дружелюбнаго и спокойнаго: всегда, говорятъ, забавлялся съ разными пріятелями, суетился вокругъ нихъ, игралъ въ карты, въ мячъ, но не выигрывалъ никогда. Тюремщики полюбили его какъ нельзя больше: каждый вечеръ онъ приходилъ къ нимъ въ комнату и разсказывалъ безъ умолку многія замысловатыя исторійки изъ своихъ прежнихъ похожденій. Но вотъ, однажды, калякая о разныхъ пустякахъ, онъ вдругъ, ни съ того ни съ сего, и говоритъ: — 'Послушайте, Вильямъ, давно я не видалъ базара передъ Флитомъ (въ ту пору былъ тутъ рынокъ на тюремной площади); вотъ ужъ, братъ, семнадцать л?тъ прошло, какъ я не видалъ базара'. — Знаю, очень знаю, говоритъ тюремщикъ, покуривая трубку. — 'Вотъ что, братъ Вильямъ, говоритъ маленькій челов?къ съ необыкновеннымъ азартомъ: — мн? пришла въ голову маленькая фантазія, этакая, въ н?которомъ род?, химера: хот?лось бы мн? взглянуть одинъ разокъ на городскую улицу, прежде ч?мъ я умру. И ужъ пов?рьте сов?сти, Вильямъ, если не хлопнетъ меня параличъ, я возвращусь назадъ за пять минутъ до урочнаго часа' — Ну, a что будетъ со мной, если васъ прихлопнетъ параличъ? — сказалъ тюремщикъ. — 'А ничего, говоритъ грязнолицый челов?къ:- кто-нибудь подымаетъ меня на дорог?, и прямо привезетъ сюда по принадлежности, потому что я распорядился хитро: адресъ y меня всегда въ карман?: '№ 20 въ кофейной галлере? Флита'. — И это была сущая правда: всякій разъ какъ нужно было познакомиться съ какимъ-нибудь гостемъ, маленькій челов?къ вынималъ изъ кармана засаленную карточку съ обозначеніемъ этихъ словъ, и по этому ужъ его звали тутъ не иначе какъ двадцатымъ номеромъ, или просто двадцатымъ. Тюремщикъ взглянулъ на него во вс? глаза, и сказалъ на торжественный манеръ: — 'Послушайте, Двадцатый, я в?рю вамъ, честная душа: над?юсь, вы не введете въ напасть своего стараго друга'. Н?тъ, душа моя, не введу: вотъ тутъ въ старину было y меня кое-что, сказалъ маленькій челов?къ и, выговаривая эти посл?днія слова, онъ сильно ударилъ себя по нижней части жилета, причемъ изъ обоихъ глазъ брызнуло y него по слезинк?, и это вышелъ совершенно необыкновенный случай, такъ какъ до сихъ поръ никто не в?далъ, не гадалъ, что y него водятся подъ глазами водяныя шлюзы. Всл?дъ зат?мъ онъ дружески пожалъ тюремщику руку, и вышелъ вонъ изъ тюрьмы.
— И, разум?ется, онъ не воротился назадъ? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Н?тъ, сэръ, не угадали:- воротился онъ за дв? минуты до срока, взб?шенный такъ, что вс? волосы поднялись y него дыбомъ. Онъ сказалъ, что какой-то извощикъ чуть не раздавилъ его и что на другой день онъ нам?ренъ подать на него просьбу лорду-мэру, потому, дескать, что онъ не нам?ренъ терп?ть впередъ такого нахальнаго обращенія. Наконецъ, кое-какъ его угомонили, и съ той поры, маленькій челов?къ ц?лыхъ пять л?тъ не показывалъ носа изъ тюрьмы.
— И по истеченіи этого времени, онъ умеръ, конечно, — перебилъ м-ръ Пикквикъ.
