Петербургские письма

Елизавета Куракина) под руководительством графа Местра <. .), по всей видимости, восприняла все его идеи, ибо каждое воскресенье ездит к католической мессе. <...) но для меня то, что посланник сардинского короля играет роль Св. Ксаверия, представляется делом чрезвычайно неуместным» (из письма княжны В. И. Туркестановой к Фердинанду Кристину от 10 февраля 1815 г. из С.-Петербурга). О том, что высылка иезуитов не была неожидан­ностью, свидетельствует письмо княжны Туркестановой к тому же адресату от 10 января 1815 г.: «Я предвижу, что в один прекрасный день иезуиты добьются того, что их прогонят. Я уже говорила вам об этом в Москве; над их голо­вами собираются темные тучи. Будьте уверены, из них ударит гром, поелику уже писали к Императору. И причиною всего этого послужил племянник Го­ лицына, молодой человек 15 лет. Недавно, будучи в часовне у своего родствен­ника, генерала Кутузова, он выдумал отказаться поцеловать распятие, утвер­ждал, что эта церковь не для него, Господь просветил его и теперь он убе­жден в истинности Римско-Католической религии. Кутузов побежал к дяде сего отрока, который не кто иной как министр вероисповеданий и открытый враг иезуитов. Он тотчас послал за отцом генералом и намылил ему голову до са­мой сутаны и в тот же день забрал племянника из их пансиона. В этом мно­гие особы уже последовали его примеру. <. .) Вся эта история наделала много шума, и я совершенно не понимаю иезуитов, которые в своих же собственных интересах должны были вести себя тихо» (Ferdinand Christin et la princesse Tourkestanow. Moscou, 1882. P. 153, 170—171).

177. ГРАФУ де ВАЛЕЗУ

31 ДЕКАБРЯ 1815 г. (12 ЯНВАРЯ 1816 г.)

(...) Г-н Граф, я всегда поставлял долгом своим не быть ни требовательным, ни беспокойным, но всему есть мера. Его Вели­честву, равно как и Вашему Превосходительству, известно, что я желал лишь одного — завершить здесь и мое поприще, и мою жизнь. Однако обстоятельства переменились. Возможное во вре­ мена наших несчастий уже неосуществимо после вожделенного возвращения Его Величества на престол. Даже самые именова­ния стали другими. (. .) Я еще надеюсь видеть Императора, дабы сказать ему все, что нужно. Мне надобно зашифровать десять страниц, но без помощника это выше человеческих сил. Я на­ стоятельно прошу положить конец моей миссии, ибо ни один че­ловек в свете не способен выносить те нестерпимые сравнения, коим я вседневно подвергаюсь.

Боже меня сохрани, г-н Граф, претендовать на место живого человека, однако же я не почитаю бесполезным уведомить Ваше Превосходительство, что только при таковом условии желал бы я получить одно назначение, а именно в римское посольство. Ваше Превосходительство может удивиться сему, но я изъясняю сие единственно ради того, чтобы все было сказано. В остальном я готов ко всему, даже к полной отставке, если таковая будет угодна Его Величеству. Я буду доволен и на дне колодца, лишь бы не чувствовать над своей головой ногу моего повелителя и не быть вынужденным самому заступаться за себя.

Никогда еще не бывало ничего, подобного теперешней русской армии. В ней под ружьем 560.000 человек; одни только резерв­ные войска состоят из 180.000 пехоты и более 80.000 кавалерии; это лучшая молодежь в свете, которую ничуть не беспокоит мил­лион уже погубленных жизней. Вот наилучшее представительство на Конгрессе. Если вспомнить, что у Петра I было только 30.000 солдат во всей Империи, а Император Август повелевал всем известным миром с 400.000, невольно задаешься вопросом, куда приведет нас сие непрерывное увеличение военной силы? <...)

178. ГРАФУ де ВАЛЕЗУ

18 (30) ЯНВАРЯ 1816 г.

Г-н Граф,

Я получил наконец обещание аудиенции в первую же свобод­ную минуту. Для интересов Его Величества это есть дело наиваж­нейшее. Приехал граф Каподистрия [108] и остановился в приготов­ленных для него апартаментах дома Министерства Иностранных Дел. Мне это чрезвычайно благоприятно, ибо он близкий друг одного дома, с которым я весьма тесно связан. У меня есть много способов встречаться с ним, и я предпочитаю его графу Нессель­роде, который не пользуется здесь ни доверием, ни влиянием. По правде говоря, у Императора вообще нет ни одного настоящего министра, а сам он не занимается никакими другими делами, кроме военных. Сейчас у него миллион и сто с чем-то тысяч сол­дат. Один человек представил ему о неизбежной необходимости уменьшить сие число, на что он ответил: «Не говорите Мне этого, я, напротив, буду лишь увеличивать их каждый год». Все-таки, я думаю, Императору придется остановиться. <...)

