лодки. Эрик призвал на помощь весь свой небольшой навык, чтобы удержаться посередине протоки на приличном расстоянии от каменных уступов, с которых свисали длинные зеленые водоросли. Сильно пахло морем, но к нему примешивался иной запах, не такой приятный.
Когда свет стал тусклым и стены начали смыкаться, Эрик подумал, что его выбор оказался не таким уж правильным. Но все равно плыл вперед, даже когда уступы подошли так близко, что могли оцарапать. Плыл потому, что ему казалось, что впереди он видит проход пошире. Он был настолько уверен в этом, что последние несколько футов проталкивал лодку, отталкиваясь ложкой от скал как шестом. Послышался скрежет, и он выплыл на освещенное пространство.
Высоко над головой, в проломе скал, виднелось небо, и лучи солнца падали в спокойное озеро. Налево от Эрика был пляж, который он искал, сухой белый песок, уходящий гораздо выше уровня воды.
Когда киль лодки заскрипел по маленькому пляжу, Эрик перелез через тупой нос и вытащил за собой легкое суденышко. Запах моря здесь был такой же сильный, что снаружи пещеры, но чувствовался и другой запах.
Эрик целиком вытащил лодку из воды, перед тем как исследовать окрестности. Добраться до пролома наверху не было никакой возможности. Но полоса песка от пляжа поднималась в гору, и он пошел туда, потому что никакой стены в том направлении видно не было.
Сейчас ему уже по-настоящему хотелось пить, и чувство жажды только усиливалось от звуков набегающего на скалы моря. Он надеялся обнаружить на острове родник или пресноводное озерко. Вспомнив про лимонад, который он пил так давно, Эрик провел языком по сухим губам.
Уклон шел вверх и привел его к темной расщелине. Эрик испытывал сомнения. Там было так темно, что мысль о том, что надо идти дальше, не очень-то радовала его.
В конце концов, он двинулся вперед, вытянув перед собой ложку, чтобы ощупывать дорогу. Расщелина оказалась узким коридором, который оканчивался колодцем. Только теперь, при свете кусочка неба над головой, он смог увидеть небольшие выступы и впадины, которые могли дать опору для рук и ног решительного скалолаза.
Прицепив ложку к поясу, Эрик полез наверх. Если бы не жажда, это восхождение вовсе не показалось бы ему трудным. Но теперь он мог думать только о пресной воде. Хотелось много воды, и как можно быстрее.
Подтянувшись последний раз, он вылез наружу и, тяжело дыша, упал на толстый ковер колючей травы. Морские птицы кричали громко и резко, их галдеж почти оглушал. И странный запах, который висел в пещере, здесь был еще сильнее. Он сел и огляделся.
Утесы, обступавшие берег острова со всех сторон, были на самом деле внешними стенами гигантской чаши. Уступами они понижались в долину, центральная точка которой находилась чуть выше уровня моря.
Уступы местами были покрыты густой зеленой травой, в которой оставалось свободное место для сотен гнезд – старых гнезд, решил Эрик, осмотрев ближайшее к нему. Если это место служило детским садом для морских птиц, то в настоящее время им не пользовались.
В самом центре круглой долины лежала большая круглая куча палок и мусора, которую могла собрать только какая-нибудь гигантская птица. Или там просто многие годы скапливался мусор из гнезд, сметаемый ветром?
Сейчас Эрика больше интересовал маленький родник, журчащий с уступа на уступ на противоположной стороне чашеобразной долины. Он был уверен, что такой тонкий ручеек вытекает не из моря, и вода – это было то, чего ему больше всего хотелось в этот момент.
Он начал обходить по краю долины, не желая проходить более прямым путем мимо вонючей кучи в центре. Птицы продолжали летать и галдеть вокруг него, взлетая в воздух, когда он подходил, и снова садясь на уступы позади него.
Они были похожи, подумал он, на зрителей, собирающихся на обещанное представление. И он был уверен, что все больше и больше птиц прилетает с моря и рассаживается по верхнему краешку чаши. Но ни одна из них не налетела на него, пытаясь защитить старое гнездо. И он не боялся их присутствия.
