вперёд не стал бы спорить, что сильнее, трактор или кран! Даже на матёрого контрразведчика генерала Иванова подобное сообщение подействовало.
– Это как это? – спросил генерал ошарашенно.
– Но вас, товарищ генерал, – в озарении нёсся Казин, – я из-под удара вывел. Первым решено сварить американца… Вообще-то итальянец помясистее будет, но вы понимаете, я действовал, исходя из политических соображений, гастрономические доводы отвергая напрочь!
Петр Иванович невольно втянул начинающее выпирать брюшко и в некотором смущении пробормотал:
– Если уж на то пошло, то самый упитанный среди нас – твой приятель, с которым ты тут пьянствовал.
– Вот и я о том! – подхватил Казин. – Мне с самого начала показалось подозрительным, что он такой… упитанный! Мальчишками мы таких дразнили: «Жиромясокомбинат, маргариновый завод!» А он, оказывается, вот до чего докатился!
– Г-хм!.. – Пётр Иванович с трудом продрался сквозь разливы болтовни к остаткам здравого смысла. – Ты вот что, пошутил, и хватит. Я понимаю, коньячок, то-сё… но чтобы больше бесед по ночам не было. Тем более что продукты транжирить тоже не следует. Давай-ка, покуда суд да дело, инвентаризацию проведём, какие у нас продукты наличествуют. Кстати, вот ещё вопрос: приборчики у тебя какие-то замечены были, пара штук. Прежде было решено тебя не тревожить по этому поводу, а сейчас, будь добр, объясни, что это за штуковины?
Мгновение Олег Казин судорожно пытался сообразить, как бортовой климатизатор, прозванный некогда штуковиной, мог попасть на глаза всезнающему генералу, и лишь потом до многострадальной головы дошло, что Иванов назвал универсальным словом малявину и фиговину, которые не были заранее упакованы.
Да что же это такое творится?! Ночью собирался, в родном гараже, свет притушив и окошко занавесив, а они всё подсмотрели и теперь ответа требуют! Болтают про демократию, брешут о свободе, врут насчёт неприкосновенности личности! А сами так и зырят, как бы отнять честно заработанное!
– Нет у меня ничего! – огрызнулся Казин. – И никогда не было! Напутали твои соглядатаи. А и было бы, хрена я бы вам отдал! Хватит, отцаревали, кончилось ваше времечко! Теперь у нас частная собственность и конфинденциальность личного сосуществования! Ясно?
– Конфиденциальность, – машинально поправил высокообразованный генерал.
– Во-во! А вы тотальную слёжку устраивать? Каждую сраную консервину сосчитали. Эх, начальнички!
– Ну ладно, – грубовато сказал Пётр Иванович. – Будет тебе. Тоже пойми, инопланетяне привалили, дело о жизни и смерти идёт, понимать надо.
– Я понимаю, – пел своё Казин, – я всё насквозь вижу!
– А если видишь, так и ещё кое-что увидь, – жёстко сказал генерал Иванов. – Сколько нам лететь – никто не знает, но когда-нибудь прилетим. В смысле – домой вернёмся. Так что я бы на твоём месте крепко подумал, прежде чем резкие слова говорить.
Правильно было сказано в одной книжонке про сучец в чужом глазу! Подумал бы многотерпеливый Пётр Иванович, прежде чем угрожать, глядишь, добился бы своего, ибо Олег готов был впасть в истерику и сдаться на милость победителя. Однако контрразведчик нажал чуть сильнее, чем следовало. Недаром сплетничали старухи, будто казинская бабка согрешила некогда с проезжим цыганом, и оттого у Олежки не только кудри смоляные, но и нрав горячий.
– Ах ты, прыщ гнойный! – взревел Казин, вздев мозолистые рабоче-крестьянские кулаки. – Да я тебя!..
Петра Ивановича вынесло из комнатушки как ветром. И хорошо, что не замешкался, а то и в шею получить мог. Давненько не случалось такого с товарищем генерал-полковником.
Олег Казин, тяжело дыша, навалился на дверь, которая и без того захлопнулась на замок. Всё, больше сюда ни одна сволочь на ступит. Мой чулан – моя крепость! А генерала – запереть и пусть под замком сидит… И вообще всех запереть, ничего с ними за сутки не сделается.
