покровительства, помощи, ут?шенія, душевной отрады. Одинъ только холостой джентльменъ можетъ мн? напоминать, н?которымъ образомъ, самого м-ра Бардля, когда онъ въ первый разъ пл?нилъ и очаровалъ мое юное и чистое сердце. И такъ — одному только холостому джентльмену я должна отдать внаймы свои меблированные покои.' Д?йствуя подъ вліяніемъ этого прекраснаго и трогательнаго побужденія, которое, безъ сомн?нія, служитъ наилучшимъ украшеніемъ нашей натуры, милостивые государи, печальная и одинокая вдова осушила свои слезы, омеблировала первый этажъ своего домика, прижала невинное дитя къ своему материнскому сердцу и прибила вышеозначенный билетикъ на одномъ изъ оконъ своей чистой и опрятной гостиной. Но долго-ли онъ тамъ оставался? Н?тъ. Зм?й-соблазнитель стоялъ на страж?, с?ти были разставлены, подкопы подведены, фитиль подожженъ — посл?довалъ взрывъ, страшный, роковой взрывъ. Едва прошло три дня, — только три дня, милостивые государи, какъ гнусное двуногое существо со вс?ми вн?шними признаками мужчины, а не чудовища, постучалось въ двери дома м-съ Бардль. Ему отворили: оно вошло, переговорило о ц?н?, наняло квартиру, и на другой день вступило во влад?ніе прекрасныхъ меблированныхъ комнатъ, снабженныхъ вс?ми удобствами для холостого джентльмена. Это двуногое животное — Пикквикъ, милостивые государи, не кто другой, какъ Пикквикъ, жалкій отв?тчикъ по д?лу моей кліентки'.
Сержантъ Бузфуцъ пріостановился, чтобъ перевести духъ посл? вс?хъ этихъ патетическихъ м?стъ, произнесенныхъ съ такимъ горячимъ одушевленіемъ, что лицо оратора даже побагров?ло отъ натуги. Внезапная тишина пробудила господина вице-президента Стерлейха, покоившагося сладкимъ сномъ во все это время: немедленно онъ схватилъ перо и, не обмакнувъ его въ чернила, принялся энергически скрип?ть по бумаг?, при чемъ физіономія его приняла самый глубокомысленный видъ, и присяжные ув?рились душевно, что м-ръ Стерлейхъ привыкъ размышлять съ закрытыми глазами. Сержантъ Бузфуцъ продолжалъ:
'Объ этомъ Пикквик? я не нам?ренъ долго распространяться, и вотъ по какимъ причинамъ: во- первыхъ, предметъ этотъ самъ по себ? не представляетъ никакихъ привлекательныхъ сторонъ, и, во- вторыхъ, языкъ мой невольно отказывается отъ изображенія характера грязнаго, въ высшей степени возмутительнаго для челов?ка съ благороднымъ сердцемъ и душою. Я уб?жденъ, милостивые государи, что каждый изъ васъ съ презр?ніемъ отвратитъ свои взоры отъ этой личности, унижающей достоинство челов?ческой природы.»
Зд?сь м-ръ Пикквикъ, уже давно сид?вшій какъ будто на иголкахъ, судорожно подпрыгнулъ на своей скамейк?, и въ душ? его мгновенно родилась мысль заушить безсов?стнаго сержанта Бузфуца въ полномъ присутствіи британскихъ законов?довъ и многочисленной публики, собравшейся смотр?ть на его позоръ. Къ счастью, Перкеръ благовременно удержалъ своего необузданнаго кліента, и м-ръ Пикквикъ, снова усаживаясь на скамь?, продолжалъ слушать ученаго джентльмена, исподволь бросая на него страшные взоры негодованія, разительно противор?чившіе умилительнымъ взглядамъ м-съ Клоппинсъ и м-съ Сандерсъ.
— Я сказалъ, милостивые государи, что характеръ Пикквика грязенъ и въ высшей степени унизителенъ для достоинства челов?ческой природы, — продолжалъ ораторъ, вперивъ свои глаза прямо въ лицо м-ра Пикквика и стараясь говорить, какъ можно громче, — и когда я сказалъ, что характеръ Пикквика грязенъ и въ высшей степени унизителенъ для достоинства челов?ческой природы, — продолжалъ ораторъ, вперивъ свои глаза прямо въ лицо м~ра Пикквика и стараясь говорить какъ можно громче: — и когда я сказалъ, что характеръ Пикквика грязенъ, отвратителенъ и низокъ, я желалъ бы въ то же время, для общей пользы челов?чества, обратить свою р?чь къ самому Пикквику, если только онъ въ суд?,- меня изв?стили, что онъ д?йствительно въ суд?,- желалъ бы уб?дить его во имя чести, сов?сти и закона отказаться на будущее время однажды навсегда отъ этой гнусной системы постояннаго разврата, обращеннаго на погибель его ближнихъ, Легко станется, что и теперь этотъ челов?къ, закосн?лый въ безстыдств?, внимаетъ съ безумнымъ негодованіемъ словамъ закона; но да будетъ ему изв?стно, милостивые государи, что законъ не смотритъ на безсильное выраженіе злобы, и обличительная его сила всегда будетъ распространена на всякаго закорен?лаго и отъявленнаго нечестивца, будь его имя Пикквикъ или Ноксъ, или Стоксь, или Стайльсъ, или Браунь, или Томпсонъ, или Пиккуиксъ'.
