Доктор взобрался на кресло и откинулся, насколько позволяла спинка. В затылок ему часто дышал рикша, которому нелегко далась погоня за пассажиром.
– Вы один? – спросил доктор.
– В каком смысле?
– Может, еще товарищей с собой позвали, чтобы не скучать в дороге?
– И не думайте, – ответил рикша. – Зачем мне товарищи? У меня обычная работа, общественный транспорт.
Доктор ему не поверил, но полагал, что поступил правильно. Пускай они ничего не подозревают, а рикша сэкономит ему силы.
– Чего, не договорили? – спросил рикша.
– Да, хочется еще поговорить, – согласился доктор.
– Поговорить у нас – главное удовольствие, – подтвердил рикша. В голосе звучало довольство.
А доктор был рад, что обманул Берию и его сатрапа. «Пускай он везет меня на канал Грибоедова. Главное – придумать, как сбежать от него. На месте разберемся».
Доктор устал, и его быстро укачало. Он задремал. Сквозь дрему слышал голос рикши, который задавал ему бесконечные вопросы, но ответов не слышал. Так что и не переспрашивал.
Однако сон в Чистилище – понятие относительное, толком и не заснешь, потому что мозгу сон не нужен. Так что у Гостиного двора, когда коляска зашаталась, запрыгала по трамвайным рельсам, он совсем пришел в себя.
И тут увидел то, что видеть не положено.
Когда коляска повернулась, потому что рикша старался выправить ее, доктор увидел, как по Сенной на той стороне Невского, как раз под кривой вывеской ресторана «Баку», едут пять или шесть боевых велосипедистов в касках и серебристых плащах. Они ехали по тротуару, прижимаясь к стене дома и не приближаясь к рикше.
Но у Леонида Моисеевича не было сомнений: это – охотники. Они выслеживают дичь. И не самого доктора – чего его выслеживать – и так весь на виду. Они выслеживают Люсю и генерала – тех, к кому едет доктор.
От них уйти будет потруднее, чем от рикши.
Это было как в клинике. Ты смотришь с надеждой на доктора, который пишет заключение после анализов, и робко спрашиваешь: «Ну как у меня?» «Плохо, – отвечает доктор. – У вас неизлечимая болезнь».
Доктор сидел в оцепенении, а рикша продолжал сам с собой:
– Человек один ничего не может, недаром об этом мудрые люди писали. Вы как относитесь к членству в организации? Правильно, я тоже воздерживаюсь, потому что непосредственное членство – это удел слабых, но, с другой стороны, быть одиноким волком я вам не советую... Да вы и без меня это знаете, едете сейчас к своему шефу, я правильно угадал?
Теперь надо было убежать от рикши.
Как это сделать?
И еще над ухом непрерывный словесный поток...
Выехали на набережную. Коляска задергалась – мостовая оставляла желать лучшего.
Где-то здесь рикша оставлял коляску в прошлый раз. Вернее всего, он вот-вот остановится.
Доктор улучил этот момент.
– Так свой экипаж поломаю, – сказал рикша.
Коляска стала останавливаться.
Доктор посмотрел по сторонам. Справа – парапет, за ним – серая вода канала. Слева – старые двухэтажные здания, в одном был когда-то магазин. Этот двор может быть проходным. Впрочем, размышлять не приходится. В его распоряжении минута и эффект внезапности.
Наверное, Леонид Моисеевич с детства так не бегал – как хорек, как солдат под бомбежкой.
Когда он бежал по длинной сводчатой подворотне, сзади донесся громкий и растерянный голос рикши. Значит, он еще только соображает, что делать.
Доктор оказался в узком длинном дворе – в том конце еще одни ворота – в следующий двор.
Теперь рикша уже бежит за ним. Это доктор чуял спиной.
Двор завершался тупиком – выхода на Сенную не было.
Справа была видна распахнутая, на одной петле, дверь, возле нее ржавая вывеска «Ремонт часов».
Доктор вбежал в полутемное помещение и увидел, что за высоким покрытым столом сидит человек в белом халате и рассматривает часы.
– Простите, – сказал доктор, – здесь есть выход?
Он неловко толкнул угол стола, стол пошатнулся, человек упал головой на стол и уронил пинцет.
Часы покатились яичком со стола и звонко ударились о каменный пол.
