писать книги.
— Это всего лишь фантазии, Кэт. Скорее всего, ничего подобного не случилось бы.
— Но ведь мы никогда этого не узнаем, верно? Потому что Спарки погиб.
— А кто-то другой остался жить, — мягко сказал Джефф. Кэт быстро подняла на него глаза, оторвавшись от собственных невеселых мыслей и проглотив образовавшийся в горле комок.
— Да, кто-то другой остался жить.
Чуть позже Джефф просунул голову в дверь ее офиса.
— Только что звонил мистер Уэбстер. Он хотел бы нас видеть.
— Прямо сейчас? Я по уши в бумагах.
— Он сказал, что дело не терпит отлагательств. У него есть какая-нибудь причина расстраиваться?
— А у него что, был расстроенный голос?
— Очень.
Кэт не видела Билла уже несколько дней. Когда его неулыбчивая секретарша проводила ее и Джеффа к нему в кабинет, в его манере поведения она не заметила свойственной ему сердечности.
— Прошу садиться.
Они расположились на кожаном диване, Уэбстер показал рукой на еще одного посетителя. — Знакомьтесь, это Рональд Труитт. Как вы знаете, он является обозревателем информационно- развлекательных программ газеты «Свет Сан-Антонио».
Итак, этот полный сорокалетний начинающий лысеть педантичного вида мужчина был Роном Труиттом, преследующим ее журналистом, критиком из преисподней.
Он явно страдал от никотиновой зависимости: из кармана его рубашки торчала пачка сигарет «Кэмел». Время от времени он дотрагивался до нее, как будто хотел удостовериться, что сигареты на месте и он скоро сможет ими воспользоваться.
Напустив на себя беззаботный вид, Труитт старался держаться непринужденно, но удавалось ему это, надо сказать, плохо. Его ноги ходили ходуном, а сам он, часто моргая, то и дело ерзал на своем кресле.
Кэт никак не отреагировала на Труитта. Повернувшись к Биллу, она спросила:
— Что здесь происходит?
— В качестве профессиональной любезности Труитт пришел предупредить, меня относительно того, что появится в его колонке в завтрашнем выпуске газеты. Я подумал, что и вас стоит об этом предупредить.
— Предупредить? В этом слове слышится что-то зловещее.
— К сожалению, в завтрашней колонке есть некий зловещий подтекст.
— И это касается «Детей Кэт»? — спросил Джефф.
— Совершенно верно. — Билл повернулся к журналисту, дав тому понять, что все его слушают. — Будет лучше, если вы сами обо всем расскажете, мистер Труитт. Однако надо оговориться, что все сказанное в этой комнате не для печати.
— Конечно. — Труитт сел еще прямее и стал листать совершенно не нужный ему блокнот, будто бы сверяясь со своими записями. Кэт всегда могла определить, когда в ее присутствии ломали комедию.
— Сегодня утром, ближе к полудню, мне позвонили, — начал Труитт. — Звонил человек, назвавшийся Циклопом.
— Вам звонил Циклоп?! — воскликнула Кэт.
— Так вы его знаете? — спросил Билл.
— Да. Его настоящее имя Джордж Мерфи, и его разыскивает полиция. Он сказал вам, откуда звонит?
— Нет. — Недружелюбно взглянув на Кэт, Труитт усмехнулся. — Зато он сказал, что вы попытаетесь выкрутиться и выставить его сущим злодеем.
— Но он и есть самый настоящий злодей. Этот человек виновен в таком количестве преступлений, что список их наверняка длиннее моей руки, — начиная с жестокого обращения с детьми и кончая вымогательством.
— Возможно, — согласился Труитт. — Но он утверждает, что и вы не святая.
— А я никогда и не утверждала этого, — огрызнулась Кэт. — Но дело не в этом. Разве у вас нет ничего лучше, чем писать о том, как обзывают друг друга нехорошими словами Кэт Дэлани и нюхающий кокаин рокер, которого разыскивает полиция?
— Здесь кое-что посерьезнее состязаний в обзывании друг друга нехорошими словами, — вмешался Билл. — Видите ли, Кэт… Мистер Мерфи обвинил вас в совращении малолетних.
Кэт была слишком потрясена, чтобы что-нибудь сказать. Она остолбенело уставилась на Билла, затем перевела взгляд на Труитта.
— Именно так, — подтвердил он. — Циклоп сообщил мне, что вы совращали его пасынка во время пикника, устроенного в доме мистера Уэбстера. — У него нет пасынка, — хриплым от волнения голосом сказала Кэт.
— Разве у него нет ребенка по имени Майкл? — Мать Майкла не является женой мистера Мерфи. С юридической точки зрения он не может быть отчимом мальчика.
— Что ж, в любом случае, он задал вопрос, был ли этот мальчик единственным, кого вы совратили. У вас безусловно есть возможность делать это довольно часто.
— Не могу поверить своим ушам! — Кэт даже рассмеялась, настолько нелепой показалась ей эта мысль. Но никто из сидящих в комнате не улыбался, тем более Уэбстер. — Билл, скажите же что-нибудь. Не думаете же вы, что…
— Сейчас не имеет значения, что я думаю. Она повернулась к журналисту.
— Не может быть, чтобы вы собирались это напечатать. Прежде всего, это абсолютнейшая чушь. Во- вторых, за подобные голословные обвинения вам грозит судебный иск на астрономическую сумму, и вам придется ее выплатить.
— Я получил дополнительное свидетельство в подтверждение этого заявления, — уверенным тоном возразил Труитт. Кэт снова потеряла дар речи от удивления.
— От кого? — наконец спросила она.
— Я не имею права раскрывать его имя. Мой второй свидетель предпочитает сохранять инкогнито, но, уверяю вас, он или она располагает достаточной информацией и знает, о чем говорит.
— Этот самый он или она не располагает ровным счетом никакой информацией! — крикнула Кэт. — Как вы разыскали этого вашего второго свидетеля?
— Я просто побеседовал с людьми.
— Мистер Труитт, вы делаете серьезную ошибку, — ровным голосом проговорила Кэт. — Если вы опубликуете эту колонку, это может дорого обойтись вам и вашей газете. Каждый, кто меня знает, знает и то, что я делаю все, что находится в пределах моих ограниченных возможностей, чтобы спасти детей от любых форм жестокого обращения — будь то физическое насилие, или сексуальное, психологическое, или эмоциональное. Если Джордж Мерфи желает меня в чем-то обвинить, ему следует придумать что-нибудь более правдоподобное.
— Но ведь у вас и вправду есть все возможности, чтобы завоевать доверие многих и многих детей, не так ли, мисс Дэлани? — спросил Труитт.
— Этот вопрос содержит в себе подтекст, который я с презрением отметаю, поэтому я не желаю на него отвечать.
Журналист даже сполз на край своего сиденья; сейчас он походил на акулу, которая почуяла кровь и готовится к смертельному удару.
— Почему вы отказались от блистательной карьеры звезды «мыльной оперы» и стали делать такую программу, как «Дети Кэт»?
— Потому что мне так захотелось.
— Почему? — не унимался репортер.
— Ну уж во всяком случае не для того, чтобы иметь доступ к детям и совращать их! — закричала она.
— Кэт!