Это маленькое и совершенно импровизированное отступленіе отъ главной матеріи сд?лано, конечно, съ тою благою ц?лью, чтобъ обратить глаза вс?хъ зрителей на м-ра Пикквика. Достигнувъ этой ц?ли съ блистательнымъ усп?хомъ, сержантъ Бузфуцъ продолжалъ.
'Два года, милостивые государи, Пикквикъ жилъ постоянно въ дом? м-съ Бардль, и во все это время м-съ Бардль ухаживала за нимъ съ р?дкимъ самоотверженіемъ женщины, проникнутой безкорыстной любовью къ ближнимъ. Собственными руками она приготовляла ему кушанье, убирала его комнаты; собственными руками отдавала въ стирку его грязное б?лье, принимала его отъ прачки, пров?тривала, просушивала и, словомъ, употребляла вс? свои старанія, чтобъ окружить комфортомъ и довольствомъ жизнь этого челов?ка, котораго, въ простот? своего сердца, она считала благороднымъ и честнымъ. Случалось, милостивые государи, Пикквикъ дарилъ сыну своей хозяйки по шести пенсовъ, по шиллингу, даже бол?е, и я могу доказать неопровержимыми свид?тельствами, что н?сколько разъ онъ гладилъ малютку по голов?, разспрашивая при этомъ во что и съ какими д?тьми онъ играетъ. Такъ, однажды предложилъ онъ вопросъ, сколько малютка выигралъ мраморныхъ шариковъ въ изв?стной игр?, употребительной между д?тьми нашего города, и потомъ, еще разъ погладивъ по головк? съ особенною н?жностью, — прошу васъ обратить особенное вниманіе на этотъ пунктъ, — Пикквикъ — спросилъ: 'желалъ-ли бы ты им?ть другого отца, мой милый?' Этотъ фактъ, милостивые государи, слишкомъ ясенъ самъ по себ? и не требуетъ, конечно, особенныхъ толкованій… Но за годъ передъ этимъ Пикквикъ вдругъ началъ отлучаться изъ своей квартиры чаще и чаще, притомъ на весьма длинные промежутки, какъ будто обнаруживая злостное нам?реніе прервать исподволь т?сную связь съ моей кліенткой. Само собою разум?ется, что такой переворотъ въ его грубой натур? произошелъ не вдругъ: съ одной стороны, онъ, видимо, боролся съ угрызеніями своей сов?сти, если только была y него сов?сть, съ другой, физическія и нравственныя совершенства моей кліентки одерживали покам?стъ очевидный перев?съ надъ его грязными и порочными наклонностями. Какъ бы то ни было, только въ одно достоприм?чательное утро Пикквикъ, по возвращеніи изъ деревни, прямо и безъ всякихъ обиняковъ предложилъ ей свою руку, принявъ предварительно вс? необходимыя м?ры, чтобъ не было никого изъ постороннихъ свид?телей при заключеніи этого торжественнаго контракта. Злод?й, какъ видите, думалъ этимъ способомъ увернуться отъ прозорливыхъ очей правосудія и закона; но судьба распорядилась иначе: собственные его друзья, милостивые государи, сд?лались свид?телями, разум?ется, невольными свид?телями этого поразительнаго факта. Въ ту минуту, какъ они вошли въ его комнату, Пикквикъ держалъ въ объятіяхъ свою нев?сту, ласкалъ ее, ут?шалъ, уговаривалъ, лел?ялъ!..'
Эта часть ученой р?чи произвела видимое впечатл?ніе на вс?хъ слушателей и слушательницъ многочисленнаго собранія судебной палаты. Вынувъ изъ портфеля два небольшіе лоскута бумаги, сержантъ Бузфуцъ продолжалъ:
'Еще одно только слово, милостивые государи. Вотъ два документа, писанные рукою самого отв?тчика, — два краткіе документа, но которые, къ счастію, краснор?чив?е огромныхъ томовъ. Это собственноручныя письма Пикквика къ вдов? Бардль, обличающія самыя грязныя стороны въ характер? этого челов?ка. Тутъ вы не найдете пламенныхъ, открытыхъ, благородныхъ, краснор?чивыхъ изліяній н?жной страсти — совс?мъ н?тъ! Это не иное что, какъ коротенькія и, повидимому, сухія записки, такія, однакожъ, которыя въ настоящемъ случа? говорятъ сами за себя краснор?чив?е самыхъ яркихъ и роскошныхъ выраженій, придуманныхъ фантазіею какого-нибудь поэта. Но видно съ перваго взгляда, что ихъ писала злонам?ренная и хитрая рука: зд?сь, какъ и везд?, Пикквикъ поступалъ такимъ образомъ, чтобъ отстранить отъ себя всякое подозр?ніе, еслибъ, сверхъ чаянія, посланія его попались въ постороннія руки. Прочтемъ первую записку:
'
'Что-жъ это значитъ, милостивые государи? Котлетки и соусъ подъ картофелемъ. В_a_ш_ъ Пикквикъ. Котлетки! Великій Боже! Соусъ подъ картофелемъ! О, небо!.. Кто не видитъ зд?сь этой короткости отношеній, которая могла быть подготовлена не иначе, какъ продолжительной дружбой? Вашъ Пикквикъ! Не ясно ли, что онъ какъ бы заран?е считалъ себя супругомъ этой женщины, ожидавшей отъ него покровительства и защиты? На другой записк? не выставлено ни дня, ни часа, что уже само по себ?
