Тина со стоном рванулась по направлению к ограждающему лагерь частоколу, к тому месту, где ее усадили на песок и оставили ждать дальнейших приказаний. Здесь она упала на колени и стала, всхлипывая, испуганно оглядываясь по сторонам, разрывать песок.
Мы подошли ближе.
– Девять, – произнес я, продолжая отсчет.
Она протянула мне небольшой, обернутый куском кожи сверток, с которого тонкими ручейками сыпались мелкие песчинки, и с глухим рыданием упала к моим ногам.
Я развернул сверток. В нем оказались всевозможные женские побрякушки: несколько колец, медальонов, монет и два небольших зеркальца.
– Ты искусная воровка, – заметил я.
– Мой отец был вором, – тихо повторила девушка. – И отец его отца тоже воровал.
Я бросил на песок все ее нажитое тяжким трудом богатство.
– Ты ведь знаешь, что рабу не положено иметь какие-либо вещи? – спросил я.
– Да, хозяин, – пробормотала Тина.
Раб может пользоваться вещами, но не имеет права обладать ими. Он сам – вещь того, кому принадлежит.
– Что хозяин собирается сделать со мной? – робко поднимая на меня испуганный взгляд, спросила она.
– Встань, – приказал я. Она поднялась на ноги.
– Ты заслуживаешь сурового наказания, – сказал я.
Девушка обреченно уронила голову.
– И я действительно накажу тебя, если через один ен ты не принесешь мне золотую монету двойного веса.
– Но у меня нет золота! – воскликнула она.
– Тогда плетей тебе не избежать, – пообещал я.
– Нет! – закричала она. – Нет! – И бросилась расталкивать еще плотнее обступивших ее людей.
Через несколько ин матросам удалось с ней справиться, и ее снова швырнули на песок, заставив опуститься передо мной на колени.
Она стояла, низко склонив голову.
– Кажется, придется отходить ее плетьми, – заметил Римм.
– Не думаю, – возразил я.
Тина подняла голову. Глаза ее радостно сияли. Она протянула мне ладонь, на которой лежала золотая монета. Двойного веса.
По рядам матросов прошел восхищенный гул. Они дружно забарабанили правой, сжатой в кулак рукой по левому плечу, что, по горианским традициям означает аплодисменты.
Я поднял девушку на ноги. Она весело рассмеялась.
– Ты непревзойденный мастер, – не удержался я.
– Мой отец был вором, – пожала она плечами.
– Знаем. И отец твоего отца тоже воровал, – усмехнувшись добавил Римм.
Тина снова рассмеялась и смущенно опустила голову.
– Ну и что, ты так и будешь нас обворовывать? – поинтересовался я.
Она пристально посмотрела мне в глаза.
– Нет, хозяин, – твердо ответила она. – Не буду!
– Наоборот, – возразил я, – мое желание в том и состоит, чтобы ты продолжала совершенствовать свое мастерство. В лагере можешь красть, что хочешь и у кого хочешь, но в течение ана ты обязана вернуть все украденное.
Девушка радостно рассмеялась. Мужчины напряженно переглянулись.
– После ужина продемонстрируешь свои способности, – распорядился я.
– Да, хозяин, – ответила рабыня.
– Чьи это деньги? – спросил я, подбрасывая на ладони золотую монету.
Матросы хлопали себя по карманам. Ни один пропажи не обнаружил. Неужели она ухитрилась стащить ее у меня? Невероятно!
– Это мои деньги? – спросил я.
– Нет, – рассмеялась она, – Турнока.
Турнок, не проверявший свои карманы, поскольку был уверен, что уж он-то, крестьянин, никогда не станет жертвой какой-то мелкой уличной воровки, лишь презрительно фыркнул в ответ.
– Это не мои деньги, – с непоколебимой уверенностью заявил он.
