деловых людей с ним летела шайка болтунов, не умеющая даже прокормить себя. А лететь, между прочим, предстояло ещё больше суток, да и на месте, как догадывался Олег, фуршета ожидать не приходилось.
Прежде всего Казин попытался расконсервировать муровину, поскольку именно там находилось большинство имущества. К сожалению, в крошечной навигационной рубке для этого оказалось недостаточно места, а выйти с муровиной в зал крановщик-переводчик не успел. В дверь постучали.
Казин отворил и увидел Симеона Пресняка.
– Тсс!.. – прошипел диссидент, приложив палец к губам, и на цыпочках проскользнул в комнату мимо удивлённого Казина. – Ваш шеф, кажется, спит, и мы можем поговорить без свидетелей.
«Не о чем нам разговаривать, он перед смертью сказал!» – вспомнил Казин детский стишок, но, увидав, как господин Пресняк вытаскивает из портфеля фляжку с чем-то алкогольным, решил погодить с отпором и сначала выслушать гостя.
Пресняк окинул взглядом комнату, словно боялся, что тут могут оказаться посторонние. На рюкзаке взгляд его деликатно не стал задерживаться.
– За знакомство! – предложил директор МВФ, отвинчивая колпачок ёмкостью граммов сорок и наполняя до самых краёв. – Прошу!
Казин принял колпачок с чувством человека, продавшего родину за чупа-чупс. Напиток слегка напоминал болгарскую «Плиску», о чём Казин и сообщил немедленно.
– Как же, помню! – закивал Пресняк. – Было когда-то такое убожество! Виньяк а-ля коньяк… Не беспокойтесь, Олег, это совсем нанемножко лучше.
Он налил себе вполовину меньше и, произнеся: «Чтоб мы так жили!» – опрокинул колпачок в рот.
– Забористая штучка! – произнёс он, посмаковав ощущения. – К ней бы пожевать чего-нибудь. Вообще-то коньяк сыром полагается закусывать. Помнится, в годы нашей с вами юности неплохим сыром считался «Эмменталь». Но дорогущий был, зараза! А ещё «Поларис», литовский сыр по рупь десять, не помните?
– Сыра нет, – хмуро ответил понявший намёк Казин, нырнул в рюкзак и добыл сушёного подлещика, пожертвованного тёткой Фаней.
– Я так и догадывался, что у вас, Олег, что-нибудь найдётся, – воскликнул Пресняк, ловко обколачивая рыбку о край стола. – Мировая вещь! Знал бы, не коньяк с собой захватил, а пару баночек пива…
– Колбасу надо было с собой захватывать, – нравоучительно изрёк Казин, – и хлеба пару буханок.
– Так кто мог знать… Кроме того, мне по протоколу не положено ничего нести. Я и так портфель захватил. А много ли туда влезет? Вот абалаковский рюкзак – штука вместительная. Я, когда был студентом, в таком девушек проносил в общежитие мимо вахтёров.
– Девушек у меня там нет, – сообщил Казин.
– А жаль!.. – хохотнул Пресняк. – Хотя сейчас следует думать о более насущных вещах. Куда мы летим и летим ли вообще – неизвестно. Обещаны переговоры, но поймите, Олег, порядочные люди так переговоры не ведут. Сколько ещё продлится это безобразие – я даже предположить не умею. А еды у нас только то, что у вас.
– Думать надо было, – непреклонно заявил Казин. – О себе позаботиться не умеете, а туда же – Землю спасать. Раскинь мозгой, если ты такой умный, люди в поезд садятся, за что первым делом хватаются? Жрать начинают. Я-то пропойца, с меня и взятки гладки, а ты куда смотрел? Хоть бы курицы кусок захватил. Самому теперь не жрамши сидеть. Стюардессы тут, по всему видать, нету.
– Вот и я о том же, – наливая Олегу второй колпачок, проговорил Пресняк. – Мы, простые русские люди, должны держаться друг друга. Иначе нас американцы сожрут и собственное начальство.
– Эх, Сёма! – попенял Казин, заглотив коньячок. – Только не надо мне мозги пудрить. Я же тебя насквозь вижу. Как кредиты выделять, так ты гражданин мира, а как брюхо подвело, так простой русский человек. Нехорошо, Сёма!
