одну половину двери и медленно переступилъ за порогъ, какъ вдругъ м-ръ Пикквикъ остановилъ его опять:
— Самуэль.
— Чего изволите? — сказалъ м-ръ Уэллеръ, быстро поворачиваясь назадъ и затворяя за собою дверь.
— Я не сд?лаю никакихъ возраженій, если вы захотите разв?дать изъ-подъ руки характеръ чувствованій м-съ Бардль и ея отношенія ко мн?. Узнайте, если хотите, до какой степени пущено въ ходъ это нел?пое и кляузное д?ло. Повторяю, вы можете входить во всякія соображенія и разспросы, если пожелаете, — заключилъ м-ръ Пикквикъ.
Самуэль многозначительно кивнулъ головою и вышелъ изъ дверей. М-ръ Пикквикъ снова положилъ ноги на экранъ, покрылъ глаза шелковымъ платкомъ и погрузился въ сладкую дремоту. М-ръ Уэллеръ, не теряя ни минуты, отправился исполнять порученія своего господина.
Было уже около девяти часовъ, когда онъ достигъ Гозуэльской улицы. Дв? св?чи ярко гор?ли въ передней маленькой гостиной, и дв? женскихъ шляпки волновались изъ за оконныхъ шторъ. У м-съ Бардль были гости.
М-ръ Уэллеръ постучался въ дверь и. принялся насвистывать національную п?сню въ ожиданіи отв?та. Минутъ черезъ пять въ коридор? на мягкомъ ковр? послышались шаги, и всл?дъ зат?мъ, собственной особой, явился маленькій сынокъ вдовицы Бардль.
— Здравствуй пузырь, — сказалъ Самуэль, — что твоя мать?
— Здорова, — отв?чалъ юный Бардль. — Здоровъ и я.
— Теб? же лучше, — проговорилъ м-ръ Уэллеръ. — Скажи своей маменьк?, что мн? надобно потолковать съ ней кой о чемъ.
Юный Бардль поставилъ св?чу на нижней ступени л?стницы и отправился въ гостиную съ докладомъ.
Дв? шляпки, волновавшіяся изъ-за оконныхъ шторъ, принадлежали двумъ искреннимъ пріятельницамъ м-съ Бардль: он? пришли къ своей кумушк? накушаться чайку и полакомиться горячими котлетками изъ поросячьихъ ногъ, которыя, вм?ст? съ горячими пирожками, приправленными капустой и сыромъ, составляли обыкновенный ужинъ м-съ Бардль. Поросячьи ножки весело жарились и кип?ли въ голландской печк? на чугунной плит?; еще весел?е м-съ Бардль и кумушки ея разговаривали за круглымъ столомъ, вникая въ характеръ и нравственныя качества вс?хъ своихъ знакомыхъ и друзей, какъ вдругъ юный Бардль, вб?гая съ разгор?вшимися щеками, возв?стилъ о прибытіи м-ра Уэллера.
— Слуга м-ра Пикквика! — воскликнула м-съ Бардль, побл?дн?въ, какъ полотно.
— Боже мой! — воскликнула м-съ Клоппинсъ.
— Какой скандалъ! — воскликнула м-съ Сандерсъ. — Я бы ни за что не пов?рила, если бы сама не была зд?сь.
М-съ Клоппинсъ представляла изъ своей особы крошечную леди съ живыми, хлопотливыми манерами и служила совершенн?йшимъ контрастомъ м-съ Сандерсъ, женщины гигантскаго роста, плечистой, толстой и жирной.
М-съ Бардль, очевидно, пришла въ величайшій испугъ, и вс? вообще погрузились въ крайнее недоум?ніе относительно весьма важнаго и чрезвычайно щекотливаго пункта: должно-ли имъ, при существующихъ обстоятельствахъ, принимать Пикквика или его слугу безъ предварительнаго сов?щанія съ господами Додсономъ и Фогтомъ. Въ этомъ критическомъ положеніи сказалось прежде всего необходимымъ съ?здить по башк? малютку Бардля, зач?мъ онъ осм?лился найти въ дверяхъ м-ра Уэллера. На этомъ основаніи юный Бардль получилъ тумака въ л?вый високъ и залился мелодическиітъ плачемъ.
— Замолчишь-ли ты, чертенокъ? — сказала м-съ Бардль, съ?здивъ своего сынка еще въ правый високъ.
— Какъ теб? не стыдно огорчать свою б?дную мать, — сказала м-съ Сандерсъ.
— И безъ тебя y ней слишкомъ много непріятностей, Томми; угомонись, мой милый, — добавила м-съ Клоппинсъ, испустивъ глубокій вздохъ.
— Б?дная, б?дная мать! — воскликнула м-съ Сандерсъ.
При этихъ нравственныхъ наставленіяхъ юный Бардль завизжалъ, какъ поросенокъ.
