– Что это за сообщение?
– Это не сообщение, скорее совет. Он касается меня… – Шира уронила голову.
– Что она хотела?
– Она велела передать… – пробормотала Шира.
– Ну, скорее!
– …велела передать, чтобы вы научили меня быть настоящей рабыней, – едва слышно пробормотала девушка.
– И это все?
– Все…
«Черт бы побрал вас обеих», – раздраженно подумал я и обернулся к Турноку: – Вставь катая на место.
Крестьянин заделал проем в частоколе.
Я пристально вгляделся в окружающую нас темноту леса. Мы, конечно, уйдем отсюда. Уйдем завтра же утром. Но мы еще вернемся.
Я дал Вьерне и ее банде возможность подумать. Они от нее отказались. Это их право.
Я снял с Ширы наручники.
– Кара, – распорядился я, – обучи эту девушку всему, что должна уметь рабыня.
– Да, хозяин, – ответила Кара и, тронув девушку за плечо, повела за собой.
Уходя, Шира оглянулась и посмотрела на меня через плечо. Кара научит ее готовить пищу, шить, стирать и гладить одежду – всему тому, что обычно делает рабыня. Бывшей женщине-пантере придется с самых азов обучаться тому, что знает каждая рабыня.
Пусть занимается делом. Это лучше, чем шататься по лесу.
Меньше чем через ан мы с Риммом, Турноком и пятью матросами вернулись из лагеря, возведенного нами в лесу для встречи с женщинами-пантерами, в наш основной лагерь на берегу реки.
Я внимательно осмотрел корпус «Терсефоры»: его уже очистили от ракушек и налипших водорослей. Матросы поработали на совесть.
За время моего отсутствия несколько охотников и разбойников принесли в лагерь шкуры слинов и пантер. Им предложили хорошую цену, в золоте или товарами – на выбор. Нам необходимо было играть свою роль до конца, поскольку и жители Лауриса, и обитатели лесов, за исключением теперь, пожалуй, разбойниц из банды Вьерны, не сомневались в том, что мы – торговцы, прибывшие сюда именно за шкурами и мехами. Результаты наших приобретений меня не разочаровали.
– Смотрите! – негромко воскликнул Римм. – Вот уж настоящая сучка слина!
Мы оглянулись на Тину, подносящую кувшин с водой очищавшим борт судна матросам. Ноги у нее были до самых колен облеплены песком. Тунику ее, как я заметил, подпоясывал тонкий шнурок. Я невольно усмехнулся.
Мы с Риммом подошли ближе. Она обернулась и удивленно посмотрела на нас. Затем, искусно пряча охватившее ее волнение, протянула кувшин с водой одному из матросов.
– Хозяева что-то хотели? – спросила она.
– Да, – сказал я. – Подними руки над головой.
Она повиновалась. Собравшиеся вокруг матросы с любопытством наблюдали. Повязанный вокруг талии девушки тонкий шнурок позволял ее короткой тунике ниспадать свободными складками, но, думаю, маленькая чертовка использовала его вовсе не для того, чтобы подчеркнуть прелести своей ладной фигурки.
Римм развязал узел на шнурке. Из-под туники к ногам девушки упало несколько небольших горианских слив, недоспелый плод ларма и две серебряные монеты.
– Ах ты, маленькая воровка! – укоризненно произнес Римм.
– Да, воровка! – воскликнула девушка. – И отец мой был вором! И отец его отца тоже!
Матросы обступили нас плотной стеной.
– Это у меня пропало два серебряных тарска, – сказал один из них.
Он нагнулся и поднял с земли монеты. Девушка была напугана. Воровство на Горе не поощрялось.
– Где твой тайник? – спросил я.
Она посмотрела на меня, обвела глазами сурово нахмуренные лица матросов и снова остановила свой взгляд на мне.
– У меня нет никакого тайника, – прошептала она.
– Даю тебе десять ин, чтобы показать его нам, – сказал я.
– У меня нет тайника! – крикнула девушка.
– Один, – начал я отсчет.
– У меня нет тайника! – снова закричала она. – Там ничего нет!
– Два, – продолжал я.