— Опять вы ошиблись, сэръ, — перебилъ Саму-эль. — Онъ былъ здравъ и невредимъ, и захот?лось ему однажды попробовать пивца въ новомъ трактир?, выстроенномъ противъ тюрьмы. Тамъ онъ нашелъ приличную компанію, и съ т?хъ поръ забрала его охота ходить туда каждый вечеръ. Долго онъ путешествовалъ, какъ ни въ чемъ не бывало, и возвращался домой въ приличномъ вид? за четверть часа до запиранія воротъ. Наконецъ, веселыя пирушки понравились ему до того, что онъ началъ ужъ забывать урочный часъ, да и совс?мъ не думалъ, какъ идетъ время, и возвращался въ тюрьму все позже, и позже. Вотъ, наконецъ, однажды пришелъ онъ въ ту самую минуту, какъ пріятель его, тюремщикъ, собрался запирать жел?зныя ворота, и уже повернулъ ключъ. — 'Постойте, братъ Вилльямъ!' — сказалъ маленькій челов?къ. — Какъ? это вы, Двадцатый? — спрашиваетъ тюремщикъ. — 'Да, говоритъ, это я', — отв?чаетъ маленькій челов?чекъ. — Неужто вы еще не воротились, Двадцатый? — говоритъ тюремщикъ, — a я, признаться, думалъ, что вы давно на своей койк?. — 'Н?тъ, еще не на койк?', — отв?чаетъ съ улыбкой маленькій челов?чекъ. — Ну, такъ я вотъ что скажу вамъ, любезный другъ, — говоритъ угрюмый тюремщикъ, медленно и неохотно отворяя ворота, — въ посл?днее время, думать надобно, вы попали въ дурную компанію, и это ужъ я давно съ прискорбіемъ зам?тилъ. Поэтому, Двадцатый, слушайте обоими ушами, о чемъ пойдетъ р?чь: если вы потеряли стыдъ и сов?сть, и если для васъ мало этихъ обыкновенныхъ прогулокъ, то впередъ, какъ скоро вы опоздаете, я захлопну ворота передъ вашимъ носомъ, и оставайтесь y меня, гд? хотите: я вамъ не слуга. — Маленькій челов?чекъ задрожалъ, какъ осиновый листъ, словно обухомъ съ?здили ему по виску. Съ того времени онъ ужъ ни разу не выходилъ изъ тюрьмы.
Когда Самуэль кончилъ свой разсказъ, м-ръ Пикквикъ медленно спустился по л?стниц? и, сд?лавъ н?сколько шаговъ по галлере?, намекнулъ своему слуг?, что уже время имъ обоимъ отправиться на сонъ грядущій. Онъ приказалъ ему провести эту ночь въ какомъ-нибудь ближайшемъ трактир?, и завтра поутру явиться опять въ тюрьму для принятія отъ своего господина окончательныхъ распоряженій относительно гардероба и вещей, оставшихся въ гостиниц? 'Коршуна и Джорджа'. М-ръ Самуэль Уэллеръ выслушалъ приказаніе съ обычнымъ добродушіемъ, но не обнаруживалъ на первый разъ готовности къ повиновенію. Онъ даже составилъ въ своей голов? планъ прикурнуть эту ночь на голыхъ доскахъ подл? кровати старшины; но м-ръ Пикквикъ строго запретилъ ему думать о такой глупости, и в?рный слуга, понуривъ голову, принужденъ былъ удалиться изъ тюрьмы.
По долгу справедливости, мы обязаны зам?тить, что м-ръ Пикквикъ, по уход? Самуэля, почувствовалъ н?которую тоску и упадокъ духа. Это не могло быть сл?дствіемъ недостатка въ обществ?: тюрьма была наполнена народомъ, и стоило только заказать бутылку вина, чтобы безъ дальн?йшихъ церемоній окружить себя веселою компаніей, готовою къ изліянію дружескихъ чувствъ; но онъ былъ одинокъ среди этой грубой толпы, и мысль, что его закупорили въ эту кл?тку, безъ всякой надежды ка освобожденіе, тяжелымъ бременемъ давила его душу. Онъ могъ, конечно, освободить себя, удовлетворивъ безсов?стнымъ требованіямъ Додсона и Фогга; но объ этомъ великій челов?къ не хот?лъ и думать.
