговор, когда Мастерс начал задавать вопросы о возможной жертве и возбужденный Пенник был в двух шагах от того, чтобы назвать ее ему? Я все понял. Я нашел фрау Франкенштейн.[38]
«Теперь оба у нас в руках!» — с торжеством думал я. Пускай Пенник отправляется в Париж и произносит речь. Пускай девушка снова попробует воспользоваться телесилой — когда она сделает это, мы поймаем ее на месте преступления с уликами, которые не могли раздобыть иным способом. При этом Пенника не следует допускать на дознание — позволим честному жюри вынести обвиняющий его вердикт, арестуем его, как только он произнесет свою речь, запрем в камеру и заставим сказать правду. Но…
— Я вмешался и бросил вызов Пеннику, — пробормотал Сэндерс.
— Я был готов убить вас за это собственными руками, сынок! И Хилари, безусловно, тоже. Весь ее замысел лопнул бы с треском, если бы Пенник встал и объявил: «Сэндерс умрет!» Как я говорил вам, она прилагала все усилия, чтобы удержать его, поскольку атмосфера за столом была явно этим чревата.
Я надеялся, что ей удастся этого не допустить. Если бы Пенник заявил, что Сэндерс умрет, а Сэндерс остался бы жив, мы могли бы разоблачить пугало телесилы, но это не помогло бы нам поймать настоящего убийцу. Поскольку мои надежды таяли, я должен был продумать другую линию атаки. Прежде всего, поскольку я был убежден, что для убийства воспользовались электронагревателем, найти какие-то доказательства этого. Сам сгоревший нагреватель не годился для такой цели — я не мог взмахнуть им и объявить: «Смотрите! Нагреватель не работает — значит, его использовали для убийства!» Альбом для вырезок был лучшей зацепкой. Я мог поклясться, что миссис Констейбл спрятала его и что дочка Джо Кина ничего о нем не знала — как вы слышали, она собирала нужные сведения благодаря разговорам Мины Констейбл во сне. Когда я думал об электричестве в целом, мне пришла в голову мысль о коробке с пробками в качестве подходящего тайника. Но в таком случае Хилари Кин должна была знать об альбоме. Она действительно знала о нем и оставила его в тайнике, так как он не мог ее выдать и, как я с сожалением признаю, оказался бесполезным для нас.
Оставалась вторая линия атаки: добиться ареста Пенника с помощью присяжных на дознании. Но обвинительный вердикт следовало вынести в его отсутствие, чтобы он не был арестован до парижской речи.
Нам нужно было не допустить появления Пенника на дознании — он мог попытаться проникнуть туда, даже зная, что его не пропустят. В этом случае нам пришлось бы сразу же арестовать его, и это было бы скверно. Весь смысл дознания за закрытыми дверями заключался в том, что в случае нужного нам вердикта до Хилари Кин не дошло бы, что Пенника арестовали или собираются арестовать. Мы могли бы скрывать это от прессы и даже задержать присяжных вплоть до того, пока секретность не утратит смысл.
Ну, Пенник посетил дознание. И мы получили вердикт, на который надеялись. Сначала Пенник пришел в ярость, но потом скис. Мы с Мастерсом отвели его в маленькую комнатку…
— Куда меня не допустили, — сердито напомнил Сэндерс.
— Конечно, сынок. Привлекать к этому вас было слишком опасно. Вы бы не поверили никаким доказательствам против этой девушки, пока не увидели бы ее за работой. Мы вытянули правду из Пенника, хотя это было нелегко. Я объяснил ему, что устроил все сам, и пообещал вытащить его из кутузки, если он скажет правду. Пенник поверил мне. Он поведал нам свою биографию — телесила была всего лишь фетишизмом его дедушки из племени банту.
