ласковы и образованы, сэръ.
— Этого нельзя не зам?тить, — отв?чалъ Самуэль. — Слуги ваши образованы до того, что и говорить не хотятъ съ т?ми, кого не знаютъ.
— Правду изводили зам?тить, сэръ, истинную правду, — отв?чалъ напудренный лакей, принимая слова м-ра Уэллера на свой собственный счетъ и считая ихъ самымъ лестнымъ комплиментомъ. — Не изволили-ли вы заниматься вотъ по этой части, сэръ? — спросилъ трехаршинный верзила, вынимая изъ кармана маленькую табакерку съ головой лисицы на крышк?.
— Занимаюсь по временамъ, но чихаю всякій разъ, — отв?чалъ Самуэль.
— Занятіе трудное, сэръ, требующее н?которой практики, — отв?чалъ долговязый верзила. — Усп?хи пріобр?таются съ н?которою постепенностью, сэръ. Всего лучше начинать съ кофе. Я долго носилъ кофе, сэръ, и употреблялъ его вм?сто табаку. Кофе, знаете ли, им?етъ большое сходство съ panne. И дешево, и деликатно, сэръ. Я сов?тую вамъ употреблять сначала кофе.
Зд?сь пронзительный звонокъ заставилъ напудреннаго лакея обратиться къ весьма непріятной необходимости засунуть табакерку въ свой карманъ и посп?шить съ кислымъ лицомъ въ кабинетъ м-ра Бентама.
Тутъ не м?шаетъ зам?тить кстати, что мы знаемъ многое множество джентльменовъ, въ жизнь не бравшихъ въ руки ни книги, ни пера, но y которыхъ непрем?нно есть уединенная комнатка, которую называютъ они своимъ кабинетомъ.
— Вотъ вамъ отв?тъ, сэръ, — сказалъ напудренный лакей. — Можетъ быть, онъ слишкомъ великъ для васъ.
— Не безпокойтесь, — отв?чалъ Самуэль, взявъ письмо съ небольшимъ приложеніемъ. — Малъ или великъ, это ужъ не ваша б?да: прочитаемъ, авось, и распорядимся, какъ по писанному.
— Над?юсь, мы еще увидимся, сэръ, — сказалъ напудренный лакей, потирая руками и провожая Самуэля изъ дверей.
— Вы очень любезны, сэръ, — сказалъ Самуэль. — Не извольте слишкомъ надсажаться, провожая меня: устанете и задохнетесь. Примите въ соображеніе, ч?мъ вы одолжены обществу и не берите на себя труда свыше вашихъ силъ. Поудержитесь ради вашихъ ближнихъ, и стойте спокойно на своемъ м?ст?; иначе, если вы протянете ноги, ближніе никогда не перестанутъ оплакивать васъ.
Съ этими патетическими словами Самуэль раскланялся и быстро пошелъ по тротуару.
— Какой странный молодой челов?къ, провалъ бы его взялъ! — воскликнулъ напудренный лакей, провожая глазами Самуэля съ такой физіономіей, которая ясно показывала, что ему ничего не удалось съ нимъ сд?лать.
Самуэль не сказалъ ничего; но, пройдя н?сколько шаговъ, онъ обернулся, подмигнулъ, улыбнулся, кивнулъ головой и потомъ весело пошелъ домой, вполн? довольный собою.
Вечеромъ, ровно въ три четверти восьмого, м-ръ Анджело Киръ Бентамъ, эсквайръ и церемоніймейстеръ, выпрыгнулъ изъ своего экипажа y подъ?зда заведенія минеральныхъ водъ, и при немъ были тотъ же самый парикъ, т? же зубы, тотъ же лорнетъ, т? же часы, ц?почка и печати, т? же кольца, та же брильянтовая булавка и та же палка. Были, впрочемъ, н?которыя довольно зам?тныя перем?ны въ его костюм?. Его фракъ казался н?сколько св?тл?е, батистъ см?нился б?лымъ шелковымъ б?льемъ и, притомъ, былъ онъ въ черныхъ шелковыхъ чулкахъ и б?ломъ бархатномъ жилет?. Эссенція изъ bouquet du roi распространяла вокругъ него чудное благовоніе на весьма далекое пространство.
Од?тый такимъ образомъ, церемоніймейстеръ, углубленный въ исполненіе своей важной обязанности, обошелъ вс? комнаты и приготовился принимать гостей.
Гостей было очень много, и въ буфет? едва усп?вали получать по шести пенсовъ за чай. Въ бальной зал? и игорныхъ комнатахъ, на л?стницахъ и въ коридорахъ раздавались безпрестанно смутный гулъ разнообразныхъ голосовъ и стукотня отъ множества ногъ, мужскихъ и женскихъ. Платья шелест?ли, перья колыхались, св?чи сіяли, брильянты сверкали. Началась музыка — не кадрильная, потому что музыканты еще не играли, но музыка мягкихъ и миніатюрныхъ ножекъ, сопровождаемыхъ по временамъ веселымъ и звучнымъ см?хомъ, музыка томная и н?жная, всюду и всегда пріятная въ обществ? прекрасныхъ женщинъ. Со вс?хъ сторонъ сверкали глаза, оживленные пріятными ожиданіями, и всюду мелькали граціозныя формы, живо и быстро см?няемыя одна другою.
