Петербургские письма

Москве великолепный храм во имя Спасителя для увековечения благодеяний Провиде­ния, явленных за последние годы. Он начал исполнение своего обета с указания места для храма и даже будто бы уже одобрил сам план.

О сем плане рассказывают совершенно безумные вещи, и я передаю Вашему Превосходительству лишь то, что говорят. По слухам, .он составлен каким-то очень молодым русским², который неустанно и с превеликим вдохновением трудился над сим колос­сальным замыслом. Постройка храма будет стоить сорок миллио­нов и займет восемнадцать лет. Римский Св. Петр по сравнению с сей церковью окажется чем-то вроде часовни. Все сие предста­вляется родом какого-то безумия, а посему я оставляю за собой лишь роль эха, отражающего раздающиеся голоса. Впрочем, не исключено, что русская горячность и вправду измыслила какую- либо фанатическую затею; характер русских во всех делах, а осо­бливо в искусствах, таков же, как и на поле брани: они идут вперед, ни о чем более не заботясь. Здесь мы видим разительный сему пример в Казанском соборе. Я весьма опасаюсь, что новый проект будет полностью поручен какому-нибудь молодому талан­ту, совершенно отрешенному от советов иностранцев, паче всего италианцев. Однако, как я уже сказал Вашему Превосходитель­ству, пока невозможно сообщить ничего достоверного.

Но в то время как архитекторы трудятся над постройкою хра­мов, высший архитектор — Император— думает об устройстве ко­лоний, людей и, прежде всего, солдат. Проект военных муниципий, или солдатских поселений, уже испытывается на практике и пре­красно показал себя. Из трех батальонов каждого полка отбира­ется один численностью 600 или 700 человек; им дается коронная землями всех их женят. Они строят себе ранжированные дома по плану, определенному для всей Империи; в каждом доме должны быть две запасных комнаты на двух солдат из других батальонов, перемещающихся с места на место и расквартировываемых в сих поселениях, как в гарнизонах.

Всякий ребенок мужеского пола, выработанный на таковых мануфактурах, становится солдатом, что отнюдь не является нов­шеством для России, где солдатских сыновей от рождения запи­сывают солдатами. Новые сии учреждения сами всем себя обес­печивают, кроме обмундировочного сукна.

Первая пробная колония была устроена в Витебской губернии; говорят, только за сей год она поставила 144 ребенка мужеского пола и на 80.000 рублей зерна. О затраченных на сие средствах не сообщается.

Легко понять, что таковой порядок вещей создает солдатский народ и величайшую из мыслимых армий, притом за самую низ­кую цену. От сего воспоследует окончательное исчезновение граж­данского правопорядка. Говорили мне и еще об одном нововведе­нии, которое весьма существенно подкрепит начатое дело. Импе­ратор отправляет один батальон в уже населенную местность Нов­городской губернии, и новая сия колония будет отделена от общего управления Империей, так что сия амальгама войска и крестьян окажется в подчинении военного начальства. Весьма почтенные особы уверяли меня, будто уже есть указ, где говорится о намерении Его Императорского Величества испробовать в сей губернии новый проект сравнительно с уже существующим поряд­ком. Ежели Ваше Превосходительство присовокупит к сим важ­ным опь1там еще и великое намерение освободить крестьян, к чему уже приступлено в Эстонии³, то, полагаю, не будет преувеличе­нием мое мнение, что России суждено явить миру во внутреннем своем устройстве еще более великое зрелище, нежели показанное ею за своими пределами. В остальном же было бы слишком само­надеянно предсказывать все следствия великих сих нововведений, кои оценены могут быть лишь временем и опытом. <. .)

1 Устройство Польши — см. выше, прим. 5 к письму № 182.

2 Витберг Александр Лаврентьевич. (1787—1855)—архитектор. Учился в Петербургской Академии Художеств по классу живописи. Архитектуру изучал самостоятельно. Автор первоначального проекта храма Христа Спасителя в Мо­скве, который не был осуществлен.