Теперь я перехожу к деликатному моменту и хочу, чтобы вы его поняли. С научной точки зрения даже чтение мыслей, демонстрируемое Пенником, было шарлатанством. Оно основывалось на информации, полученной заранее или незаметно приобретенной у самого объекта эксперимента. Например, Пенник многое узнал о Мастерсе от суперинтендента в Гроувтопе, который был с ним знаком. Но все дело в том, что сам Пенник не считал это шарлатанством. Он действительно обладает необычайно проницательным умом и способностью «читать мысли» по внешнему облику и поведению людей, как это делают «чтецы мыслей». Пенник может определить, думают они о серьезных вещах или о пустяках и о каких именно. Вкупе с имеющейся у него информацией это дает ему все нужные сведения об объекте. Он говорил нам, что заставил вас буквально подпрыгнуть, угадав, что вы думаете о бюсте Листера в институте Харриса. Но вы однажды сказали Чейсу, что всегда сосредотачиваетесь на этом бюсте, когда хотите избавиться от посторонних мыслей, и Чейс передал это Пеннику.
Вероятно, вы напрочь об этом забыли. Но Пенник, правильно определив, что вы стараетесь ни о чем не думать, произвел выстрел наугад и попал в яблочко. Думаю, таким образом он до смерти пугал многих.
Но беда в том, что Пенник постепенно убедил себя, будто этот дар, которым иногда обладают даже дети и слабоумные, является великой научной силой. Ему казалось, что эта сила имеет те же корни, что и колдовство банту. Когда он, теряя голову, впадал в первобытное состояние, насылал на кого-то чары банту и этот человек умирал, он считал, что преодолел последнее препятствие.
Таков был тип, которого мне требовалось расколоть, чей секрет я должен был узнать. Я медленно и подробно объяснил ему, как умерли Сэм и Мина Констейбл. Пенник не поверил мне и какое-то время вел себя как безумный — особенно когда я сообщил ему, что собой в действительности представляет Хилари Кин. Очевидно, его врожденная проницательность в отношении этой девушки дала сбой — любовь к ней сделала его слепым, глухим и немым. Пенник признал, что в тот вечер собирался испробовать свое «могущество» на Синтии Кин. Докопавшись до самых корней тайны, которая была столь же опасной, как ядовитый спрей для насекомых, я понял, что мы выиграли.
«Хорошо, — сказал я. — Вы не верите, что эта девушка вас дурачит. Вы не верите, что она убьет эту женщину обычным электрическим током. Ладно, помогите нам и убедитесь в этом сами. Отправляйтесь в Париж и произносите вашу речь — я все устрою. А потом наблюдайте за происходящим».
Пенник согласился. Он поехал в аэропорт вместе с полисменом в штатском, и о его аресте не просочилось ни слова, поскольку репортеры видели, как он, бледный и свободный, садится в самолет. Только это мне и было нужно. Я хотел, чтобы Пенник убрался из страны, ничего не сообщив девушке. Но я знал, что он не сможет выступить по радио. Его гордость жестоко пострадала, и он плакал как ребенок.
Вы знаете, что случилось потом. Пенник прилетел в Париж, но не смог пребывать в неизвестности относительно Хилари. Он сбежал от нашего полисмена и исчез. Прежде чем удалось напасть на его след, Пенник уже летел назад в Лондон, чтобы все видеть самому и лишиться последних сомнений.
Мастерс тяжко вздохнул:
— Вы предвидели, что он может это сделать, сэр. Должен признаться, я не очень удивился, увидев его на балконе, когда мы готовились прищучить молодую леди с солидной помощью ее мачехи.
— Зато это удивило меня, — с горечью сказал Сэндерс. — Когда я обернулся и увидел Пенника, поднимающегося на балкон, то подумал, что он охотится за мной. Вы знали, что у него был нож?
— Знал, — мрачно ответил старший инспектор. — Потому и держал его за обе руки. Но нож предназначался не для вас, а для мисс Кин. Он собирался свести с ней счеты — хныкал как младенец и все же хотел до нее добраться! Я не испытываю особой жалости к этому джентльмену, сэр Генри, хотя вы, кажется, ему сочувствуете.
— Ну-ну, сынок!
— Пенник пытался повелевать всеми нами, а сам, по собственному признанию, время от времени возвращался к своему племени и царствовал над ним в туземной хижине. А чего стоят резиновые маски!
— Резиновые маски? — переспросил Сэндерс.
Г. М. почесал затылок с виноватым видом.
