двери пару раз, антиподы занялись любимым делом: выяснять, кто виноват.
Казин с хозяйским видом прошёл в конференц-зал, сыскал розетку портала, подключился и принялся обустраивать будущее жильё. В каждой комнате, в углу пол вздыбился возвышенностью постели. Возвышенность размягчела полосатым матрацем, от которого отслоилось одеяло и ком поролоновой подушки. Бельё Казин сделать не сумел, да и не пытался.
Стук в двери смолк, очевидно, запертые поняли, что жильё запоздало обустраивается к проживанию, и теперь ожидали новых выперших из ниоткуда удобств.
Под удобства Казин выделил резервный объём рядом с переходной камерой, где нашлись системы регенерации и утилизации. Совмещённый санузел – такое под силу представить лишь инопланетянину и советскому человеку. С точки зрения Жаклин Шамо, подобные понятия непостижимы. Хорошо ещё, что невесомости в корабле не было, иначе пришлось бы жертвовать для обустройства ватерклозета гравитационной дурылиной. Почему-то ни в фантастических романах, ни в репортажах со станции «Салют» не говорится, как справлять нужду в невесомости. А так Казин соорудил в резервных объёмах клозет типа «сортир деревенский», а рядом душевую кабинку. Даже полочку для мыла присобачил, хотя мыла, судя по всему, ни у кого, кроме Казина, не имелось, да и у него завалялся случайный обмылок, хранящий отпечаток Ганниного каблука.
Покончив с наиважнейшим, Олег обновил удобства и вновь взялся за работу. Рядом с кроватями после нескольких неудач возникли массивные и вместительные тумбочки. Что там могли бы хранить незапасливые дипломаты, Казина не очень интересовало, а у него – полный мешок барахла, да и в законсервированной муровине тоже запасено, и хотя бы часть следует разложить.
Кроме комодообразных тумбочек, Олег поставил в каждом помещении по столу и по табуретке. Столы получились огромные, директорские, лишь у самого Казина за недостатком места поместился скромный обеденный столик. В центральном зале новоявленный демиург также сотворил стол, достойный короля Артура: круглый и очень большой. В комплект к столу также полагалось семь табуретов. Теперь всякий обитатель галактического ковчега мог, если хотел, обедать в собственной каюте, а мог – в общей столовой. Вот только Казин серьёзно подозревал, что в карманах дипломатических одеяний нет никаких запасов: ни на месяц, ни на год, ни на единый самый неофициальный завтрак. У Казина имелось кой-что, успел затариться в заезжей автолавке, но немного, поскольку своих денег не оставалось, а Степан Минеич ссудил старого знакомого такой суммой, что вспоминать о ней просто неловко. Потому и не хотелось делиться скудными запасами.
Напоследок Казин создал в навигационной розетку портала, чтобы при желании управлять кораблём не вставая с койки.
В обустроенных комнатах царила тишина, очевидно, путешественники осваивались с обстановкой и ожидали новинок. Казин связался с навигационными системами и узнал, что курс у них правильный, а скорость охрененная. Затем оставалось лишь разблокировать двери и освободить пленников, истосковавшихся по живому общению.
На этот раз никто не пытался выяснять, кто виноват, все дружно списали происшедшее на нечеловеческую заботу хозяев.
– Будем надеяться, – пробормотал Альфонс Дуэтто, – что они не только столы поставят, но не забудут и про угощение, раз уж своё нам захватить не позволили.
– Кто ж не позволил? – возразил Казин. – Могли бы нести хоть центнер всякой жратвы.
Господин Дуэтто изумлённо глянул на крановщика, вдруг заговорившего по-итальянски, но возражать не стал, лишь посетовал (по-английски, чтобы и прочим понятно было):
– Еду должны были загрузить потом. В эту мышеловку даже ни один секретарь не успел войти, не то что повара.
