Петербургские письма

это оставаться здесь в теперешнем моем поло­жении, ибо каждый день с ужасающей быстротой увеличиваются расходы. Все монархи, кроме нашего, поддерживают достоинство своих посланников, мое же положение свидетельствует о недо­вольстве моего повелителя. Я оканчиваю, и весьма несчастливо, уже сорок второй год службы и тринадцатый истинного мучени­чества. Пусть же Его Величество соблаговолит положить сему конец. После декабрьских событий² ничто не удерживает меня в Санкт- Петербурге: по сути дела теперь здесь совсем нет като­лического богослужения. Как и предсказывали, вместо иезуитов к нам назначили польских мужиков, а недавно одному из них велели говорить проповедь по-итальянски, что, конечно, обороти­лось сущей комедией. Тайные силы, стремящиеся уничтожить като­ лическую религию, весьма ловко унижают наше духовенство; все переменилось за какое-то мгновение. Редко доводилось мне видеть зрелище столь же любопытное, tmnb и печальное. Иезуиты, обма­нувшиеся числом и высоким положением новообращенных, уже по­читали, как говорится, город взятым, но действовали они с излиш­ней поспешностию. Пробудилась национальная гордость, и воспо­следовала катастрофа. Для религии, имеющей здесь не менее 10.000 прихожан, это был смертельный удар. Теперь в сем' городе католик не может даже прилично умереть. Тем не менее, если Его Величество сочтет уместным причислить ко мне сына моего и увеличить мое жалованье, я, хотя и противу своего желания, продержусь здесь еще какое-то время единственно ради карьеры моего сына. В противном же случае я прошу как милости ото­звать наб обоих соответственно положению каждого. Присово­куплю еще, что если Его Величество даст сыну моему какой-ни­будь дипломатический статус, желательно не отзывать его одно­временно со мной, а оставить при новом чрезвычайном послан­нике, дабы выказал он свои способности на дипломатической службе. Однако же он не может быть ни секретарем посольства, ни поверенным в делах, ибо титулы сии ниже его чина. Вполне уместным было бы простое звание посланника, без всяких при оном усиливающих эпитетов. Здесь, например, оное предоставлено от имени Короля Нидерландов³ простому голландскому купцу⁴. Впрочем, г-н Граф, я изложил это, дабы все было сказано. Если Королю будет угодно дать мне отставку и сие пойдет на пользу моему сыну, я готов к этому. <...)

1 Сын герцога де Серра-Каприола — Никола де Серра-Каприола. Других сведений об этом лице не найдено.

2 Декабрьские события — речь идет об изгнании иезуитов из С.-Петербурга в декабре 1815 г.

3 Вильгельм I (Фридрих) (1772—1843) — первый король Нидерландов (1815— 1840), герцог Люксембургский, принц Оранский, граф Нассауский.

4 См. ниже, прим. 2 к письму № 182.

182. ГРАФУ де ВАЛЕЗУ

10 (22) ФЕВРАЛЯ 1816 г.

(. ,)Таково ныне сие странное положение дел. Никому не из­вестно, кто же все-таки министр: оба государственные секретаря сносятся друг с другом, у них смежные кабинеты. Весьма замет­но, что Император склоняется на сторону Каподистрии, равно .как и весь свет, ибо он по вкусу сему последнему, а другой ¹ — нет. Император вот-вот отправится объезжать свои владения, где все идет ужасающе плохо. Вполне возможно, до своего отъезда он ничего не изменит в Департаменте Иностранных Дел, и Нессель­роде будет и далее пребывать в невыносимом своем положе­нии. <...)

