глубокие поклоны, герцог подошёл к восседавшему на троне королю Франции и низко поклонился.
Король Франции, мило беседующий с одной из придворных дам, благосклонно улыбнулся брату.
— Рад видеть вас в Париже, — мягко произнёс король. — Чему обязаны видеть вас, монсеньор?
— Я прибыл в Париж с нижайшей просьбой к вашему величеству, — герцог Орлеанский ещё раз поклонился.
— Всё, что угодно, монсеньор, за исключением вмешательства в судьбу моей непослушной племянницы, — ответил под лёгкий смешок придворных король, — мне уже известно, как обращаются в Орлеане с моими гостями.
Король указал на молодого человека в зале, в котором герцог Орлеанский сразу же узнал сбежавшего жениха своей дочери.
— Сир, — ему не оставалось ничего больше, как откланяться, ибо на помощь короля он больше не надеялся. Откланявшись, герцог собрался было покинуть зал, когда дверь распахнулась и внутрь буквально ворвался, сыпля проклятиями направо и налево, его преосвященство епископ парижский дю Шатетлен.
— Исчадие ада! Богохульник! Порождение сатаны! Антихрист!
Король Франции с весьма удивлённым видом следил за приходом его преосвященства. Что же касается придворных, они буквально затаили дыхание в предчувствии громкого скандала, и они не ошиблись.
— Надеюсь, ваше преосвященство не меня имеет в виду? — с виду спокойно поинтересовался король.
Епископ осёкся, с изумлением глядя на короля, но через мгновение слова из него полились, как из рога изобилия.
— Как ваше величество могло помыслить такое? Денно и нощно я возношу молитвы к Господу о даровании моему королю здравия и благополучия. Ваше величество является истинным сыном церкви, и всем нам надлежит брать с вас пример, ибо благочестие и преданность святой церкви вашего величества известна всему христианскому миру. Папа не раз обращал наше внимание на ваши богоугодные поступки.
Король от словообилия епископа поморщился. Он прекрасно знал нрав его преосвященства, который мог восхвалять его с утра до позднего вечера. Не дав королю заговорить, епископ продолжал гневным голосом:
— Я имел в виду нечестивца, именуемого граф де Сансер, — едва епископ произнёс это имя, как среди придворных прокатилась волна вздохов, — этого богохульника, этого безбожника.
— Что он на сей раз натворил? — раздражённо спросил король. — И будьте кратки, ваше преосвященство. Время ужина. Сегодня я ужинаю с королевой и не желал бы задерживаться.
— Ваше величество слышало о ссоре между этим нечестивцем и бароном дю Рено? — спросил епископ, приступая к изложению дела.
— Моё величество всё слышит, — ответил король.
— Следовательно, вашему величеству известно о непристойных словах графа, брошенных в лицо барону дю Рено — этому добропорядочному католику.
— При всём уважении к святой церкви я не понимаю, каким образом слова графа задели её, — король не скрывал раздражения.
— Я прошу выслушать одного из наших братьев, ваше величество, — торжественно попросил епископ.
Король кивнул с явной неохотой. Через мгновение присутствующие увидели невысокого полного монаха, который, испуганно озираясь, входил в зал.
— Я понятия не имею, что у него спрашивать! — заявил король.
— Терпение, ваше величество, — епископ строго посмотрел на монаха.
— Брат Бенедикт, расскажи его величеству всё, что рассказал мне!
— Слушаюсь, ваше преосвященство! — ответил монах и дрожащим голосом начал рассказывать, оглядываясь по сторонам. Видимо, он так и не разобрался, кто в зале является королём.
— Несколько дней назад в церковь пришёл молодой человек.
— Это был граф де Сансер! — воскликнул епископ. — Брат Бенедикт, рассказывайте дальше.
— Он попросил меня исповедовать его… я… я спешил — барон призвал меня к баронессе, которая была больна.
— Я ничего не понимаю, — перебил говорившего король, — что за барон и о какой баронессе идёт речь.
— Дю Рено, ваше величество, — ответил за монаха епископ, — брат Бенедикт является исповедником баронессы.
— Вот как? — король явно заинтересовался, не говоря уже о придворных.
— Продолжайте, брат Бенедикт, — епископ ободрил оробевшего монаха взглядом.
— Я пытался отказаться, но молодой человек настаивал, говорил, что его гнетёт данная им клятва. Из сострадания я согласился исповедовать его.
— Тайна исповеди священна! — заявил король.
— И несмотря на то, что всем нам чрезвычайно интересно, мы не можем требовать продолжения рассказа.
— Только не эта тайна, — возразил королю епископ, — ибо налицо страшный обман.
— Вот как! — повторил король. — Ну что ж, в таком случае мы выслушаем брата Бенедикта.
— Он сказал, — запинаясь, продолжил брат Бенедикт, — что дал клятву распить две бутылки вина со служителем церкви.
— И вы отказались? — король в упор смотрел на монаха.
— Конечно, отказался… но он так просил!
— Понятно, — король незаметно для окружающих улыбнулся, — а что же было дальше?
— Дальше? — с беспокойством переспросил брат Бенедикт.
— Дальше! — повторил король.
— Я не очень хорошо помню, — пробормотал брат Бенедикт, — помню, что проснулся на следующее утро раздетым под распятием Христа.
— Я предполагал нечто подобное, — пробормотал его величество, и присутствующие заметили, что он едва сдерживается, чтобы не расхохотаться.
— Слышали? — закричал епископ. — Этот нечестивец раздел его и положил под распятием, но даже этот грех несравним с тем, что он сделал после. Граф облачился в святую одежду и под видом исповедника проник в замок, где несчастный барон, ничего не подозревающий об обмане, собственноручно отвёл нечестивца в опочивальню к своей супруге. Этот нечестивец провёл более часа в опочивальне баронессы. Барон, как добрый хозяин, самолично проводил лжесвященника до ворот, где тот ему вручил некий предмет из одежды баронессы, не оставляющий сомнений в том, какого рода вещами занимался этот нечестивец с баронессой. Ваше величество, я требую немедленного наказания графа! — восклицая, закончил свою речь епископ.
— Требуете?
— Прошу, ваше величество, — поправился епископ. Король после короткого молчания ответил епископу непререкаемым тоном:
— Я рассмотрю все стороны этого случая и сообщу моё решение вашему преосвященству
— Я уповаю на справедливость вашего величества, — епископ ушёл так же внезапно, как и появился, прихватив с собой брата Бенедикта.
После ухода епископа король откинулся на спинку трона и от души расхохотался. Словно ожидая этого, весь зал засмеялся вслед за королём. Смеялись все, за исключением герцога Орлеанского, который о чём-то напряжённо размышлял.
Его величеству понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя.
— Каков пройдоха, — не переставая смеяться, заговорил король, — признаться честно, я ему немного завидую… Надеюсь, — король оглядел присутствующих, — никто из вас не станет передавать мои слова королеве.
— Герцог Бурбонскпй, — раздался возглас дворецкого. — А! — воскликнул король. — Весьма кстати.