Весьма затруднительно описать положение сей страны: это огромная армия, крестьяне и коронованный генерал! Нет ни дво­рянства, ни гражданского сословия. Внутри полная анархия. Рас­сказывают о совершенно невообразимых делах. Как-то, оказав­шись за столом рядом с одной важной особой, я сказал: «Весьма затруднительно понять, к чему приведет сия чрезмерная армия»,— на что он ответил мне: «Увы, милостивый государь, все очень просто: государственные доходы составляют 400 миллионов, столь­ко же стоит и армия». Все крупные собственники разорены. У каждой страны свой Бог, но для русского Бога очень много дел.

При дворе я виделся с графом Каподистрией; он первым подо­шел ко мне и долго разговаривал, выказывая немало интереса и любезности. Граф обещал мне высочайшую аудиенцию, но пока она откладывается. В этом смысле праздники просто убийственны, ибо занимают у Императора очень много времени: до сих пор он еще не принимал ни одного посланника. Сейчас распечатываются пакеты, адресованные ему в октябре 1814 года, и военные пакеты за май прошлого. С послезавтрашнего дня я перестану ездить ко двору. <...)

Иезуиты прибыли 28-го в Полоцк (через шесть дней); их со­провождал и охранял полковник, и с ними обращались весьма хорошо. Сие целиком следует отнести на счет Его Императорского Величества, и это укрепляет меня в первоначальном моем мне­нии, о каковом я уже имел честь сообщить вам. Даже наиболее обиженные строгостию сего приказа не могут по справедливости отказать ему в умеренности.

Недавно я говорил даже самим русским, что ни в какое иное время их истории такое дело не завершилось бы столь благопо­лучно. Петр I велел бы отрубить иезуитам головы, а Павел I от­правил бы их в Сибирь; неудовольствие не должно делать чело­века несправедливым. <...)

¹ Каподистрия, Иоаннис (1776—1831)— граф. Греческий и русский государ­ственный деятель. В 1803—1806 гг. секретарь Республики Семи Соединенных Островов, созданной на Ионических островах по русско-турецкому соглашению 1800 г. В 1809 —1827 гг. на русской службе. Статс-секретарь по иностранным делам (1815—1822). С 1822 г. в отставке. В 1827 г. избран президентом Гре­ции. Убит террористом.

179. ГРАФУ де БЛАКА

27 ЯНВАРЯ (8 ФЕВРАЛЯ) 1816 г.

<...) Если, г-н Граф, сами вы не рассудите по-иному, мне приятнее было бы видеть вас все-таки в Вене, по крайней мере на некоторое время. Вода еще недостаточно чиста для таких рыб, как вы. Пока на монетах не восстановлен латинский девиз пока виселица не заменила гильотину и пока тот честный человек[109], коего не можете вы терпеть рядом с собою, не осужден, не опо­зорен и не изгнан, революция у вас будет продолжаться.

Посвятив большую часть своего письма вам, г-н Граф, я не хотел бы умолчать и о тех превосходнейших обстоятельствах, ка­ковые касаются моей персоны. Вы сами знаете, что в те времена, когда мы были соседями, я постоянно умирал от голода; малое сие неудобство ненамного смягчилось с тех пор. Как и многих других верноподданных, жизнь обвела меня вокруг пальца, и, по правде говоря, я совершенно не представляю, что будет со мной дальше; годы идут, и сумерки впереди сгущаются. <...)

180. КНЯЗЮ П. Б. КОЗЛОВСКОМУ

2 (14) ФЕВРАЛЯ 1816 г.

(...) Мне очень жаль столь далеко разойтись с вами по та­кому величайшей важности предмету, как смертная казнь. Я от­нюдь не считаю, что оную следует упразднить, и даже уверен — всякая отказавшаяся от нее нация обрекает себя на второстепен­ное существование. Первейшие нации всегда казнили смертию, и навряд ли я ошибаюсь, что и впредь будут продолжать сие. Мо­жет быть, когда я уже исчезну с лица земли, случится вам ска­зать, читая некоторые вещи: «Ах, так вот что хотел сказать он мне 14 февраля 1816 года». Но теперь basta cosi [110]