Въ чайной комнат? и вокругъ карточныхъ столовъ группировались довольно неуклюжія старухи и безобразные старые джентльмены, разсуждавшіе втихомолку о св?жихъ сплетняхъ, при чемъ интонація ихъ голоса и выразительные жесты обличали высшую степень наслажденія, почерпаемаго ими въ этомъ занятіи, очевидно пріятномъ и полезномъ. Между этими группами зам?шались три или четыре заботливыя маменьки, углубленныя, повидимому, въ сущность интересной бес?ды, что, однакожъ, не м?шало имъ бросать по временамъ исподлобья косвенные взгляды на своихъ дочерей, которыя, поступая сообразно съ материнскими наставленіями, начинали уже д?лать возможно лучшее употребленіе изъ драгоц?ннаго времени, и весело было вид?ть, какъ он? роняли свои платочки, над?вали перчатки, опрокидывали чашки и такъ дал?е: признаки маловажные, даже пустые съ философской точки зр?нія, но вс?мъ и каждому изв?стно, что при н?которой житейской опытности можно воспользоваться ими съ большимъ усп?хомъ.
Около дверей и по разнымъ угламъ комнатъ бродили молодые люди, глупые, чопорные, считавшіе себя предметомъ общаго удивленія и любопытства. Они старались забавлять прекрасный полъ произведеніями своего доморощеннаго остроумія и были уб?ждены душевно, что каждое ихъ слово веселитъ и разн?живаетъ женское сердце. Корифеи бальнаго паркета, они были счастливы и вполн? довольны своей судьбой.
И, наконецъ, на н?которыхъ заднихъ скамейкахъ, абонированныхъ, повидимому, на весь бальный вечеръ, сид?ли разныя незамужнія леди, уже давно переступившія за пред?лы д?вическихъ мечтаній и надеждъ. Он? не танцовали, потому не было для нихъ кавалеровъ, и не играли въ карты изъ опасенія прослыть невозвратимо одинокими; но положеніе ихъ т?мъ не мен?е казалось интереснымъ и совершенно комфортабельнымъ, потому что он? вдоволь могли злословить вс?хъ и каждаго, не размышляя о себ? самихъ.
Словомъ, это была сцена общаго веселья, пышности и блеска; сцена богатыхъ костюмовъ, прекрасныхъ зеркалъ, выполированныхъ половъ, жирандолей и восковыхъ св?чъ. И на вс?хъ пунктахъ этой сцены, быстро переходя съ м?ста на м?сто, рисовался щепетильный Анджело Киръ Бентамъ, эсквайръ и церемоніймейстеръ. Онъ раскланивался со вс?ми, разговаривалъ со вс?ми, улыбался вс?мъ.
— Сюда, въ чайную комнату. Нальютъ вамъ за шесть пенсовъ горячей воды и назовутъ это чаемъ. Пейте, — сказалъ м-ръ Даулеръ громкимъ голосомъ, обращаясь къ м-ру Пикквику, который, во глав? маленькаго общества, приближался въ эту минуту, ведя подъ руку м-съ Даулеръ.
М-ръ Пикквикъ повернулъ въ чайную комнату и зд?сь, пробиваясь черезъ толпу, прив?тствовалъ его улыбкой и поклонами Анджело Бентамъ, эсквайръ и церемоніймейстеръ.
— Я въ восторг?, почтенн?йшій, — говорилъ Бентамъ. — Присутствіе ваше драгоц?нно для Бата. М-съ Даулеръ, вы украшаете нашъ балъ. Ваши перья — истинное сокровище. Превосходно!
— Есть тутъ кто-нибудь изъ зам?чательныхъ лицъ? — спросилъ Даулеръ.
— Кто-нибудь! Отборное общество, сэръ, лучшій благородн?йшій сокъ всего Ба-ата. М-ръ Пикквикъ, зам?чаете-ли вы эту леди въ газовомъ тюрбан??
— Толстую старушку? — спросилъ м-ръ Пикквикъ наивнымъ тономъ.
— Фи! Позвольте вамъ зам?тить, почтенн?йшій, что въ Бат? н?тъ толстыхъ старухъ. Это вдовствующая леди Снофнуфъ.
— Право? — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
— Я вамъ говорю, — подтвердилъ церемоніймейстеръ. — Тсс! Подойдите поближе, м-ръ Пикквикъ. Видите-ли вы вотъ этого блистательнаго молодого челов?ка, что повернулъ теперь къ намъ?
— Съ длинными волосами и необыкновенно узкимъ лбомъ? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Да. Это въ настоящую минуту богат?йшій молодой челов?къ въ ц?ломъ Бат?. Молодой лордъ Мутонгедъ.
— Неужели?
— Честное слово. Вы сейчасъ услышите его голосъ, м-ръ Пикквикъ. Онъ будетъ говорить со мною.