— Что-жъ мн? д?лать? — сказала м-съ Бардль, обращаясь къ м-съ Клоппинсъ.
— Примите его, д?лать нечего, — отв?чала м-съ Клоппинсъ, — только безъ свид?телей не говорите съ нимъ ни подъ какимъ видомъ.
— По-моему, двухъ свид?телей будетъ достаточно, — сказала м-съ Сандерсъ, сгаравшая, какъ и другая кумушка, непреодолимымъ любопытствомъ.
— Стало быть, можно впустить его, — сказала м-съ Бардль.
— Разум?ется, — отв?чала съ видимымъ удовольствіемъ м-съ Клоппинсъ… Войдите, молодой челов?къ, только потрудитесь напередъ запереть дверь съ улицы.
При одномъ взгляд? м-ръ Уэллеръ смекнулъ весь ходъ д?ла, храбро выступилъ передъ лицо любезныхъ дамъ и обратился къ м-съ Бардль съ такою р?чью:
— Очень жал?ю, сударыня, что личное мое присутствіе разстраиваетъ вашъ комфортъ, какъ говорилъ однажды ночной кавалеръ, обкрадывая старую леди; но д?ло въ томъ, что я и мой господинъ только-что прі?хали въ столицу и над?емся скоро вы?хать опять. Поэтому, сударыня, просимъ полюбить насъ и пожаловать ласковымъ словцомъ.
— Что-жъ, моя милая, молодой челов?къ, я полагаю, не виноватъ въ проступкахъ своего господина, — сказала м-съ Клоппинсъ, озадаченная ловкостью и любезными манерами м-ра Уэллера.
— Ну, конечно, — отв?чала м-съ Сандерсъ, поглядывая умильными глазами на поросячьи ножки. Было ясно, что въ голов? почтенной дамы происходили в?роятныя вычисленія относительно количества котлетъ и пирожковъ, которыхъ, чего добраго, могло и не хватить на ужинъ, если приметъ въ немъ участіе м-ръ Уэллеръ.
— Не угодно-ли теперь выслушать, сударыня, зач?мъ я пришелъ къ вамъ? — сказалъ м-ръ Уэллеръ, не обращая вниманія на вставочныя зам?чанія почтенныхъ дамъ. — во-первыхъ, представить вамъ записку моего господина — вотъ она. Во-вторыхъ, заплатить квартирныя деньги — вотъ он?. Въ-третьихъ, доложить вашей милости, что вс? наши вещи, обревизованныя и приведенныя въ порядокъ, должны быть возвращены намъ при первомъ востребованіи. Въ-четвертыхъ, изв?стить вашу честь, что квартира наша можетъ быть отдана въ наемъ, когда вамъ угодно. И все. И больше ничего.
— Что бы ни вышло, и что еще ни выйдетъ между нами, — отв?чала м-съ Бардль, — я всегда говорила и буду говорить всегда, что м-ръ Пикквикъ, кром? того несчастнаго случая, велъ себя во вс?хъ отношеніяхъ какъ честный джентльменъ. Онъ расплачивался всегда, какъ банкиръ — ей-богу!
Самуэль смекнулъ, что ему остается лишь оставаться спокойнымъ, не растворяя устъ, и ужъ дамы сд?лаютъ свое д?ло. Поэтому онъ пребывалъ въ глубокомъ молчаніи и смотр?лъ поперем?нно то на ст?ны, то на потолокъ.
— Б?дняжка! — воскликнула м-съ Клоппинсъ.
— Сирота горемычная! — подхватила м-съ Сандерсъ.
Самуэль не сказалъ ничего. Онъ вид?лъ, что д?ло пойдетъ само собою.
— Такое клятвопреступничество, Боже мой! — воскликнула м-съ Клоппиннсъ. — Я не им?ю ни мал?йшаго нам?ренія оскорбить васъ, молодой челов?къ, но господинъ вашъ — предурной старикъ и я очень жал?ю, что не могу сказать ему этого въ глаза.
Самуэль поклонился и продолжалъ хранить глубокое молчаніе.
— В?дь она, б?дняжка, совс?мъ стосковалась, — продолжала Клоппинсъ, заглянувъ напередъ въ голландскую печку, — ничего не ?стъ, не пьетъ, и вся ея отрада только въ обществ? добрыхъ пріятельницъ, которыя иной разъ, изъ состраданія, приходятъ посид?ть къ ней. Это ужасно!
— Безчелов?чно! — подхватила м-съ Сандерсъ.
— И это т?мъ досадн?е, молодой челов?къ, — продолжала скороговоркой м-съ Клоппинсъ, — что господинъ вашъ — джентльменъ съ деньгами, капиталистъ, можно сказать. Что бы ему стоило содержать жену? Ничего, просто плевое д?ло, и его р?шительно нич?мъ извинить нельзя. Отчего онъ не женится на ней?
— Да, это загадка, — сказалъ Самуэль.