– Сказано же было: шесть человек, – проворчал Казин на этот раз по-английски, – вот и надо было в это число и секретарей включать, и поваров, и хоть кого угодно. Захотели включить себя самих, ну и сидите голодные.
Казин тут же пожалел, что не вовремя напомнил о еде, которая если и может быть, то только у него в мешке, но дипломаты ещё не успели проголодаться, а поскольку голодать им в жизни не приходилось, то они, за немногим исключением, обратили внимание не на смысл слов, а на то, как они были сказаны.
– Скажите, месье Казин, где вы изучали иностранные языки? – спросила Жаклин Шамо на родном прованском диалекте, который и в Париже не всякий поймёт.
– В школе учил, – ответил не чующий подвоха Казин. – По немецкому – честный тройбан.
– Я же говорю, он замаскированный агент КГБ, – оседлал любимого конька профессор Липтон.
– То есть вы полагаете, что мы с вами разговариваем по-немецки? – Жаклин Шамо, не отвлекаясь, била в десятку.
– Как это – по-немецки? Мы на русском языке говорим.
– Инопланетяне, когда вы с ними договаривались, тоже на русском языке говорили?
– А то как же! Я по-ихнему не чирикаю.
– Скажите, месье Казин, эта способность у вас была всегда? Приходилось ли вам встречать людей, чей язык был вам непонятен? Какой-нибудь чрезвычайно экзотический язык…
– Откуда в деревне экзотические языки? – вступился за подопечного Петер Ивановитш. – Там всего два языка – блатной да матерный.
– А как же, приходилось, – не слушая генерала, разливался деревенский полиглот. – Цыгане, интуристы и лица кавказской национальности, они нарочно говорят, чтобы их не понять было. Но мне их понимать без надобности, я с этим народом дел не имею.
– Ясно… – протянула Жаклин Шамо.
– Ясно, что ничего не ясно, – возразил Пресняк.
Наступило молчание, интеллектуалы переваривали полученную информацию. А Казин, вооружённый лингвоаппаратом, вдруг понял, что баронская фамилия на самом деле звучит не очень-то благозвучно, красивое слово «шамо» по-русски означает «верблюд». Видать, были среди аристократических предков такие, что прославились надменной горбоносой внешностью и готовностью презрительно плюнуть. И сама баронесса неуловимо соответствовала фамилии, напоминая породистого и гордого зверя.
«Верблюдица», – уверенно решил Казин.
– Не исключено, – высказала предположение верблюдица, – что экстратеррестральная комплиментарность господина Казина обусловлена как раз его удивительными лингвистическими способностями…
– Либо наоборот, – добавил Домашен, – лингвистические способности есть следствие комплиментарного отношения инопланетян. В конце концов, мы так и не выяснили, обладал ли объект паранормальными способностями до вступления в контакт с чужими.
«Я те покажу – объект, америкашка недоделанная!» – подумал Казин, но дипломатично не произнёс ни слова.
Пётр Иванович тоже ничего не сказал, но в его взгляде явно читалось сожаление:
«Такой интересный объект, его бы заранее изучить, выяснить, что к чему… Проморгали, явно проморгали! Наша недоработка».
– Предлагаю утвердить господина Казина переводчиком при дипломатической миссии, – подал голос Сёма Пресняк.
На том и порешили, благо что никакого более радикального решения принять просто не могли.
Дипломатический модуль пёр через подпространство, скорость у него, как и прежде, была охрененная и даже того хлеще.
Глава 3
Кому не спится в ночь глухую
Разбрелись по номерам поздно, так и не дождавшись ни обеда, ни ужина. Под вечер обсуждали в основном, когда звездовоз доберётся к пункту назначения, будет ли там торжественная встреча и хотя бы лёгкий фуршет. В конце концов – должен быть, ведь не для того приглашали делегацию, чтобы заморить голодом…
Наконец угомонились, и Казин заперся в навигационной рубке. Теперь можно было разобрать вещи и определиться, как быть дальше. Ситуация Казину решительно не нравилась, вместо дружной команды
