Петербургские письма

241

Пока,французы отступали, адмирал Чичагов со своей велико­лепной молдавской армией из 60.000 * человек прошел через Прльшу — подвиг, несомненно достойный высочайших похвал. За двенадцать дней он очистил от неприятеля Волынь и отбросил австрийцев и поляков за Буг, не переставая преследовать их. Столь же хороший политик, как и военачальник, он снискал ува­жение к своему управлению, не допускал грабежей, создал для

16 Заказ № 82

России друзей и вступил в тесные отношения с влиятельными персонами, которые обо всем его оповещали.

Он рассеял польскую Конфедерацию и оказал выдающуюся услугу отечеству тем, что сумел доставить в Вену и Константи­нополь победные свои реляции, чем с нашей стороны непрости­тельно пренебрегали. Диван, пораженный успехами Наполеона и разрушением Москвы, уже велел отрубить головы двум несчаст­ ным братьям⁶ князя Мурузи⁷, бывшего господаря Молдавии, за одно лишь то, что они служили драгоманами при заключении мира. Диван вот-вот должен был предаться на сторону Франции, чья партия в Константинополе возносилась уже до небес. Русский посланник не мог нарадоваться, когда получились ему на помощь депеши Чичагова.

К несчастию, в гибельную сию эпоху законные державы из­ничтожают друг друга на радость узурпатору и позволяют ему выпутываться из самых безнадежных положений. Австрия с лих­вой отплатила нам за свои несчастия 1809 года⁸. Но здесь не может быть никакого сравнения: тогда князь Голицын воевал с австрийцами как благородный ч'еловек и едва касался их, от­крыто выказывая нежелание -к энергическим действиям, в то время как князь Шварценберг ринулся с быстротой волканиче- ского потока.

Адмирал вынужден был разделить свою армию. Он оставил генерала Сакена⁹ с 30.000 противу Шварценберга ¹⁰, а с другими 30.000 двинулся на Минск в соответствии с бывшими у него при­казаниями (читать все это надобно, имея под рукою карту). Князь Кутузов писал ему: «Надеюсь, что 12-го (ноября) вы бу­дете в Минске». Минск был занят 4-го, предмостное укрепление взято приступом, а поляк Домбровский¹¹ отброшен к Борисову. 11-го борисовский тет-де-пон также был взят. Взоры целой России соединились на сем главном пункте всех действий. Общественное мнение, подогретое людьми, превосходи^ знавшими, что они де­лают, внушило себе, что адмирал Чичагов должен захватить На­полеона.

Дабы понять, каким было положение сего военачальника, на­добно прежде всего узнать относительную численность войск. Можно полагать вероятным, что Наполеон вышел из Москвы, имея 125.000 человек. Примем также величину его потерь в 60.000 к тому времени, когда генералы Виктор ¹² и Макдональд¹³ при­вели ему еще 30.000. Таким образом, к Березине подошли 95.000» человек; сие весьма важно, ибо это неизвестно даже в Англии. Ведь когда адмирал, которого можно обвинить в чем угодно, но не в бахвальстве, написал в своей реляции, что у На­полеона было не менее 70.000, в лондонских газетах сообщали, будто сие весьма преувеличено; как видим, ошибка здесь оказа­лась в сторону уменьшения.

Теперь вспомним сказанное выше: армия Чичагова сократи­лась до 30.000 человек, а вследствие стычек, тягот, болезней и холода — еще больше. После взятия Борисова она не превышала

25.000, из коих 10.000 кавалерии были почти бесполезны по при­чине болот и гололедицы. Ясно, что надо совсем лишиться рас­судка, чтобы утверждать, будто кто-то, имея 15.000 или 18.000, может задержать такого генерала, как Бонапарте во главе 95-ты­сячного войска.

Впрочем, трудно сказать, что произошло бы, если каждый ис­полнил бы свой долг; однако почти никто сего не сделал.

