Петербургские письма

числящийся даже генерал-адъютантом Его Императорского Величества, приглашен на сей праздник, но французский посол³ не удостоился сего. Соч­ли, конечно, что имя Ватерлоо не ласкает ухо французов, кем бы они теперь ни были. Мне понятна сия деликатность. Но все же это такой случай, когда в равной мере тягостно быть и пригла­шенным, и неприглашенным. Что до меня, то я был весьма рад, ибо уже заранее решил сказаться больным. <. .)

Битва при Ватерлоо — сражение к югу от Брюсселя, где 18 июня 1815 г. английские и прусские войска под командованием фельдмаршалов Веллингтона и Блюхера разгромили армию Наполеона. Потери французов составили 32 тыс. чел., союзников — 23 тыс. Наполеон бросил остатки своей армии и бе­жал в Париж. В связи с этим событием сохранилось следующее свидетельство русского современника о Ж. де Местре: «Он вошел с видом вдохновенным, пророческим; помолчав с минуту и вперив свой взор в потолок, возвестил он обществу, что демон пал, ниспровергнут, истреблен и что два еретика, Веллинг­тон и Блюхер, были исполнителями неисповедимой небесной воли» (Вигель Ф. Ф. Записки. Т. 2. С. 52).

4 Фридрих Георг Людвиг (1792—1849)—принц Оранский. С 1840 г. король Нидерландов и великий герцог Люксембургский под именем Вильгельма II. С 1816 г. был женат на дочери императора Павла I великой княжне Анне Павловне.

5 Ноай, Антуан Клод Доминик Жюст, де (1777—1846) — князь де Пуа, граф, маркиз. Французский дипломат. Посол в С.-Петербурге (1814—1819).

193. ГРАФУ де ВАЛЕЗУ (?)

29 ИЮНЯ (И ИЮЛЯ) 1816 г.

Г-н Граф,

Завтра мне назначен прием по поводу тех двух предметов, о коих трактуется в переданных мною нотах. К сожалению, почта отправляется уже сегодня.

Касательно же того нового назначения, сообщенного мне Ва­шим Превосходительством, я отказываюсь от оного самым реши­тельным образом и делаю сие с тем почтительным негодованием, каковое, полагаю, вполне мне дозволительно. Конечно, меня, как и любого другого, может ослеплять самолюбие, но я твердо уве­рен, что должность, не имеющая европейского наименования, ниже моего достоинства. Когда речь идет о генерале, посланнике, епи­скопе, камергере и т. д. и т. д., это понятно каждому. Но назовите il presidente capo del consolato[118], и всякий спросит, что это такое.

Никого, г-н Граф, при справедливом правительстве, подобном на­шему, не понижают с того места, куда поставила его мудрость Ко­роля. Человек безупречной службы меняет свою должность лишь на высшую или же, когда возраст не позволяет ему продолжать свое поприще, монарх удостаивает почтенную его старость какой- нибудь новой наградой. В ожидании именно такового течения дел, полагая себя еще способным служить Его Величеству не хуже многих других, а даже и лучше, я отнюдь не прошу об отставке,, и поелику уже в течение пятнадцати лет с достоинством ношу зва­ние посланника при одном из величайших государей мира, я никогда не приму должность, каковая не соответствует рангу по­сланника. Ваше Превосходительство, конечно же, не преминет сообщить мне, что такова воля Короля (излюбленная форма, со­кращающая письма) действительно, г-н Граф, Король — наш по­велитель, и посему я не уставал повторять, что если благоугодно ему дать мне отставку с пенсионом, возразить противу сего мне нечего. Но я никогда не соглашусь с честию быть il presidente capo del consolato. Прими я сию должность, многие будут смеяться, а для меня невозможно доставить таковое удовольствие людям, стоящим слишком низко в моих глазах. Ежели я могу одолжить их каким-либо иным способом, они могут вполне рассчитывать на меня. <. .)

194. ГРАФУ де ВАЛЕЗУ (?)

30 ИЮНЯ (12 ИЮЛЯ) 1816 г.

Г-н- Граф,

Перечитывая письмо ваше в части, ко мне относящейся, я все менее и менее понимаю его. Человек, который на протяжении трех лет председательствовал в высшем суде и уехал из страны на пят­надцать лет как посланник при Российском Императоре, отзыва­ется для того, чтобы возглавить низший суд, и сие после, понесен­ных им безупречных и небесполезных для отечества трудов! Дело непостижимое, г-н Граф, и я просто не верю глазам своим.

