положила на стол и произнесла:
— Вот что я вам скажу, молодые люди: если бы ко мне явился кто-то и заявил, что она или он — ребенок Ютты, я бы ни за что не поверила. Потому что наверняка есть много аферистов и авантюристов, которые хотят получить часть моих денег, а их у меня, поверьте, предостаточно. Я бы выгнала их, даже и не слушая. Но вам повезло. Потому что она, — Герлинда указала на Катерину, — живое подтверждение словам. Это же вылитая Ева! И хотя у меня зрение уже не то, что было раньше, я вижу, что это — естественное сходство, а не грим или пластика лица. Ну что ж, теперь я все понимаю… Много раз Ютта что-то порывалась мне сказать, даже перед своей внезапной смертью она хотела со мной серьезно поговорить. И я теперь уверена — она пыталась рассказать о своей второй дочери. Я живу с девизом — ничему не удивляйся. Что ж, дорогая, Катериной звали мою мать! Я очень рада, что ты застала меня в живых, Катя, и смогла доставить мне счастье обрести еще одну племянницу!
Герлинда поднялась, обогнула стол, подошла к смутившейся Кате и внезапно поцеловала ее. Та почувствовала, что начинает плакать.
— Ну, это лишнее, — сказала Ван Райк. — Вадим, я могу так называть вас? Хорошо… Я очень благодарна вам. И вижу, что вы искренне симпатизируете Кате… Моей племяннице. Вы — журналист, можете представить себе, какая поднимется вакханалия в прессе и на телевидении, когда вся эта история всплывет. Недаром немецкая желтая пресса считается самой страшной во всей Европе, она уже навела страху на благородные и родовитые семейства, разоблачительные репортажи о которых она регулярно публикует. А тут — такая сенсация, нашлась вторая наследница империи Ван Райков, да еще при столь экзотических обстоятельствах. Понимаю, рано или поздно придется обо всем громко объявить, по я хочу сама взять пиар в свои руки.
— Я вас понял, госпожа Ван Райк, — произнес Вадим. — От меня никто ничего не узнает. Я представляю, что начнется, когда о Кате узнают! «Бильд» на первой полосе напечатает огромную ее фотографию, команды со всех телеканалов, и не только немецких, будут осаждать Бланкенезе…
— Я постараюсь сделать так, чтобы этого спектакля не получилось, — заверила их Герлинда. — И кстати, называйте меня по имени… Что ж, мои дорогие, кажется, сейчас самое время немного перекусить!
Герлинда подняла трубку одного из многочисленных телефонов, которые стояли на небольшом столике рядом с письменным, и проронила:
— Кристина, скажи Сандро, чтобы он приготовил что-нибудь легкое. Закуски, и обязательно шампанское. Самое лучшее… Да, я знаю, пусть возьмет из подвала… На трех человек. И накройте в Перламутровой гостиной. Мы будем через полчаса.
Затем Герлинда стала расспрашивать Катю о том, чем она в данный момент занимается. Узнав, что девушка учится в университете, Ван Райк расплылась в улыбке:
— Чувствуется упорство фон Михельсон. Они всегда добивались того, чего хотели! Но как ты удивительно похожа на Еву! Нет, более того, ты и есть Ева! Вас невозможно различить! Извини, Катя, я все еще не могу привыкнуть к тому, что ты — это не она. Ну что ж, Россия — это занимательная страна. Однако теперь, Катя, в твоей жизни начинается новый этап…
После паузы Герлинда добавила:
— Ты — моя племянница. И наряду с Евой являешь ся моей наследницей. До этого я все завещала Еве, но теперь, в силу вскрывшихся обстоятельств, я изменю завещание. Ты имеешь такие же, как она, права на все, чем я владею. У меня, увы, нет собственных детей, так что остались только вы — внучки моей несчастной сестры Фелиции. Вам все и достанется! Но я оставлю за собой право пожить на этом свете еще лет пятнадцать-двадцать.