Сильный удар заставил Казина вздрогнуть. Кого там ещё принесло?
Казин бросился к потайному пульту управления и облегчённо вздохнул, поняв, что под дверями никого нет, а удар приключился оттого, что летящий астроплан столкнулся с шальным астероидом.
Глава 5
Космический будень
Лететь предстояло ещё сутки, так что космических будней ожидалась одна штука. Такой срок можно и поголодать, тем паче, что вода в душевой кабинке лила без ограничений. Однако Олег, не любивший напряжёнки, решил дипломатов не нервировать, а дать каждому, о чём тот втайне мечтает.
Под покровом ночи, заблокировав предварительно двери комнат, чтобы никто не вылез в коридор, Казин переволок в зал и расконсервировал галактоптер. Выволок наружу штуковину и сделал в астролёте приятную прохладу с запахом свежескошенного сена. Добыл дуровину и смастерил с её помощью пластмассовые миски, кружки и ложки. Кулинарную хреновину установил в рубке. Конечно, рубка – не камбуз, но показывать работу инопланетной техники Петру Ивановичу или финансисту Сёме Казин не собирался. Лишь полевой синтезатор «Модус» вызывающе установил посреди стола в кают-компании. Самого себя Казин предусмотрительно уберёг, настроив фигулину так, чтобы она действовала строго избирательно, то есть на всех, кроме хозяина.
После этого лишнее оборудование Казин прибрал, муровину законсервировал и со спокойной совестью завалился в койку, забыв, что попутчики остались под замком.
Измученный ночными трудами, Казин проснулся поздно и сначала даже удивился приятной тишине и безлюдью. Потом вспомнил про заблокированные двери и выпустил истосковавшихся представителей человечества. У дверей санузла образовалась толчея, Альфонс Дуэтто, первым проникший внутрь, принялся принимать душ, а остальные неловко переминались, мечтая хотя бы справить малую нужду.
«Богатые тоже какают», – сделал вывод Казин. Довольно парадоксальный вывод, ибо из телесериалов ничего подобного не следует.
Разобравшись кое-как с требованиями возмущённых организмов, всепланетные делегаты собрались в конференц-зальце вокруг полевого синтезатора, напоминающего не то причудливый светильник, не то абстрактную скульптуру.
– Любопытная штучка, – заявил Симеон Пресняк. – Как вы думаете, для чего наши хозяева выставили её здесь? Подозреваю, что это микрофон или телефонный аппарат, короче, этот предмет предназначен для связи во время переговоров. Думаю, его появление означает начало полновесного переговорного процесса.
– Но на всякий случай не стоит его вертеть, – посоветовал Филипп Домашен.
– Совершенно верно, – согласилась Жаклин Шамо, – однако предлагаю обсудить некоторые аспекты сложившегося положения. Мы оказались отрезаны от информационной базы, от помощи экспертов, у нас даже нет бумаги и приспособлений для письма! В этих условиях остро необходимо пересмотреть круг обязанностей каждого из нас…
– Я тоже думаю, что это просто телефон, – не в тему сказал Казин и резко крутанул венчик полевого синтезатора.
– Не на!.. – вскрикнула Жаклин де Шамо и замолчала. Взгляд её поплыл, заволокшись мечтательной плёнкой.
О чём может мечтать титулованная верблюдица? Тайна сия велика есть и останется сокрыта от нескромных взоров. Зато сразу и резко всплыли мечтания остальных присутствующих.
– Что ж, – энергично произнёс Филипп Домашен, – круг обязанностей действительно следует пересмотреть. Я рад, что вы сами это понимаете, и, как представитель великой державы, согласен возглавить делегацию…
– …и поскольку именно мощь Северо-Атлантического блока остановила космического агрессора, – подхватил Альфонс Дуэтто, – то всю полноту власти на переговорах я беру на себя.
– Предписываю всем разойтись по своим каютам и не покидать их впредь без специального разрешения, – отчеканил Петер Иванофф. – Рядовой Казин, проследите за выполнением приказа!
Профессор Липтон и толстопузенький Сёма тоже что-то бормотали, но Казин не слушал. Он бежал в