Еще до сражения при Красном (октябрь) генерал Беннигсен писал Его Императорскому Величеству: «Медлительность и сла­бость наша в преследовании неприятеля привели к тому, что у адмирала Чичагова недостанет сил для задержания оного на Березине». Пророчество сие полностью оправдалось.

Фельдмаршал, понимавший совершенную свою неспособность нанести Наполеону смертельный удар, по известной своей без­нравственности предпочитал, дабы тот тысячу раз спасся, чем по­гиб от руки Чичагова. Кутузов ненавидел адмирала и как сопер­ника, могущего отнять у него часть славы, и как моряка, сведу­ щего в сухопутной войне. Посему он ничего не упустил, дабы помешать ему и погубить. Здесь и лежит разгадка всего.

На следующий день после штурма борисовского предмостного укрепления адмирал потерпел незначительную неудачу на аван­постах из-за ошибки одного офицера, проявившего более храб­рости, нежели опыта. Отступив обратно за мост, адмирал потерял тридцать фур и 100 или 150 человек. Фельдмаршал писал об этом Императору: «Адмирал лишил меня 4.000 убитыми и 2.000 взятыми в плен, однако о сем не следует публиковать, дабы не произвести неприятного впечатления». Но это еще не всё. Графу Витгенштейну приказали перейти Березину и соединиться с адми­ралом на правом берегу, а стоявшие в Мозыре 8.000 генерала Эртеля¹⁴ должны были поступить под команду Чичагова еще в Минске. Эртель под пустячным предлогом открыто не подчи­нился приказу, и адмирал хотел предать его военному суду. Но, решившись ослушаться Чичагова, Эртель знал, что угождает дру­гому начальнику. И, действительно, адмирала вскоре попросили оставить дело сие без последствий, чем оно и закончилось.

16*

243

Итак, у Чичагова стало на 8.000 человек меньше, однако же предстояло ему испытать и другие козни. Поелику никто не мог предугадать, на что сей человек способен даже и при столь огра­ниченных силах, надобно было любым способом убрать его с бе­регов Березины, и вот как взялись за это дело. 12 (25) ноября адмирал получил письмо князя Кутузова, в котором сей послед­ний сообщал ему, что, согласно полученным несомнительным све­дениям, , стало известно о движении главных* сил французов на Бобруйск (более 100 верст к югу, см. карту), и он поручает ему с величайшим поспешанием преградить неприятелю дорогу. Через невколько часов и граф Витгенштейн прислал таковое же сооб­щение. Адмирал, оставив одну дивизию в Студянке (20—25 верст

к востоку на Березине) и наблюдательные посты вдоль реки, фор­сированным маршем пошел на Бобруйск. Но не успел он пройти и двадцати верст, как прискакал казак с известием, что Бона­парте во главе всей своей армии атакует дивизию у Студянки. Там правый берег господствует над левым, а неглубокая река позволяет кавалерии переходить вброд, имея пехотинцев на кру­пах лошадей. После упорного боя, затянувшегося до ночи, коман­довавший генерал Чаплиц¹⁵ принужден был отступить; неприя­тель овладел лесом, навел мосты, и Бонапарте начал переправу. Несомненно, возникает вопрос, почему Витгенштейн не исполнил приказаний и почему главная армия, без которой ничего нельзя было сделать, в то самое решающее и давно уже предвиденное время оказалась в целых ста верстах от нужного места? Ответ прост. Если бы французская армия была уничтожена на Березине, славу пришлось бы делить между тремя генералами; более того, она почти исключительно досталась бы адмиралу Чичагову. Оста­ваясь же в тылу французов, их нельзя было остановить, но зато не представлялось бы никаких затруднений самому отважно подер­гать тигра за хвост, а всю вину возложить на одного человека ¹⁶.

Так оно и случилось. В С.-Петербург написали, что адмирал Чичагов пропустил