– Будут кредиты! – истово заверил Сёма. – Как вернёмся, сразу перед советом директоров вопрос поставлю.
– Гляди, не обмань, – строго сказал Казин. Помолчал и добавил нехотя: – Разносолов не обещаю, а жрачкой поделюсь. Только выдача с завтрашнего дня будет, а сегодня и попоститься не мешает, чтобы не умом, а брюхом понять, что экономить надо. Лететь нам ещё долго, а еды у меня на всех не запасено.
– Понимаю, надо экономить, – согласился экономист. – Давайте составим кратенькую опись, что у нас имеется, и примерную раскладку, скажем, на две недели…
– Сам справлюсь, – отказался от международной помощи гордый россиянин.
– Хорошо, хорошо, – не стал настаивать Пресняк. – Вы пока отдыхайте, да и мне уже спать охота. Но помните, я всегда на вашей стороне.
– Договорились, – грубовато пошутил Олег. – Ежели дойдёт до… ну вы понимаете… то – никакого жребия! Первым сожрём американца. Конечно, он не такой упитанный, как некоторые, но договор есть договор.
Симеон Пресняк ушёл в смятении.
Глава 4
Продолжение банкета
Если по совести, то нужно было, едва на минуту оставили в покое, блокировать двери, а потом уже заниматься инвентаризацией. Вскоре эта нехитрая истина стала для Олега Казина очевидной. Задним умом мы все крепки, галактические граждане в этом смысле не являются исключением. Едва Казин успел выпроводить одного назойливого гостя, как в дверь снова постучали. Казин поспешно глянул сквозь дверь и увидел, что там со строгим видом стоит Пётр Иванович.
Первым побуждением было притвориться спящим, а потом сказать, что, мол, дрыхнул без задних ног, ничего не слыхал, ничего не видал. Однако Олег сообразил, что генерал мог видеть Пресняка, выходившего из его комнаты, а значит, враньё лишь усугубит вину морально-нестойкого механизатора. Лучше уж честно признаться, что выпивал с врагом народа.
Войдя, Пётр Иванович первым делом глянул на мешок, стоящий в углу, затем пронзил взором Олега Казина, принюхался и мечтательно произнёс:
– «Камю».
– Чево? – спросил Казин.
– Писатель такой есть – Альбер Камю. Очень мне его произведения нравятся.
– Не читал, – как на духу признался доблестный мелиоратор.
– И не надо, не наш это автор. Но пишет высокохудожественно, – генерал перевёл проницательный взгляд на Казина и вопросил: – О чём с Пресняком болтал?
– Да так, о разном… – уклончиво ответствовал Казин.
– А поконкретнее?
– Выспрашивал он, что я с собой везу. Покоя ему мои шмотки не давали.
– И что ты?
– Ничего я ему не сказал! – заторопился Казин, вновь чувствуя себя подследственным. – Я же понимаю, в армии как есть два года оттрубил, присягу давал, а теперь что, буржуям тайны выдавать стану? Ничего ему не сказал, ни единого сведения!
– Какие у тебя в мешке тайны, мне известно, – промолвил Иванов, заставив Олега облиться холодным потом. – Всех твоих тайн: хлеба чёрного – две буханки, булки – один батон, икры кабачковой – банка, «Завтрака туриста» рыбокрупяного – три банки, леща вяленого – два…
– Один, – поправил Казин.
– Теперь один, – согласился разведчик, бросив взгляд на стол, заваленный чешуёй. Затем генеральский взор остановился на муровине, неловко расстеленной посреди комнаты. – А это что за брезент? – грянул начальственный вопрос.
– Товарищ генерал! – жарко зашептал Казин, становясь от усердия на цыпочки. – Разрешите доложить: под видом представителя монополистического капитала на вверенный вам корабль проник людоед! Семён Пресняк пытался споить меня и предлагал, когда кончатся продукты – фарш рыбокрупяной и всё остальное, – поочерёдно лишить жизни членов международной делегации и употребить их в пищу!
Ах, почему тракторист Илюха не слышал этого монолога?! Косноязычному Илюхе такого под угрозой расстрела не выговорить. Он бы понял, что тракторист против крановщика, что утка перед лебедем, и
