Шелест, стук.
Хриплое дыхание.
– Златая Крита на всех!
– Круг твой, царевич.
Звон, стук, шелест…
– Дюжина, о Царь Справедливости. Полная дюжина. Восемь моих кругов, четыре – твоих. Ты проиграл.
На Юдхиштхиру жалко было смотреть: он взмок, лицо покрылось красными пятнами, глаза лихорадочно блестели, и взгляд бесцельно метался по зале, подобно человеку, когда тот кубарем катится по склону, не в силах ухватиться за торчащие наружу корни.
– …Но имя мое покроется презрением людей, если я не дам тебе возможность отыграться. Что скажешь, мой владыка?
Дрожь пронизала все тело старшего Пандава. Корень подвернулся-таки под ослабевшую руку, и падение остановилось.
– Я жду.
Взгляд Юдхиштхиры клещом вцепился в седого хомячка.
Намертво.
Желая напиться его крови.
– Ты согласен играть дальше?
– Я… я… Да! – ценой огромного усилия Царь Справедливости вернул себе самообладание; и голос его был тверд.
Почти.
Даже пятна начали мало-помалу сходить с лица.
– Очень хорошо. Итак, мы, как и прежде, ставим титул Махараджи против… что можешь поставить на кон ты, царевич?
– Я… – Юдхиштхира беспомощно огляделся, ища поддержки братьев, но вместо поддержки обрел четыре укоризны.
Будь вокруг не зала, а поле боя, Пандавы знали бы, что делать…
– Я ставлю своих братьев!
– Ах ты!.. – сунулся было вперед Бхима, но Арджуна удержал силача, схватив за руку, и что-то горячо зашептал Страшному на ухо. Близнецы же сидели молча, отстраненно глядя перед собой. Кажется, они не до конца понимали серьезность происходящего.
– Четверо сыновей Панду против титула Махараджи?
– Да!!!
– Опять неравная ставка. Титул есть титул, а люди есть люди. Впрочем, говорят, что все вы – дети богов… Принято.
Шелест, дробный перестук кубиков, изготовленных из столь редко встречающихся цельных кристаллов ляпис-лазури, звяканье…
– Двойной Пендж и Двапара на первом…
– Три пары.
– Полная 'Кали'.
– 'Бык', 'Пендж' и 'Златая Крита' в прямой последовательности! Дорога Раджи!
– Увы – 'Белый Бык' на всех… Осталось решить, как поступить с такими ценными рабами, как твои братья. Но говорят, Бхаг Троицу любит! Сыграем на посошок?
– Да!.. – задушенный хрип жертвенного животного, когда нож перехватит горло агнца; бледность лица, холодный пот и безумный огонь азарта во взоре.
Тот же огонь, что в облике чудовища Мады грозил пожрать Обитель Тридцати Трех – пока мудрец Чьявана не распределил гибельную мощь меж четырьмя пороками: пьянством, любострастием, охотой ради забавы и игральными костями.
– Что же поставишь ты на этот раз?
– Себя! – не задумываясь, выдохнул Юдхиштхира.
– Против титула Махараджи? Нет, так не пойдет. Впрочем… в случае победы ты отыграешь жалованный удел и свободу братьев. Согласен?
– Согласен!
Юдхиштхира был уверен в выигрыше. И игроцкое мастерство здесь ни при чем. Ему ДАДУТ выиграть. Да, их поставили на место, с треском провалив 'Рождение Господина' – чего еще желать надменному Хастинапуру?! Не хочет же, в самом деле, царственный Слепец, чтобы его племянники остаток жизни провели в рабстве у собственного дяди и его сыновей?!
Что скажут люди?!