Затем Герлинда пустилась в воспоминания. Она, как и ее сестра Фелиция, родилась в семействе фон Михельсонов в Гамбурге. Фон Михельсоны были одной из самых влиятельных и богатых фамилий портового и купеческого города. Однако Первая мировая война порядком уничтожила их капиталы. Затем, как известно, началась жесточайшая инфляция, финансовый кризис. И всего за несколько лет фон Михельсоны из богачей превратились практически в нищих. Именно в этот период и появилась на свет первая дочь, Герлинда. Затем, полтора года спустя и вторая — Фелиция. Они были самыми младшими. Один их старший брат погиб на Восточном фронте, другой стал жертвой уличных беспорядков во время отречения кайзера, еще одна старшая сестра вместе со своей семьей пошла ко дну на пароходе, ставшем жертвой подводной лодки союзников, а другая, любимица родителей, просто исчезла в вихре военных катаклизмов. И от некогда шумного семейства остались только престарелые родители. Они были вынуждены наблюдать за тем, как наследники один за другим умирают, а их торговый дом теряет прибыль.
В возрасте сорока восьми лет госпожа Катарина фон Михельсон забеременела снова и произвела на свет Герлинду. Ее муж надеялся, что сумеет преодолеть финансовый спад и возродить былое могущество. Но ему нужен был сын. Поэтому его супруга родила еще одного позднего ребенка, и снова девочку. Причем ей пришлось делать кесарево сечение, Катарина находилась на гране жизни и смерти, врачи приложили все усилия, чтобы спасти ее.
Дерзкой мечте Томаса фон Михельсона снова войти в круг богатых и влиятельных не суждено было сбыться. Он наблюдал, как молодые коршуны растаскивают его торговый дом, ввергая фон Михельсонов в еще большую нужду. Настали новые времена, и Томас перестал быть королем жизни.
У него внезапно открылась прогрессирующая чахотка, и он скоропостижно скончался, оставив жену с двумя маленькими дочками на руках. Катарина, которая в течение многих лет вела беззаботную светскую жизнь, полную неги и ничегонеделания, оказалась перед жестокой реальностью. Выбора не было: или она примется работать — или умрет. А вместе с ней и Герлинда, и Фелиция. Поэтому Катарина решила браться за любую работу. Герлинда прекрасно помнила, как они ютились в мрачной и сырой подвальной каморке, как делили черствый хлеб, как носили обноски. Затем Катарине повезло — она получила место экономки в доме одного из новых богачей. И смогла вместе с дочерьми переехать в небольшую, но вполне уютную комнату в его особняке. Девочки выросли там, и Герлинда, еще смутно хранившая в памяти образы их огромного особняка, поклялась во что бы то ни стало снова стать богатой.
Она была бунтаркой в отличие от Фелиции, которая полагалась на случай и ничего не предпринимала, дабы изменить свою судьбу. Повзрослев, Герлинда с головой окунулась в светскую жизнь Веймарской республики. Она знала поэтов, художников, писателей, актеров, режиссеров. И сама мечтала о карьере в кинематографе, чтобы стать такой же знаменитой, как Марлен Дитрих или Грета Гарбо.
Но эти благословенные времена тоже закончились, к власти пришел Гитлер. Герлинда с самого начала ненавидела бесноватого австрийца и считала его сумасшедшим, который ввергнет Германию в новые беды. А Фелиция, напротив, восхищалась строгими порядками, новыми победами фюрера и его армии и в особенности красивой черной формой нацистских военных.
Герлинда в конце тридцатых познакомилась с Эри хом Ван Райком, художником-ювелиром, евреем, происходившем из Голландии. В то время еврейское происхождение было опасно, да еще Эрих являлся главой процветающей ювелирной фирмы. Нацисты положили глаз на его имущество. Поэтому, не ставя никого в известность, Герлинда и Эрих бежали глухой ноябрьской ночью из Гамбурга накануне ареста и депортации Ван Райка в один из концентрационных лагерей.
О том, что Эриха хотят отправить на верную смерть, Герлинда узнала от младшей сестры. Та завела бурный роман с восходящей звездой гестапо Куртом Бюллером. Бюллер, сын мясника и прачки, был одним из самых ярых приверженцев фюрера и его идеологии, быстро сделал карьеру в Гамбурге, ему прочили в скором будущем высокое место в Берлине. Поэтому, познакомившись с ним в одном из салонов, Фелиция благосклонно приняла его ухаживания. Еще бы, Курт так неотразимо смотрелся в блестящей черной форме с черепами!
Именно от него Фелиция и узнала, что Эриха Ван Райка намереваются арестовать, а его имущество объявить собственностью Третьего рейха. Фелиция предупредила сестру, тем самым спасая ее любимого от смерти.