А вот кое-что из здешнего этикета, почитающееся само собой разумеющимся. Везде, но особливо при дворе российском, сущест­вует большая разница между послами и чрезвычайными посланни­ками; последних никогда не приглашают в Эрмитаж, они никогда не танцуют с принцессами, а Император с их супругами и т. д. Все бы хорошо, если бы не исключения; нидерландского послан­ника² (который принадлежит или принадлежал к купечеству) при­глашают обедать ко двору, поелику представляет он родственную династию³. У Вюртемберга та же самая привилегия⁴ и по той же причине. Чрезвычайный посланник Австрии⁵ * приглашен вслед­ствие того, что он представляет великую державу. Император тан­цует с герцогиней де Серра-Каприола из-за русского ее происхож­ дения⁵ (впрочем, получила она великую сию милость лишь в этом году, не знаю уж благодаря каким именно ухищрениям). Ныне, г-н Граф, только португальский посланник (командор де Сал- данья⁷) и Мое Превосходительство подвержены всем строгостям этикета. — Португалец и его супруга до крайности возмущены сими скандальными исключениями. Что касается меня, то я с до­статочной философичностью переношу таковые афронты, кои ка­саются титула, а не персоны. Кроме того, в том положении, на ко­торое обрекла меня ваша столь мудрая и возвышенная политика, я менее удивляюсь лишениям, нежели милостям. — Тем не менее,

Его Величество должен знать обо всем. Португальское и бавар­ское посольства наняли дома по 20.000 рублей. А сардинский по­сланник в скором времени сделается актером, который представ­ляет представителя. В таковых обстоятельствах еще трактуют его почти как существующую на самом деле фигуру, чего более можно желать?

В ближайшее время Его Императорское Величество поедет по своим владениям, где все весьма дурно. Сейчас двадцать два гу­бернатора находятся под следствием. Император еще не зани­мался делами ни с одним главою министерства. Граф Аракчеев, не имея никакого официального положения, исправляет должность первого министра. Начальники департаментов привозят ему порт­фели своих ведомств и подают рапорты. Недавно один из сих гос­под спросил у него, нужно ли докладывать дело по начальству, на что Аракчеев небрежно ответил: «Как вам угодно». Он один из гатчинцев, то есть тех офицеров, которые служили у Императора Павла для обучения войска и были предметом общей ненависти и насмешек. Кроме сего, он пиротехник, артиллерист и учитель ма­тематики. В нем много природного ума, но ему недостает знания французского языка. Сейчас он занимает пост командующего ар­тиллерией, но добился всего благодаря тому, что не принимает никаких милостей.

Ваше Превосходительство весьма сильно ошибается, полагая, что в своей стране Император пользуется таким же доброжела­тельством, как и в чужих краях. Напротив, народ очень недово­лен; честь имею препроводить с этим курьером документ, который еще больше увеличит сие неудовольствие. Это Конституция, или Конституционная Хартия, Польши⁸; я уже объяснял, почему она ненавистна, и не возвращаюсь к сему. Ваше Превосходительство может видеть, какую шутку сыграл Император: он провозгласил себя Царем Польским, точно так же как он является Царем Ка­ занским и Астраханским, и повелел записать сей титул в Сенате. Потом, совершенно неожиданно, оказался он Королем Польским, а поляки, на которых русские смотрят как на илотов⁹, единствен­ные из всех получили конституцию. Польским офицерам платят вдвое противу русских и т. д. и т. д. Quod Deus bene vertat [112]

289

Более чем миллионная армия обходится дороже 200 миллио­нов рублей в год, то есть на нее уходит почти две трети государ­ственных доходов. Гражданская часть практически не сущест­вует. К чему все это приведет? Сие известно одному Богу. Что про­изошло в средние века, когда мы все были солдатами? Образо­вался феодальный строй, который перегрыз горло монархии. И теперь может случиться нечто подобное вследствие безмерного увеличения военного сословия, если только истинные политики, наученные прошлым, не обратят свои взоры к будущему. Но пред­мет сей слишком обширен для письма. <...)

' Другой — имеется в виду граф К. В. Нессельроде.

² Зелен, Верстолтк, де — нидерландский посланник в С.-Петербурге (1815— 1816).