— Там, где верующий говорит «да», атеист восклицает «почему»! Рафаал-Мон не просто нанес серьезный ущерб вашей казне, что в преддверии войны могло роковым образом отразиться на ходе всей кампании, Игрок еще и подсунул вам игру Богов. Вы ведь не хотите стать Богом, Талигхилл? Вижу, вы удивлены…. Разумеется, я говорю не в прямом смысле. Махтас предназначен для Божественного мышления. Того самого мышления, которое заставляет пренебречь малым ради большого, даже в случае, когда речь идет о человеческих жизнях. А вам ведь не нравится такой расклад, верно? Вам вообще претит сама вероятность такого выбора. Махтас приучает к единственно возможному — с его позиций — варианту. Вам такое не подходит, правитель.
— Но почему вы сами не уничтожили игру?
— Мне было интересно, как вы поведете себя в этой войне. Помните? — я же Бог. Ну и… вы помешали тогда, в Желтой комнате, а после не было случая. Не хотел выдавать себя.
— Я сделаю это, — пообещал Талигхилл.
— Вот и хорошо, — подытожил Ув-Дайгрэйс. — Богам — Богово, а людям — людское. Что же, мне остается только проститься с вами.
— Навсегда? — охрипшим голосом спросил Пресветлый.
— Там поглядим, — туманно ответил Бог Войны. — Там видно будет. Живите с… — Видимо, он хотел сказать «с Богом», но только улыбнулся: — … с миром.
И ушел, осторожно обходя мертвых и спящих.
Талигхилл огляделся.
Вчера, в пылу сражения, он оказался далеко и от башен, и от своих военачальников. В темноте отыскать кого-либо представлялось маловероятным, к тому же Пресветлый ужасно вымотался в ходе сражения. Поэтому он и остался у захваченной катапульты до утра. То, что особу правителя охранял один лишь Храррип, ничуть не помешало Талигхиллу продремать до рассвета. Теперь же он был намерен отыскать штаб Армахога, расположенный, скорее всего, у северного выхода из ущелья. Можно было, конечно, возвратиться в Северо-Западную, но правитель твердо решил, что покинет Крина не через подземный коридор.
Вокруг вперемешку лежали живые и убитые. Рассветные лучи солнца будили тех, кто был способен проснуться, и люди поднимались, щурясь и моргая от яркого света. Уже звучали команды десятников и полусотенных, сзывавших своих солдат. По веревочным лестницам с башен спускались те из бойцов, кого победа застала наверху. По приказу офицеров они принимались стаскивать в отдельные кучи трупы врагов и своих мертвых товарищей.
Талигхилл подозвал пробегавшего мимо солдата.
— Пригляди за катапультой, — велел он ему. — Чтобы не разобрали на дрова. Отвечаешь лично передо мной.
— А кто ты такой? — пренебрежительно-добродушно поинтересовался солдат. — Пресветлый, что ль? Правитель устало отмахнулся:
— Может, и Пресветлый. Короче, следи, чтобы эту машину не угробили, понятно?
— Ладно, — хмыкнул солдат, — Боги с тобой — пригляжу. А то ведь еще окажешься какой-нибудь крупной шишкой, извиняйся потом.
— Что, я настолько не похож на самого себя? — спросил Талигхилл у телохранителя, когда они шагали к северному выходу из Крина.
— Настолько, Пресветлый.
Талигхилл провел ладонью по лицу — она оказалась выпачкана в грязи и спекшейся крови. Странно, что он до сих пор не заметил этого.
Неудивительно, что к штабу их подпустили не сразу. Сперва стражники долго выясняли, за каким, собственно, демоном эти двое явились и требуют провести их к старэгху. Потом из шатра выглянул сам Армахог, чье внимание привлекли громкие голоса; он сказал стражникам, что все в порядке и эти люди на самом деле те, за кого себя выдают.
После объяснений, рассказав о вчерашних событиях и сегодняшнем состоянии войск, назначении времени первого совещания и отправки за нужными гонцов, — после всего этого, отхлебывая из кружки обжигающий чай, Талигхилл спросил:
— Как вам удалось? Ведь это же было невозможно.
— В мире не так уж много абсолютно невозможных вещей, Пресветлый, — пожал плечами старэгх. — Я сделал то, что должен был сделать. К тому же треть пришедших со мной — ополчение.
— Но откуда взялись деньги, чтобы заплатить им? Ведь…
— Ну, если честно, я им не платил. Так… получилось.
И Армахог вспомнил госпожу Димиццу из «Благословения Ув-Дайгрэйса», которая произносила речь перед горожанами на главной площади столицы. Свои собственные слова, звучавшие потом, он помнил плохо. Однако же добровольцев в результате набралось достаточно.
— А почему вы без телохранителей? Талигхилл вздохнул:
— Мертвы. Я, пожалуй, несколько поторопился тогда, ночью, и оказался в самом центре сражения. Они защищали меня, как могли, но в живых остался лишь Храррип.
— Придется заняться этим, — заметил старэгх. — А на время я прикреплю к вам своих людей.
Вошел стражник, сообщил, что явилась госпожа Вольный Клинок.
Армахог велел немедленно впустить.
— Доброе утро! Похоже, нам удалось это! — Она была деланно бодра, хотя наскоро перебинтованная и лежащая в перевязи правая рука и три длинных шрама на лице свидетельствовали о том, что воительница находится сейчас не в лучшей форме. — Поздравляю с победой! — Тэсса повернулась к Армахогу: — Ты успел вовремя. Даже не представляешь насколько.
— Я спешил, — улыбнулся он.
— Итак, Пресветлый, — она оборотилась к Талигхиллу и придала лицу безразличное выражение, — когда мы сможем получить расчет?
Правитель развел руками:
— Разумеется, не сегодня. Но думаю, в течение недели часть денег будет выплачена. Конкретнее мы с вами обсудим этот вопрос позже.
В это время потребовалось срочное присутствие лично ста-рэгха, и он вышел из шатра, пообещав, что скоро вернется.
Повисла неловкая тишина.
— Послушайте, Тэсса… Она покачала головой:
— Забудьте, мой правитель. Вам ведь известно, ради чего я все это затеяла.
Талигхилл отставил в сторону кружку:
— Нет. Ради чего же?
— Среди Братьев, освобожденных с рудников, был… мой муж. — Тэсса запнулась перед последними словами. Ну разумеется, мы ведь не освятили свой брак в храме двуликого Бога Любви. И тем не менее считали друг друга почти мужем и женой. То есть…
— Понятно, — сказал Пресветлый, хотя на самом деле ничего ему не было понятно. — Но все же…
— Прошу вас, забудьте. — В ее голосе смешались раздражение и тоска. — Просто забудьте.
— Не знаю, хочу ли я забывать, — сказал он серьезно и тихо. — Поверьте, я… В общем, если вы передумаете или обстоятельства сложатся по-другому…
— Обстоятельства чаще всего выбираем мы сами. И иногда — Боги. Помните? выбор есть всегда.
— Верно. — Талигхилл знал, что потом будет презирать себя за сегодняшний разговор и за то, что все же поддается такому удобному чувству благоразумия. А благоразумие твердило: следует учитывать государственные интересы. Опять же, и Тиелиг, прощаясь, говорил… — Верно, — повторил Пресветлый. — А все-таки — не забывайте.
Тэсса кивнула и поднялась:
— Пойду попробую отыскать Тогина. Передайте Армахогу, что я, возможно, немного задержусь. Но Клинки на совете сможет представить Кэн, да и Сог с Укрином, скорее всего, явятся.
Она вышла из шатра и столкнулась с возвращавшимся старэгхом.