3 Намерение освободить крестьян, к чему уже приступлено в Эстонии — согласно Крестьянскому Положению, 23 мая 1816 г. эстляндским крестьянам предоставлялась личная свобода, но без земельного надела.

198. ГРАФУ де ВАЛЕЗУ (?)

3 (15) ОКТЯБРЯ 1816 г.

30S

<. .) Честь имею уведомить Ваше Превосходительство о не­коем деле, а лучше сказать о puntiglio, сего великого двора с Соединенными Штатами. Сии последние еще до получения тех депеш, про которые я сообщал вам, прислали в Кронштадт наро­читый корвет со всеми судебными бумагами, относящимися к об­ винению русского консула в Филадельфии г-на К.¹ По имеющимся свидетельствам, он обольстил несчастную девицу двенадцати лет, которая служила у него в доме нянькой собственного его ребенка. Двадцать один присяжный решили, что есть основания для обви­нения, после чего мировой судья отправил консула в тюрьму, но уже через несколько часов магистры применили к нему Habeas Corpus <...)

¹ Г-н К¦ — Николай Яковлевич Козлов, дипломат. Чиновник миссии в Кон­стантинополе (1805—1806), генеральный консул в Филадельфии (1811— 1818).

199. ГРАФУ де ВАЛЕЗУ

17 (29) ОКТЯБРЯ 1816 г.

<. .) Весь мир, г-н Граф, находится как бы в состоянии дето­рождения, если мне позволительно употребить таковое сравнение. Ничто не остается на своем месте, и в России быть может, даже более, нежели в иных местах. У Императора есть все, дабы про­извести великие перемены: огромная сила ума и.даже тела, ибо сия последняя необходима, чтобы вынести сей тяжкий труд; кро­ме сего, вера в себя после достигнутых блестящих успехов; пол­ное понимание существующих злоупотреблений и великое желание устранить оные, равно как и совершеннейшая свобода от вся­ческих предрассудков. Тысяча прочих обстоятельств, о которых было бы слишком долго рассуждать, присовокупляются к сим личным качествам, и все это подает уверенность, что сие царство­вание сделает Россию совершенно иной, нежели была она при восшествии его на трон. Дай Бог, чтобы все переменялось только к лучшему! <. .)

200. П. В. ЧИЧАГОВУ

18 (30) НОЯБРЯ 1816 г.

Любезнейший мой адмирал,

Объясните, как могло случиться, что, постоянно вспоминая о вас, я так долго не писал к вам. И вправду, достойный друг мой, если вам понятно сие, объясните это мне, ибо сам я совер­шенно сего не понимаю. Я впал в какую-то не имеющую даже на­звания бесчувственность и сделался совершенным отшельником. Пресеклось множество моих знакомств, и я почти совсем перестал писать письма. Оставшись лишь со своим семейством и книгами, наблюдаю я за течением часов, проходящих с убыстряющейся ско- ростию, подобной движению физических тел. Однако же, узнав, что братья мои виделись с вами, а один из них ¹ даже в Караманье и предлагал вам купить это имение, сколь завидозал я дорогому моему аббату, имевшему удовольствие видеться и говорить с вами. Как вы нашли сего отверженного прелата, являющего собой пе­чальный обломок варфоломеевского избиения духовенства, но Ко­торого не смогли все-таки лишить ни головы, ни сердца? И что вы скажет» об этой игре Фортуны, приведшей вас не только в Турин, но именно на тот постоялый двор, куда только что приехал мой брат? Это уже просто какой-то роман. Они, несомненно, много го­ворили с вами о разразившейся здесь надо мной буре, но, пола­ гаю, мнения их не могли быть правильными. Если ваш августей­ший повелитель и верил какое-то время, будто я недоброжела­тель его Церкви, он имел полную возможность удостовериться, что я никоим образом не выступал против нее. Мы объяснились на сей счет, и, уверяю вас, г-н адмирал, не будь у меня семьи, я здесь и окончил бы свои дни. Но как отцу семейства мне совер­

шенно :сна необходимость возвратить детей своих в отечество. Посему просил я об отзыве, и Его Величество соблаговолил осво­бодить меня от моей должности с начала сентября, а потом, по причине