Они жаждут чуда… ну не чуда, а того, что именно вот он угадает, под каким наперстком горошина, и сразу станет богатым. Они хотят получить, как и все люди жаждут, много и сразу… не истязая себя тяжким и долгим трудом.
Они уже прошли мимо, но Олег остановился, оглянулся. На лице проступило суровое выражение, а она, испугавшись, что странный человек в самом деле послушается ее подсказки, с силой потянула его за рукав.
– Пойдем-пойдем, здесь ничего интересного!
Он пошел нехотя, но еще дважды оглянулся, и она видела, что его мысли заняты наперсточником и толпой вокруг него.
Несмотря на вечер, торговые лавки все открыты, Олег прошел мимо целого ряда, лицо становилось строже и серьезнее, Барвинок с жалостью видела, как в зеленых, как молодая трава, глазах растет тоска. На него заглядываются все женщины, от подростков до зрелых матрон, другой бы шел петухом, горделиво и хвастливо поглядывал бы по сторонам и выбирал самых лакомых для утех, а этот даже непонятно о чем думает.
– Богатый базар, – заметила она громко. – Как думаешь, в других городах есть что-то подобное?
– К сожалению, – буркнул он.
Она переспросила:
– Что к сожалению? Есть или нет?
– Есть, – сказал он тоскливо и пояснил тяжеловесно: – Если бы только в этом городе! Тогда можно бы залить огнем с неба… или опустить на дно озера, чтоб никто не выбрался…
Она ахнула.
– О чем ты говоришь? Что тебе не так?
– Посмотри, – буркнул он, – чем торгуют.
Она бросила взгляд на широкий прилавок лавки, мимо которой шли. Все то же самое, что и в других: изделия местных умельцев, кое-что из привозного, а еще множество амулетов на все случаи жизни, от самых дешевых до очень дорогих.
– И что? – переспросила она в недоумении. – Так везде, ничего особенного!
Он вздохнул:
– В том все и дело.
– В чем?
– И что ничего особенного, – пояснил он, – и что так везде.
– А должно быть?
– Должно, – громыхнул он так, что прохожие отскочили в испуге, – должно быть не так! А так быть не должно.
Она не решилась донимать вопросами, он злится, когда приходится объяснять нечто ему хорошо понятное и ясное, никак не может понять, что другие не видят того, что происходит в его перевернутых мозгах, и не могут ему помочь выправить странные мысли, чтобы стал здоровым, как и все.
Окончательно его добила огромная толпа народу на главной городской площади. Некогда просторный луг, оставленный для выпаса общественного скота, заполонили возбужденно галдящие мужчины, женщин почти нет, а те немногие, что пришли, держатся стеснительно сзади и только с мольбой поглядывают на мужчин.
Барвинок впервые столкнулась с таким видом развлечения, как она сперва решила, подпрыгивала и заглядывала через головы, как там раздают металлические кружочки с выдавленными цифрами. Один из мужиков, которому напрыгнула едва ли не на плечи, оглянулся, на нее посмотрел с улыбкой, но увидел Олега, и улыбка исчезла.
– Что там? – спросила Барвинок.
Мужик ответил:
– Нечто получше женитьбы. В лотерее все-таки есть шанс.
Он отвернулся, Барвинок толкнула Олега.
– Что молчишь? Что это?
– Лотерея, – буркнул он, – самый точный способ учета дураков, верящих в удачу.
– Опять ты нападаешь на удачу!
Он пожал плечами.
– Считай, что это такой налог на дураков. За то, что ленятся пошевелить мозгами. Хотя бы сложить два и два.
Он заметил в сторонке дородного человека с золотой цепью на груди и знаками отличия, за спиной два городских стража в доспехах и при оружии, явно из городских властей. Барвинок не успела придержать Олега, как он шагнул к ним и спросил зло:
– Почему власти не запретят это жульничество?
Человек с золотой цепью ответил мирно:
– Это не жульничество.
– А что?
– Налог, – объяснил он. – Самый справедливый на свете. Как видите, его выплачивают только желающие.
Олег подумал, вскинул брови.
– Значит, городские власти в этом участвуют?
Человек от властей понизил голос:
– Чуть-чуть. Мы предоставили место и защиту. За определенную часть от вырученной суммы.
Олег стиснул челюсти, Барвинок смотрела сочувствующе, хоть и не понимала, из-за чего так переживать.
– В погоне за добавочным доходом, – произнес Олег, – можно ли забывать о душах?
Человек с цепью посмотрел на него искоса.
– Свинья грязь найдет. Все равно все пропьют, так лучше уж часть попадет в городскую казну. Дорогу к соседнему городу вести надо? А на какие деньги? А там еще мост прохудился, даже люди проваливаются, а телеги вовсе не ходят…
– А без этой пакости нельзя? – спросил Олег.
Тот посмотрел почти с сочувствием.
– Увы, городские власти опираются на население, а в нем всегда ничтожных людей больше. Их не простое большинство, а их… ну, почти всякий – ничтожество. Увиливает от работы, обязанностей, долга, хотел бы получить много и сразу, но воровать боится… Что остается? Да, именно лотерея!.. Это шанс для ничтожного человечка моментально стать богатым. Очень богатым!
Олег сказал горько:
– Все-то понимаете… Не дураки правят городом, как считают извозчики, сами презираете эту гнусь… эти забавы полных идиотов и для еще больших идиотов… но вам важнее урвать деньги отовсюду, где удается! А на то, что человек превращается в животное, плевать?
Человек с цепью ответил сухо:
– Делать их людьми – забота пророков, а не власти. У нас своих хлопот хватает. Вон старые колодцы пересохли, надо новые копать, поглубже. Где взять деньги?
Барвинок тронула волхва за локоть.
– Перестань… На тебе лица нет. Из-за чего переживаешь, не понимаю.
Он дал себя увести, они пошли дальше по улице, от него шел жар, как от накаленного в огне куска железа. Ответил с большим опозданием, словно спорил еще и с собой, она ощутила в его сильном голосе тоску и сильнейшее разочарование:
– Гадальщики, прорицатели, устроители лотерей, наперсточники… Сколько этих паразитов? И все потому, что человек глуп и легковерен. Ну никак его не заставить работать честно, если видит хоть малейшую возможность украсть, обмануть, схитрить…
Она переспросила горячо:
– Украсть?
Он посмотрел на нее хмуро.