Друзья писали мне: «Просите такого или такого места в Пье­монте или Савойе». Но я ничего не требую, г-н Граф, будучи убе­жден, что было бы нескромной претензией досаждать своими просьбами о том или о сем. Я лишь прошу что-нибудь пристойное, не позволяя себе отказываться от чего-либо, поелику принужден я оставить первоначальное свое намерение не переезжать отсюда ни в какое иное место. Но для меня лучше пострадать, нежели быть смешным: в первом случае в мою защиту, по крайней мере, возопит глас общества, а сие есть само по себе немалое утешение.

Мне весьма приятно, что меня печатают в Париже, а Академия Наук призывает меня в свое лоно именно в то время, когда ваша юриспруденция предлагает мне быть il presidente capo del conso­lato. Ничто не могло совместиться лучше, нежели сии два собы­тия. Ежели заметки мои имели бы в Париже такой же успех, как и в других местах, тогда я просил бы должности товарища про­курора, удостоверяя честным своим словом знание латыни. Впро­чем, г-н Граф, прошу прощения за таковую шутку, что выходит уже за пределы дозволенного.

Я есмь и пр.

6 ГРАФУ де ВАЛЕЗУ

3 (15 ИЮЛЯ 1816 г.

<. .) Российский Император стал спасителем всей Европы, а нас в особенности, благодаря тому, что он освободил Францию и тем самым восстановил всеобщее равновесие. Горе нам и мно­гим другим, ежели Император не сможет удержать нынешнее свое положение! Воистину лук теперь туго натянут. У него 1.200.000 солдат, и при этом он производит еще рекрутские набо­ры. Армия стоит ему более миллиона в день, а доходы не прево­сходят 400 миллионов. Войско сильно ропщет; оно изнурено и го­лодает. Многие дворяне разорились и крайне раздражены законом об ипотеках, о котором я уже подробно писал Вашему Превосхо­дительству. Впрочем, у Императора есть, я полагаю, весьма осно­вательные резоны поступать так, как он это делает, и не считать себя обязанным говорить мне о них. <...)

7 ГРАФУ де ВАЛЕЗУ

18 (30) ИЮЛЯ 1816 г.

<. .) В субботу 14 (26)-го сего месяца санкт-петербургские коммерсанты давали великолепный обед в честь Его Император­ского Величества и всей августейшей фамилии в большом зале новой биржи, что послужило как бы ее освящением. <...)

Трапеза обошлась в 46.000 рублей, а именно: 18.000 маэстро Рикетти императорскому кулинару, за обед как таковой, 18.000 за десерт и пр. и еще 10.000 на вина.

Ничто не нарушило величия сего события, а изобилие фруктов было прямо-таки беспримерным. Среди прочего особливо выде­лялась стерлядь, стоившая 500 рублей. Сомневаюсь, чтобы где- нибудь кроме Лондона и Санкт-Петербурга могли происходить подобные празднества. <...)

Известно, что в Париже знаменитый Робер[119] по заказу Его Императорского Величества успел с вечера к утру приготовить банкет, стоивший 6.000 франков, чем немало удивил Императора.

Несмотря на сии прелестные праздники, время от времени оживляющие Санкт-Петербург, сей город уже совсем не тот, что прежде. На него словно легла пелена какой-то печали, и ино­странцы, не приезжавшие сюда лет десять, просто не узнают сию великолепную столицу. Особливо поражает, как быстро здесь за­ были, что такое открытый дом. <. .)

197. ГРАФУ де ВАЛЕЗУ

5 (17) СЕНТЯБРЯ 1816 г.

<. .) Если Ваше Превосходительство желает убедиться в том, сколь неуклонно и искусно идет своим поприщем сей государь (Александр I.—Д. С.), то достаточно лишь взглянуть на устрой­ство Польши¹. Всмотритесь внимательнее, г-н Граф, прочтите все до сего относящееся, и вы увидите, с каким постоянством стре­мится он к своей цели, презирая все ошибки, все интриги и все партии.

Возможно, Ваше Превосходительство знает, что Его Импера­торское Величество дал обет построить в