Въ такомъ расположеніи духа онъ повернулъ опять въ ту галлерею, гд? былъ буфетъ, и началъ прохаживаться взадъ и впередъ. Полъ и ст?ны были тутъ необыкновенно грязны и безъ привычки можно было задохнуться отъ табачнаго дыма. Стукъ, хлопанье дверьми и см?шанный гулъ отъ разнообразныхъ голосовъ раздавались по всей галлере?. Въ буфет? поминутно слышался см?хъ и звонъ стакановъ. Въ пестрой толп? среди галлереи зам?шалась, между прочимъ, женщина съ груднымъ младенцемъ на рукахъ, слабая, больная, едва способная передвигать ноги: она стояла, потупивъ глаза, и разговаривала съ своимъ мужемъ, котораго не могла вид?ть въ другомъ м?ст?. Проходя мимо этой четы, м-ръ Пикквикъ ясно разслышалъ рыданія несчастной женщины, сотрясавшія ея т?ло до того, что она, наконецъ, принуждена была прислониться къ ст?н?. Мужъ взялъ ребенка къ себ? на руки и старался успокоить жену.
М-ръ Пикквикъ не могъ бол?е вынести этого зр?лища и ушелъ въ свою спальню.
Хотя смотрительская комната, не представлявшая ни мал?йшихъ удобствъ въ отношеніи мебели и убранства, была въ тысячу разъ хуже какого-нибудь лазарета въ провинціальной тюрьм?, однакожъ, въ настоящемъ случа?, она им?ла по крайней м?р? то неоспоримое достоинство, что въ ней не было ни одной живой души, кром? самого м-ра Пикквика. Онъ с?лъ въ ногахъ своей маленькой жел?зной постели и, отъ нечего д?лать, принялся размышлять, сколько тюремный смотритель выручаетъ въ годъ отъ сдачи въ наймы этой грязной комнаты. Разсчитавъ по пальцамъ съ математическою в?рностью, что этотъ апартаментъ равенъ по своей годовой ц?н? выручк? квартирныхъ денегъ за ц?лую улицу въ какомъ-нибудь лондонскомъ предм?сть?, м-ръ Пикквикъ углубился въ размышленіе, по какимъ побужденіямъ грязная муха, ползущая по его панталонамъ, вздумала забраться въ эту длинную тюрьму, въ то время, когда предъ ней былъ выборъ самой живописной м?стности въ необозримомъ воздушномъ пространств?. Переходя отъ одного сужденія къ другому, онъ пришелъ мало-по-малу къ неотразимому заключенію, что вышеозначенная муха спятила съ ума. Остановившись на этомъ умозаключеніи, онъ началъ сознавать съ достаточною ясностью, что его сильно клонитъ ко сну. М-ръ Пикквикъ вынулъ изъ кармана свою ночную ермолку съ кисточками, над?лъ ее на голову, разд?лся, легъ и тотчасъ же уснулъ.
— Браво, браво! Отмахни еще кол?нцо… разъ, два, три — браво, Зефиръ, браво! Будь я проклятъ, если ты не рожденъ для сцены. Разъ, два, три. Ура!
Эти энергическія восклицанія, произнесенныя громогласно и сопровождавшіяся весьма неосторожнымъ см?хомъ, пробудили м-ра Пиквика отъ той вереницы грезъ, которая усп?ваетъ пронестись надъ спящимъ за полчаса, хотя онъ воображаетъ, что вращается въ этой фантастической сфер? уже три или четыре нед?ли.
Лишь только замолкъ этотъ голосъ, въ комнат? послышалась такая страшная возня, что даже стекла задребезжали въ своихъ рамахъ, и постели задрожали. М-ръ Пикквикъ вскочилъ и н?сколько минутъ смотр?лъ съ безмолвнымъ изумленіемъ на сцену, открывшуюся передъ его глазами.
На полу, среди комнаты, какой-то мужчина въ длинномъ зеленомъ сюртук?, широкихъ панталонахъ и
