друзьями чаю попить. Ну, может, в час. И все-таки постарайся заскочить в «Подиум», тебе же по пути…
Я поперхнулся своим любимым «Гиннессом» и свалил, сделав вид, что мне что-то срочно понадобилось от Лысого, который как раз входил в паб.
Ну ее на фиг…
Кстати – хотелось бы посмотреть на ее мужа.
Вот уж, думаю, – чудо чудесное…
Через некоторое время мне такая возможность представилась.
И не мне одному.
Напилась девушка.
А что тут такого?
Нелька проставлялась по поводу своей очередной победы, весь паб гулял. Даже мы с Русланычем подтянулись.
А почему бы и нет?
Халява…
Ну, в общем, Ирина Геннадьевна не рассчитала слегонца.
Бывает.
Черт его знает, чем бы дело закончилось, если б Нелька не взяла решительно ее мобильный телефон, не пощелкала кнопками и не сказала строгим голосом:
– Илья? Привет. Это – Нелли. Тут твоя перебрала немного, так что – давай, забирай. Пиши адрес. Я пока послежу, чтоб не обижали…
Мы с Русом тут же переглянулись.
Любопытно-любопытно на этого кадра глянуть…
Угу.
Глянули.
Жизнь неожиданно преподносит та-а-акие сюрпризы, что после и не знаешь, что с ними делать. Я, к примеру, чуть со стула не сполз, когда в наш паб вместо являвшегося нам в воображении эдакого задроченного мужичонки решительным шагом зашел Илюха Куценко, краса и гордость нашей институтской группы, впоследствии – известный политтехнолог, а сейчас – вице-президент одной очень хорошо известной в народе нефтяной компании.
Сильный, решительный и очень жесткий мужик.
Мы с ним, помнится, в институтские годы та-а-акое вытворяли…
Поздоровался с Нелькой, удивился и обрадовался, увидев меня, расцеловал, быстро записал номер моего мобильного телефона, подхватил подмышку бесчувственное тело своей нажравшейся половины и – исчез.
Оставив лично меня в состоянии, мягко говоря… гкхм… полного офигения.
Ну, да ладно…
Всякое бывает.
Проехали…
Через некоторое время он мне позвонил.
Сам.
– Привет, – говорит, – Дим. Пообщаться не хочешь?
– Привет, – отвечаю. – А почему бы и нет?
– Только, – говорит, – давай не в этом вашем гадюшнике, а где-нибудь поприличней, не возражаешь?
– Не возражаю, – говорю. – Только ты уж, пожалуйста, наш паб гадюшником больше не называй, окей? А то – обижусь…
– Ладно-ладно, – смеется, – не обижайся. Дело не в заведении, оно-то как раз нормальное. В людях…
– А вот тут, – говорю, – согласен. Люди у нас там – разные…
Договорились – в «Хайяте», на крыше.
Удобное местечко. И панорама московского центра очень красивая, особенно летом.
Да и сейчас, ранней осенью, – тоже очень ничего.
Встретились, обнялись.
Он сразу же заказал бутылку отличного армянского коньяка, и мы ударились в воспоминания.
Знаете, наверное, как такие встречи обычно проходят?
Ну тогда – не буду пересказывать.
И ваше время сэкономлю, да и свое тоже.
Часа два так просидели, потом он закурил сигару и бросил на меня испытующий взгляд.
– Вижу, – говорит, – не удивился ты моему приглашению?
Я только плечами пожал.
– А чему тут удивляться-то?
Он пожевал сигару.
– Странный, – говорит, – ты человек, Дим. Я тут справки навел – ты в порядке, бизнес у тебя нормальный, а общаешься – хрен пойми с кем. Одни маргиналы…
Тут я сам закурил.
Не сигару, хотя и хотелось.
Обычную сигарету.
И – даже протрезвел слегка.
– Ты это, – говорю, – к чему? К тому, что «на вершины» на ваши не рвусь? Так мне здесь удобней. И дерьмом поменьше воняет. А денег всех в этой жизни – не заработаешь. Да и стремиться к этому, старичок, даже не глупо. Пошло…
– Ты это давно, – спрашивает, – для себя решил?
– Давно, – киваю.
– А почему, интересно?
Я задумался.
– Да хрен его знает, – наконец отвечаю. – Наверное, потому, что всю жизнь отличался повышенной брезгливостью. Да и неприхотлив я, сам знаешь. До сих пор самое любимое блюдо – пельмени с черным хлебом. И со сметанкой. Жалко – нечасто себе позволить могу, живот расти начинает. Вот и жру суши всеразличные…
– И только поэтому?
– Да нет, – решаюсь, – не только. Я же тоже… карабкался. Пока не понял, что в процессе этого, прости Господи, «подъема» – теряю все подряд. Книги, друзей, жену. Себя, в конце концов…
– И – решил остановиться? – прищуривается.
– Да нет, – фыркаю, – решил идти в другом направлении.
Он голову к левому плечу наклонил, глянул исподлобья.
– И в каком, интересно?
Я хмыкнул.
– А вот это, – говорю, – Илюх, тебя – ну совершенно не касается. Этот путь – только мой. А тебе, если решишься, – придется свой искать. Собственный…
Он погрустнел, плеснул нам обоим коньяка, раскурил потухшую сигару.
– Вот как, значит, – вздыхает.
– Именно так, – хмыкаю.
Помолчали.
Потом – чокнулись.
– А о жене моей что думаешь? – спрашивает.
– Ничего не думаю, – отвечаю. – Что мне о ней думать? Это – твоя головная боль. Не моя. Хотя и удивляюсь слегка.
– Чему?
– Да всему, – жму плечами. – Выбору твоему, в частности. Мы, честно говоря, когда Нелька тебе
