-- Я клянусь господом Богом соблюдать эти условия. Если и когда я стану Тай-Пэном. Да поможет мне Бог. -- Его пальцы дрожали, когда он клал Библию на место.
-- Робб? -- спросил Струан, не поднимая глаз.
-- Пять лет как Тай-Пэн, и я могу отослать Кулума назад в Шотландию? Прямо сейчас? Смогу менять и переделывать все, что сочту нужным?
-- Да, клянусь Господом. Неужели мне нужно повторять что-то дважды? Через пять месяцев ты будешь делать, что захочешь. Если согласишься на другие условия. Да.
В трюме наступила глубокая тишина, нарушаемая лишь нескончаемой крысиной возней в темноте.
-- Почему вы хотите от меня отделаться, дядя? -- спросил Кулум.
-- Чтобы заставить страдать твоего отца. Ты последний в его роду.
-- Верно, Робб. Так оно и есть.
-- Но то, что вы говорите, ужасно! Чудовищно, -- воскликнул пораженный Кулум. -- Ведь мы же родственники. Родственники.
-- Да, сказал Робб с мукой в голосе. -- Но сегодня у нас откровенный разговор Твой отец готов принести в жертву меня, тебя, моих детей, чтобы достичь своей цели. Почему мне не поступить точно так же?
-- Может быть, ты так и поступишь, Робб, может быть, ты так и поступишь, -- произнес Струан, кивая головой.
-- Ты знаешь, что я никогда не сделаю ничего, что причинит тебе боль. Господи милостивый, иже есть на небесах, что же с нами происходит? Мы всего лишь раздобыли денег, а нас вдруг обуяла алчность и Бог знает что еще. Прошу тебя, отпусти меня. Через пять месяцев. Прошу тебя, Дирк.
-- Я должен уехать. Только в парламенте я смогу по-настоящему управлять Лонгегаффом и теми, кто придет ему на смену. -- как это будешь делать ты, когда покинешь Азию. Только там мы сможем осуществить наш план. Но Кулуму нужно многому научиться. Ты пробудешь Тай-Пэном год и уедешь
-- Как можно обучить его за такой короткий срок?
-- Через пять месяцев я увижу, может он быть Тай-Пэном или нет. Если нет, я сделаю другие распоряжения.
-- Какие распоряжения?
-- Смерть господня! Ты согласен, Робб, или ты отказываешься? Что это будет: один год или пять? Или ни одного?
Крепчающий ветер еще больше накренил корабль, и Робб перенес вес тела с одной ноги на другую. Все его существо восставало против этой клятвы. Но он знал, что должен ее принести. Должен ради своей семьи. Он взял в руки Библию, книга показалась ему отлитой из свинца. -- Несмотря на то, что я ненавижу Восток и все, что он олицетворяет, я клянусь господом Богом соблюдать эти условия в полную меру своих сил и способностей. Да поможет мне Бог. -- Он протянул Библию Струану. -- Я думаю, ты пожалеешь, что заставил меня остаться и стать Тай-Пэном -- на один год.
-- Может быть. Но об этом не пожалеет Гонконг. -- Струан открыл Библию и показал им четыре половинки монет, которые он воском прилепил изнутри к переплету. Он перечислил им все условия Дзин-куа, умолчав лишь об одном лаке для Гордона Чена. Это мое дело, сказал себе Струан и на секунду задумался, как отнесется Кулум к своему сводному брату -- и к Мэй-мэй, -- когда узнает о них. Робб знал о Мэй-мэй, хотя никогда и не видел ее. Интересно, спрашивал себя Струан, мои враги уже успели шепнуть Кулуму о Гордоне и Мэй-мэй?..
-- Я считаю, ты был прав, что заставил нас поклясться, -- сказал Робб. -- Одному Богу известно, какой дьявольский трюк кроется за этими монетами.
Когда они вернулись в каюту, Струан подошел к столу и сломал печать на письме. Он прочел первые несколько строк и вскричал, задыхаясь от радости:
-- Она жива! Винифред жива, клянусь Господом. Она поправилась!