Эрих и Герлинда попали сначала в Бельгию, оттуда — в Англию. Там они заключили брак и перебрались в Нью-Йорк, где Эрих, пользуясь старыми связями, своей репутацией и содержимым небольшого чемоданчика, который прихватил с собой из Гамбурга, начал обустраивать новую ювелирную фирму.
Фелиции же было хорошо и в нацистском государстве. Она вышла замуж за Курта, тот получил крупный пост в столице, они переехали в Берлин. Фелиция стала светской львицей, им достался шикарный дом, через некоторое время родился сын.
Шла война, Третий рейх напал на Советский Союз, Курт Бюллер был назначен одним из помощников гауляйтера в Польше. Семейство переехало в Варшаву. Фелиция никогда не интересовалась, чем именно занимается ее муж. Все эти проблемы евреев, цыган, славян и прочих «недорас» были ей скучны. А Курт тем временем планомерно уничтожал тысячи людей, очищая будущую территорию всемирного рейха от человеческих язв. Он получил прозвище «польский людоед», так как по его приказу и под его непосредственным командованием были вырезаны несколько деревень, он лично инспектировал лагеря смерти и отчитывал их комендантов за то, что те выбиваются из графика и используют газовые камеры не на всю мощность.
На Курта совершили несколько покушений, но каждый раз ему удавалось избежать смерти. Фюрер лично ставил в пример Курта Бюллера, тот трижды получал из рук Гитлера высокие награды и новые чины. Однако колесо истории совершило неумолимый поворот — Третий рейх рушился под ударами советских и союзнических войск. Курт с женой и двумя сыновьями бежал из объятой восстанием Варшавы в Берлин. Стояла весна 1945 года. Но, прибыв в столицу, он окончательно понял, что фюрер и его идеология потерпели крах. Поэтому Курту ничего не оставалось, как, узнав о самоубийстве Гитлера и его ближайших соратников, последовать вслед за ними. Курт прекрасно понимал, что если он попадет в руки союзников или, что гораздо хуже, Советов, то ему не миновать суда и смерти. О злодеяниях «польского людоеда» знал весь мир.
Третьего мая 1945 года, запершись в своем кабинете, он сунул дуло именного «вальтера», подаренного ему райхсминистром Гиммлером, в рот и нажал на спусковой крючок. Фелиция, которая возилась с детьми в соседней комнате, услышала выстрел и бросилась к мужу. Пришлось выламывать дверь, чтобы попасть к нему в кабинет. Но Фелиция знала, что ее ожидает, как знала и о повальных самоубийствах среди высшего руководства нацистов.
К тому времени, когда советские войска вошли в Берлин, она покинула шикарный особняк. Фелиция понимала — ей будут мстить, ее будут ненавидеть, ей придется страдать. Ведь она была женой «польского людоеда», ее фото появлялись в журналах моды Третьего рейха. Она охотно ужинала с Геббельсом и Гиммлером, дружила с семейством Кальтенбруннеров, была представлена самому фюреру, а в ее шкатулках хранились драгоценности, которые раньше принадлежали богатым евреям.
Вместе с детьми она уехала в деревню, сочинила плаксивую историю, затаилась. Однако рок словно преследовал ее. Оба ее сына практически одновременно заболели и умерли. Медикаментов в разрушенной деревеньке не было, врача тоже, никто помочь им не мог. Воспаление легких перешло в менингит. Фелиция вбила себе в голову, что это господь карает ее за прошлое. Но теперь, после смерти мужа и детей, она очистилась и может начать новую жизнь.
Фелиция сумела получить новые документы и избавиться от страшного имени Бюллер. Она украла бумаги у одной из женщин на рынке и стала Гудрун Шильштайн, уроженкой Штеттина. Фелиция хотела бежать на Запад, но замешкалась, а потом стало поздно, границы закрыли, возникли два немецких государства. Ей пришлось остаться в ГДР. Ей было важно, чтобы никто не узнал в ней Фелицию Бюллер.
Из деревни она снова вернулась в большой город, переехала в Лейпциг, там познакомилась с пламенным коммунистом, профессором неорганической химии в университете, вышла за Генриха Франке замуж. На его вопросы, что она делала во время режима наци, Фелиция отвечала, что страдала, так как ее первый муж тоже был сторонником рабочего класса. Муж ей безоговорочно верил и боготворил «свою Гудрун». В мае 1954 года у нее родилась дочь, которую назвали Ютта.