Однако в воздухе висело ожидание, и предчувствия Эрика усилились. Теперь он заметил, что на верхних уступах гнезда располагались плотно, более свежие порции высушенного строительного материала лежали поверх распадающихся остатков старого, а на значительном расстоянии от центральной кучи не было маленьких гнезд, и широкие уступы были пусты.
Эрик дошел до ручейка и попил, черпая сложенными вместе ладонями, и съел немного хлеба. Затем поплескал себе на разгоряченное лицо и шею. С этой точки ему хорошо была видна куча в середине долины. И чем дольше он ее рассматривал, тем сильнее у него возникало подозрение, что это не отбросы со старых гнезд на верхних уступах, а само по себе большое гнездо, свитое для птицы соответствующего ему размера.
Орлиное? – задумался Эрик, жалея, что не знает о птицах больше. Он вспомнил картинки в старом номере «Нэшнл джиографик» с изображением южноафриканского кондора. Да, точно – это кондор! Они вырастали такими большими, что могли унести овцу. Значит это – гнездо кондора?
Судя по их состоянию, все остальные гнезда были прошлогодние, может, и большое было такое же. Эрик сел и уставился вниз. Меньше всего ему хотелось спускаться и рыться в этой куче. Но, точно так же, как его притягивало с берега на остров, сейчас его притягивало к этому большому гнезду.
Он наклонился вперед, поставил локти на колени, поддерживая подбородок руками. В этой куче были примешаны странные предметы. Он был уверен, что заметил солнечный луч, отразившийся от металла.
Но теперешнее странное поведение птиц удерживало его от поисков. Верхние ярусы были почти переполнены ими. И их крики стихали. Они сидели, сложив крылья, плотно, рядом друг с другом, и все смотрели на него. Эрику это не нравилось. Он хотел отступить обратно в прибрежную пещеру к своей лодке. Но это ему не удалось.
Ложка, которую он заткнул за ремень, вдруг выскользнула наружу. Эрик безуспешно пытался поймать ее. Она прогромыхала по нижним голым уступам, подскочила и залетела в самую середину массивного гнезда. Там она замерла, только ручка торчала наружу.
Он не мог вернуться к лодке без нее. Эрик поднялся. Птицы расселись так спокойно, будто затаили дыхание перед каким-то важным событием. Эрик боялся трогать это гигантское гнездо, чтобы не наткнуться на какую-нибудь неслыханную опасность. Ему была необходима ложка, а он не мог осмелиться взять ее.
Поборов страх, Эрик спрыгнул с одного уступа на другой, опускаясь к куче сухих сучьев и прочего материала. Чтобы добраться до ложки, ему надо было прыгнуть в самую середину кучи.
Ни одна птица не кричала теперь, во всей долине не было слышно ни единого звука. Эрик прыгнул. Издалека донесся резкий вскрик, и он по пояс ушел в грязное месиво, образующее гнездо.
Лесная дорога
Сара в лесу, куда ее привело зеркало Мерлина, затаилась под защитой куста и внимательно наблюдала за лисом, не уверенная в его дружелюбии. Но она была убеждена, что тот рассердился на птицу, которая пряталась где-то среди ветвей над ее головой. Она надеялась, что его приход отгонит злую ворону (или это не ворона?) прочь. Сара слышала, как птица возилась наверху. Она больше не кричала, но скрип когтей о кору и шелест крыльев выдавали ее присутствие.
Лис посмотрел прямо на Сару. Встретив его внимательный взгляд, Сара перестала бояться. Она выкарабкалась из кустов и встала, отряхивая грязь и мусор с рубашки и джинсов. Птица на дереве захлопала крыльями, и лис угрожающе заворчал. Потом она взлетела высоко над ними и описала круг.
– Кар-р-р.
Но это был крик злости и поражения.
Лис ответил резким тявканьем, и черная птица взмыла и исчезла за верхушками деревьев. Сара с облегчением посмотрела ей вслед. Хриплое карканье затихало вдали, и девочка облегченно вздохнула. Правда, это была всего лишь птица, но было что-то пугающее в ее поведении, именно потому, что это была всего лишь птица, существо намного меньше ее самой, но которое все равно хотело напасть.
Кто-то очень осторожно потянул ее внизу за джинсы, и она обратила внимание на своего нового