Робб схватил письмо. Струан, вне себя от счастья, крепко обнял Кулума и начал отплясывать джигу, джига перешла в рил, он сомкнул руки с Кулумом, они вытащили в круг Робба, и вся их ненависть и недоверие друг к другу исчезли в один миг.
Потом Струан всей своей невероятной силой остановил их голова к голове.
-- А теперь все вместе! Раз, два, три, -- и они во всю силу легких прокричали латинский боевой клич клана:
-- Feri! -- Рази без промаха!
Потом он еще раз крепко обнял их и прогремел:
-- Стюард!
Матрос со всех ног бросился на зов.
-- Да, сэр-р?
-- Всей команде по двойной чарке. Волынщики на ют! Принеси бутылку шампанского и еще один чайник с чаем, клянусь Богом!
-- Есть, так точно, сэр-р!
Так они помирились между собой. Но в глубине души каждый понимал, что их отношение друг к другу уже никогда не будет прежним. Слишком много было сказано. Скоро каждый из них пойдет своей собственной дорогой. Один.
-- Слава Богу, что ты вскрыл письмо потом, Дирк, -- сказал Робб. -Слава Богу, что оно пришло. Я чувствовал себя ужасно. Ужасно.
-- Я тоже, -- добавил Кулум. -- Прочти его вслух, отец.
Струан опустился в глубокое кожаное морское кресло и начал читать. Письмо было написано по-гэльски четыре месяца назад -- через месяц после того, как Кулум отплыл из Глазго.
Парлан Струан писал, что жизнь Винифред две недели висела на волоске, а потом девочка начала поправляться. Доктора ничего не могли понять, они лишь пожимали плечами и говорили: 'Воля Божья'. Сейчас она жила со стариком на небольшом участке земли, который Струан приобрел для него когда-то много лет назад
-- Ей там будет хорошо, -- сказал Кулум. -- Вот только поговорить там не с кем, одни козы да охотники. Куда она станет ходить в школу?
-- Пусть сначала окончательно поправится, окрепнет. Тогда подумаем и об этом, -- сказал Робб. -- Что там дальше, Дирк?
Дальше в письме шли семейные новости. У Парлана Струана было два брата и три сестры, и все. давным-давно обзавелись своими семьями, а теперь переженились и их дети и народили им внуков. Были семьи и у его собственных детей: Дирка и Флоры -- от первого брака и Робба, Ютинии и Сьюзан -- от второго.
Многие из его потомков эмигрировали: в канадские колонии, в Соединенные Штаты Америки. Несколько человек были разбросаны по Индиям и испанской Южной Америке.
Парлан Струан писал, что Алистер МакКлауд, муж сестры Робба Сьюзан, вернулся из Лондона со своим сыном Гектором и поселился в Шотландии -потеря Сьюзан и их дочери Клер, скончавшихся от холеры, тяжелым камнем легла ему на сердце и почти доконала его. Он писал также, что получил письмо от Кернов: Флора, родная сестра Дирка, вышла замуж за Фарра-на Керна, и в прошлом году они уехали в Норфолк, штат Вирджиния. Добрались они благополучно, и плаванье прошло хорошо; Керны и их трое детей были здоровы и счастливы.
Дальше в письме говорилось: 'Передай Роббу, что Родди вчера уехал в университет. Я посадил его на дилижанс до Эдинбурга с шестью шиллингами в кармане и запасом еды на четыре дня. Твой кузен Дугалл Струан написал мне, что будет забирать его на каникулы к себе и станет его опекуном, покуда Робб не вернется домой. Я взял на себя смелость послать с ним вексель, выданный от имени Робба, на пятьдесят гиней в уплату за комнат у и стол на год вперед и для выдачи одного шиллинга еженедельно на карманные расходы. Я также дал ему Библию и предупредил против продажных женщин, пьянства и азартных игр, и прочитал в напутствие отрывок из 'Гамлета' Уилла Шекспира, где говорится про то, чтобы 'в долг не брать и денег не давать', и заставил парня перепи сать его на листок бумаги и хранить его в Священном Писании. У мальчика хороший почерк.
Твоя дорогая Рональда и дети похоронены в одной из чумных ям. Прости, Дирк, мой мальчик, но закон требовал, чтобы всех умерших хоронили именно так -- сжигали, а потом посыпали известью -- ради
