не срабатывают деньги, нужно применять силу. В крайнем случае – проливать кровь. А кровь нынче слишком дорого стоит.
От размышлений о Турецком Юрий Георгиевич плавно перешел к размышлениям о «литовском деле», как окрестили его склонные к аффектированию борзописцы-журналисты. Он вспомнил события прошлого года и тот памятный разговор, когда он, Юрий Георгиевич Отаров, поучал человека, которому суждено было в скором времени стать президентом Литвы. Причем поучал в резкой и не терпящей возражений форме. Ох и довел его тогда этот Василяускас, будь он неладен со своей идиотской фамилией и со своей непроходимой прибалтийской тупостью.
– Вы должны понять одно, – говорил тогда Отаров будущему президенту, – я не стану выбрасывать деньги на ветер. И Роман Романович не станет.
Бизнесмен Роман Романович Петров, присутствующий при разговоре, кивнул:
– Это так. В любом деле необходимы гарантии.
– Вы нравитесь мне как человек, – продолжил Отаров, обращаясь к Василяускасу. – Но кто знает, как вы себя поведете, став самым главным литовским чиновником.
Слово «чиновник» явно не понравилось Василяускасу. Он поморщился и возразил:
– Но мы ведь уже обсуждали с вами этот вопрос. И потом, деньги от вас поступают нерегулярно.
– Потому что вы тратите их неразумно, – парировал Отаров. – Мы наняли вам лучших политтехнологов. Но вы не желаете слушать их рекомендации. Вам нужно больше общаться с народом, это ваш главный ресурс. Вот и Роман Романович подтвердит. Черт, не зря же он подарил вам вертолет. Летайте!
Василяускас насупился:
– А я что, по-вашему, делаю? Вчера у меня было две встречи с избирателями!
– А нужно было, чтобы их было четыре, – чуть повысил голос Отаров. – Вы вообразили себя победителем, но победу праздновать рано. Вы перечеркиваете график, который мы для вас составили.
– С чего вы решили, что понимаете в выборах больше, чем я? – едко поинтересовался Василяускас.
Отаров некоторое время пристально смотрел на Василяускаса, потом вздохнул и махнул рукой.
– Я не желаю продолжать эти прения, – холодно сказал он. – Вы будете выполнять все наши рекомендации, а иначе мы прекратим финансовые вливания.
Стоило заговорить с Василяускасом жестко, как он тут же переменился, лицо его стало добродушным, резкие черты лица «оплавились» и закруглились, а глаза стали смотреть мягко и даже заискивающе. «Все- таки он не боец, – подумал тогда Отаров, глядя на будущего президента. – Впрочем, другого нам и не надо».
Слава богу, Василяускас и впрямь оказался покладистым малым. Недостаточно умным – это да, но слушался он беспрекословно. К тому же у Регины (при мысли о красавице Регине Юрий Георгиевич не сдержался от блаженной полуулыбки) имелись свои способы убеждения.
Во время президентских выборов Регина Смайлите взяла на себя все связи Василяускаса с общественностью, а после выборов, когда Василяускас стал президентом, заняла пост личного консультанта советника президента по национальной безопасности. Но самое главное...
Тут Отаров улыбнулся своим мыслям.
...Самое главное, что эта необыкновенная женщина умеет делать в постели такое, отчего даже у столетнего старца сердце забьется, как у семнадцатилетнего юноши.
Отаров хмыкнул, взял бутылку и наполнил свой серебряный стаканчик доверху.
– За Регину, – негромко провозгласил он. – За тебя, моя девочка.
Он выпил коньяк до дна, поставил стаканчик на стол и вытер влажные губы черным шелковым платком.
Да, проблем было много. Но сильный человек способен решить любые проблемы, а Юрий Георгиевич был сильным человеком. В противном случае он не добился бы столь высокого положения, какое занимал сейчас. Он решит свои проблемы сам. В крайнем случае... только
При мысли о «серых волках» Отаров не удержался и снова наполнил свой стаканчик. Теперь он был зол.
