— Вы родом из Белоруссии?
— Так точно, из-под Речицы.
— Речица это…
— Гомельская область, город и моя деревня на Днепре.
— Ага, Днепр… Национальность белорус?
— Так точно, — удивился Василь.
— Ну вот, белорус… А поляки у вас были?
— Где у нас? — не понял Василь.
— У вас на родине. Видели когда-нибудь поляков?
— Есть польские фамилии. Пуховские, Козловские, Хмелевские, — вспомнил Василь. — У нас их пшеками зовут.
— Так что, товарищ сержант, — стукнул ладонью по папке майор, — есть приказ о создании польской армии, и вы направляетесь туда. Наша армия, советская, будет участвовать в боях против фашистов, называется Войско польское. Ясно? Принимайте под начало команду из девяти человек и отправляйтесь в пункт формирования, в сопроводительных документах написано, когда и куда явиться.
— Я же разведчик-диверсант, — вытаращил глаза Василь, — по-польски ни слова…
— Ничего, научитесь. Да там не одни поляки. Вот ваша команда из белорусов.
— Белорусы те же русские… — никак не мог понять Василь. — При чем здесь я и поляки?
— Приказы не обсуждаются, сержант! — вышел из-за стола майор. — А разведчики-диверсанты и в Войске польском нужны.
В полный голос Василь выматерился уже за дверью. В руках бумаги, в голове полная путаница. Был белорус — стал поляк. А, хол-лера, в душу их мать, пся крев…
Но чему их учили в разведшколе? Принимать решение и действовать самостоятельно. Перво-наперво Василь пошел прощаться с соседями по палате.
— Ну, землячок, — остановился он возле кровати барановичского бульбаша, — по-польски шпрехаешь?
— Так в польской школе учился, — с достоинством ответил тот. — Четыре роки ходил.
— Во, падла! Поляк, значит?
— Учили мы их стишок… «Кто ты естэсь? Поляк малы. Яки знак твуй? Ожел бялы…» Но смеялись они над нами. Говорим не с тем акцентом. Заносчивый народ, просто так не подойдешь.
— Богатые?
— Не, больше спесью берут. Говорят про них: собирается, как поляк на войну. Все лучшее нацепит на себя и вперед, чтобы издалека видели, кто на войну вышел. Немецкие танки саблями секли. А так богатства особенного нет. Да у нас белорусы кругом, поляки только начальниками. Войты, судьи, полицаи… Паны и подпанки.
— А войско ихнее? Как с техникой?
— Ну, тоже есть поговорка. «Войско польско цалковито змоторизовано: вшистке жолнежи на роверах, пан поручник на мотоциклювцы».
— Как-как?
— Солдаты на велосипедах, пан офицер на мотоцикле…
Палата захохотала.
— Ладно, земляк, — постучал по гипсу на его ноге Василь. — Может, увидимся. Будут уговаривать в польское войско, не соглашайся. Пускай сами на своих роверах… Ты ведь у нас ученый человек, четыре класса одолел?
— А что, их четыре не ровня нашим семи.
— Ну, тогда до встречи в Войске.
В коридоре Василь столкнулся с сестрой Ниной.
— Прости-прощай, дорогая, мне тебя никогда не забыть… — обнял ее за гибкую спину. — Так и не удалось темной ночкой погулять?
— Много вас таких шляется, — фыркнула Нина, но остановилась, поправляя на груди халат. — Заскучал без фронта?
— Возьмем Берлин — вернусь. Какой, говоришь, у тебя адрес?
— Третий дом за первым углом… Лети уж, все равно не напишешь.
— Гадом буду… — И осекся, увидев на круглой скуле слезинку. — Дай поцелую на прощанье…
Но девушка вывернулась и влетела в комнату старшей сестры.
Вот тебе и на… К завскладом Василь пришел хмурый.
— Сохранил то, что надо?
— А как же! — засуетился Абрамович. — Наше слово закон.
— Это хорошо…
Василь привычно осмотрел автомат, проверил затвор. Все в порядке, даже магазин полон.
— Разбогатею — рассчитаюсь, — повернулся он к старшине.
— Ничего не надо! — поднял тот руки, будто сдаваясь в плен. — Разве мы не понимаем?
Ну что ж, спасибо этому дому, пошли к другому.
А на выходе из госпиталя старшего группы уже ждала команда, девять бойцов, один другого моложе.
— Ну что, недобитки? — оглядел их Василь. — Настоящие поляки среди вас есть?
— Естэм поляк, — сделал шаг вперед высокий чернявый парень, подтянутый, старательно выбритый, в холодных голубых глазах спрятана усмешка.
— Из самой Польши?! — удивился Василь.
— Из-под Гродно, родители католики.
— Ясно… Ну а остальные?
— Белорусы, — отозвался за всех белобрысый ефрейтор с редкими усиками под широким носом картошкой.
— Как фамилия?
— Корневич.
— А ваша? — повернулся Василь к поляку.
— Франэк Томашевски.
— Франэк? — хмыкнул Василь. — Это что, Фриц по-нашему?
— Франц, — заиграл тот желваками.
— Так вот, товарищ Франц, — достал из нагрудного кармана бумаги Василь, — это сопроводительные документы. Ферштеен? Документы на всю вашу группу. Тебе все равно подаваться в польское войско, так что принимай командование — и вперед. Яволь? А мне в другую сторону. Ну, что смотришь, как баран? Тут все написано, куда явиться, когда… Командиром тебя назначаю, понял?
И силой вложил ему в руки документы.
— А мы? — выскочил из-за Томашевского Корневич. — Мы как?
— Вы как хотите. — Василь закинул за плечо мешок с консервами, тоже выданный Абрамовичем. — Вам, мужики, в одну сторону, мне в другую. Дело у меня.
И быстро зашагал к воротам, боясь, что кто-нибудь из команды поднимет крик.
— Земляк, я с тобой! — послышался сзади топот. — Не хочу к полякам!..
Запыхавшийся Корневич умоляюще заглядывал в глаза, комкал в руке пилотку.
— Иваном зовут? — осмотрел его с головы до ног Василь.
— Так точно! — радостно улыбнулся тот.
— Ну пойдем, Ванька.
— А я знаю, кто вы, — признался ему в спину Корневич. — Разведчик-диверсант.
— Знаешь — молчи, бьют — убегай, — посоветовал Василь.
На станции им довольно быстро повезло, влезли в теплушку к артиллеристам, ехавшим до узловой
