теплого гнездышка, образовавшегося у нее между бедрами.
А Кьяра приходила в еще большее возбуждение. Он снова прижался ртом к ее шее и прошептал:
– Покажи мне.
– Что показать?
– Покажи, где ты хочешь, чтобы я тебя ласкал.
Ее сжигала страсть, и она поддалась искушению.
Она положила его руки себе на грудь, и он стал ее гладить.
– Так? Или так? – И он стал пальцем водить по соскам.
– Да. – Голова ее была уже как в тумане.
– А потом?
Она заколебалась, но сжигавшая ее страсть сделала ее смелой. Она опустила его руки себе на живот.
От его первых дразнящих движений она сначала замерла, но лишь на мгновение, а потом начала двигаться все быстрее и настойчивее.
В своем желании получить еще больше, она протянула руку и непроизвольно дотронулась до его плоти. Лука застонал, но когда она отдернула руку, то вернул ее обратно.
– Еще. Пожалуйста.
Она повиновалась, удивившись, что доставляет наслаждение не только ему, но и себе.
Чувствуя, что приближается к вершине, Лука откинулся на спину и опрокинул Кьяру на себя. Потом просунул руки ей под колени и усадил верхом. При этом Лука еле удержался от того, чтобы не войти в нее. Но он лишь обхватил ее бедра и опустил их по обе стороны своего тела.
Кьяра поняла, что он предоставляет ей право дарить и брать. Она наклонилась и, глядя ему в глаза, позволила ему войти в нее.
Утомленные, они еще долго лежали рядом.
Неожиданно Лука с удивлением поймал себя на мысли, что ему хочется дать Кьяре обещание. Всю свою жизнь он считал обычай, запрещавший ему жениться, поскольку один из братьев уже был выбран для продолжения рода Дзани, подарком судьбы, залогом свободы. Сейчас он впервые понял, что хочет связать свою жизнь с женщиной. С Кьярой.
Но что он может ей предложить, если не знает, что ему самому уготовано в будущем? Через несколько дней или недель он может умереть либо оказаться в казематах Дворца дожей.
Его дальнейшая жизнь после того, о чем ему вчера поведала Кьяра, предстала перед ним в новом свете. Если правда, что Маттео жив, что Кьяра именно его видела в венецианском палаццо, если он был здесь под видом Луки… Он вспомнил, как зловещий смешок человека в черно-золотой маске напомнил ему смех Маттео. Что, если это и вправду Маттео? Нет, этого не может быть.
Лежа рядом с Лукой, Кьяра слушала, как ровно бьется его сердце. Он лежал не шевелясь и уставившись в полог кровати.
– Кьяра, ты уверена?
Она сразу догадалась, о чем он спрашивает.
– Уверена. – Она понимала, какая у него в голове путаница, но ничем не могла ему помочь. В ее силах было лишь предостеречь его и надеяться, что он ее послушает. – Лука, помнишь, что я говорила тебе о человеке в черно-золотой маске? Он несет с собой смерть.
Возможно, она права и Маттео жив. Возможно, это он в этой маске. Но даже если это так, Лука не верил, что Маттео намеренно причинит ему вред. Какое бы соперничество ни было между ними в юности, как бы велика ни была их ненависть, любовь значила для них больше. В этом Лука был убежден.
Они стояли рядом, рука об руку, пока буксир тянул их лодку через лагуну к городу. Туман был такой густой, что очертания Дворца дожей и краски площади Сан-Марко были едва различимы, а фигуры прохожих казались призраками.
Кьяра чувствовала, как с приближением берега Лука все больше от нее отдаляется.
Их встретил Томмазо, не сумевший скрыть лукавой улыбки.
На берегу их ждал еще один человек, в плаще и белой маске с длинным клювом. Едва перекинувшись с незнакомцем несколькими словами, Лука вернулся к лодке.
– Томмазо отвезет тебя домой, – сказал он, чуть коснувшись ее щеки губами, и она увидела, что глаза его блестят от возбуждения.
– Лука…
– Позже поговорим, дорогая.
Кьяра смотрела ему вслед, и ее сердце переполнял страх. Он слушал ее, но не слышал, это было ясно.
– Не беспокойтесь, синьорина. – Томмазо тронул ее за рукав. – Он еще никогда не смотрел на женщин так, как смотрит на вас. – (Странно, подумала Кьяра, гондольер явно ее не осуждает.) – Поехали. Я сберегу вас для него.
Лука шел за человеком в белой маске и старался не думать о предостережении Кьяры. В конце концов, он мужчина и не позволит, чтобы слова женщины превратили его в труса.
– Каковы планы? – потребовал он. – Скоро начнется?
– Я ничего не знаю. Меня просто послали за вами. Он был недоволен тем, что вы уехали из города.
– Я ему не слуга, – раздраженно отрезал Лука. – Он хочет, чтобы мы ему подчинялись, но не посвящает в свои планы.
– Мы даже не его слуги, мы всего лишь орудие в его руках, и в его власти использовать это орудие или выбросить за ненадобностью. – Голос незнакомца немного дрожал.
Они перебрались на другой берег канала на пароме, затем миновали переулки квартала Сан-Барнаба и очутились в каком-то дворе. Незнакомец постучал три раза в дверь ветхой лачуги.
Дверь открыли, и Лука вошел, не заметив, что его провожатый куда-то скрылся и он остался один.
Когда глаза Луки привыкли к темноте, он увидел, что единственным, кто находился, кроме него, в комнате, был человек в черно-золотой маске.
– Где вы пропадали?
Лука сосредоточился на голосе, но он был приглушен маской и почти неузнаваем.
– Это мое личное дело, – не сдерживая раздражения, ответил Лука. – Я ни перед кем не отчитываюсь.
– Вы передумали? – после долгой паузы спросил человек в маске. – Вы уже не с нами? – Он потрогал кинжал на боку. Не хотел бы он им воспользоваться, но если придется…
– Я же пришел, не так ли? К тому же если вы знаете меня так хорошо, как уверяли, то вам известно, что я человек слова.
– Приятно это слышать, Лука Дзани. Завтра к вечеру начнется. Все уже получили свои задания.
– А что делать мне?
– Мы встретимся с вами на улице Рива деи Скьявони.
– И что дальше?
– Не пройдет и двух часов, как Дворец дожей будет нашим.
– А зачем вам понадобился я? – вскипел Лука.
– Я уже вам говорил. Ваш черед наступит завтра. – Он помолчал и добавил: – И потом. – Он тихо засмеялся.
От этого смеха мурашки пробежали по спине Луки. Он и раньше смущал его, а теперь…
– Кто вы?
– Я уже говорил. Я тот, кто сделает вас знаменитым венецианцем.
– Черт побери, кто вы? – закричал Лука и сдернул с незнакомца черно-золотую маску.
Кьяра испытывала смешанные чувства, увидев, как открываются ворота в палаццо Дзани. Сейчас она заходит в клетку по собственной воле.
Она знала, что Лука к ней неравнодушен. Но насколько глубоко его чувство? Насколько долговечно? Ее чувства глубоки и вечны, как море. А это главное, убеждала она себя.
Охранник у ворот загородил ей дорогу.
– Вам нельзя входить.