«Ничего, – думал Юрий Георгиевич, сжимая в пальцах стаканчик, – разберемся и с „волками“, дайте только срок. А что касается Турецкого – если чертов „важняк“ будет проявлять слишком большую активность, если он будет совать свой нос куда не следует, я найду способ решить проблему. Чего бы мне это ни стоило».
Юрий Георгиевич открыл рот и яростно зашвырнул коньяк себе в глотку.
2
Дорога до дома заняла у Владимира Юдина гораздо больше времени, чем обычно. Он нещадно потел, а из глаз – помимо его воли – сами собой выдавливались слезы, застилая Юдину обзор. Кроме того, у него подрагивали руки, а сердце – в те моменты, когда Дашкевич говорил с ним, обдавая его щеку и ухо горячим дыханием, – начинало биться как сумасшедшее, угрожая выскочить из груди.
– Да не менжуйся ты, суслик, – с ухмылкой приговаривал Дашкевич, по-прежнему держа нож возле затылка Юдина. – Раньше смерти все равно не умрешь. И веди тачку аккуратней. А то дернешься и на перо наколешься.
– Может, ты его уберешь? – попросил Юдин, изо всех сил стараясь как можно мягче притормозить у очередного светофора.
– Уберу, когда получу свои деньги, – отрезал Дашкевич.
Юдин понимал, что Дашкевич не собирается его резать и что нож у его головы бандит держит для того, чтобы чувствовать себя хозяином положения. А может, бандиту просто нравится сознавать, что кто-то его боится. Больше всего Юдина волновал не нож, а то, что придется расстаться с деньгами. А ведь эти деньги не свалились ему на голову, на них человеческая кровь, и не просто чужая человеческая кровь, а кровь Елены Сергеевны, женщины, которую Юдин и в самом деле безмерно уважал и даже любил.
Ох как непросто было согласиться на предложение Дубинина. И что же теперь? Расстаться с деньгами за здорово живешь? Отдать их этому подонку? Этому полушпане-полукиллеру, за которым охотятся все бандиты Москвы и которого через неделю уже не будет на свете?
От этих мыслей Юдин потел еще больше. Рубашка взмокла у него под свитером и неприятно липла к раздраженной коже спины.
«А если не давать? – думал Юдин. – Если остановить машину и приказать ему убираться ко всем чертям? Ведь не убьет же он меня, в самом деле?.. Вообще-то убьет», – отвечал Юдин сам себе.
Можно было бы сказать, что деньги в банке, а потом войти вместе с Дашкевичем в банк и, отскочив в сторону, привлечь криком внимание охраны. Дашкевичу не останется ничего другого, как убежать. Но вдруг Дашкевич окажется проворнее и успеет воспользоваться своим проклятым ножом? Ему ведь нечего терять, он и так смертник. Черт! Не получается. Ничего не получается. Придется отдать ему деньги.
На глазах у Юдина вновь выступили слезы.
– Эй, суслик, – обратился к нему Дашкевич, – о чем задумался? Придумываешь, как от меня смыться?
– Что ты, – возразил Юдин. – Я ведь себе не враг. Я не хочу, чтобы ты меня убил.
– Вот это правильно, – одобрил бандит. – Слышь, терпила, ты особо не ссы: если будешь вести себя правильно, останешься целым. А на деньги наплюй. Деньги – это мусор, главное – жизнь. Будешь жив – заработаешь еще. Усекаешь, че говорю?
– Да, – тихо ответил Юдин.
– Вот и молодец. – Дашкевич глянул в окно и удовлетворенно сказал. – Подъезжаем. Скоро все кончится. – А потом помолчал, неожиданно тяжело вздохнул и устало добавил: – Скорей бы уж...
Машину Юдин поставил у подъезда. Выбирался из салона неуклюже – руки никак не хотели слушаться.
– На сигнализацию-то поставь, – напомнил ему Дашкевич, внимательно, по-волчьи, озираясь.
Юдин поставил машину на сигнализацию.
– Теперь пошли, – скомандовал Дашкевич. – Резких движений не делай.
