— Н?тъ, сэръ, ничего не знаю, — отв?чалъ м-ръ Уэллеръ, принимаясь застегивать остальныя пуговицы съ необыкновенною посп?шностью.
— Правду-ли вы говорите, Самуэль?
— Чист?йшую, сэръ, — ничего я не знаю, и не слышалъ ничего вплоть до настоящей минуты. Если въ голов? y меня и вертятся какія-нибудь догадки, — прибавилъ Самуэль, взглянувъ на м-ра Винкеля, — я не въ прав? высказывать ихъ изъ опасенія соврать чепуху.
— Ну, и я не вправ? предлагать дальн?йшіе разспросы относительно частныхъ д?лъ своего друга, какъ бы онъ ни былъ близокъ къ моему сердцу, — сказалъ м-ръ Пикквикъ посл? кратковременной паузы, — довольно зам?тить съ моей стороны, что я тутъ ровно ничего не понимаю. Стало быть, нечего и толковать объ этомъ.
Выразившись такимъ образомъ, м-ръ Пикквикъ свелъ р?чь на другіе предметы, и м-ръ Винкель постепенно началъ приходить въ спокойное и ровное состояніе духа, хотя не было на его лиц? ни мал?йшихъ признаковъ беззаботнаго веселья. Друзьямъ представилось слишкомъ много предметовъ для разговора, и утренніе часы пролет?ли для нихъ незам?тно. Въ три часа м-ръ Уэллеръ принесъ ногу жареной баранины, огромный пирогъ съ дичью и н?сколько разнообразныхъ блюдъ изъ произведеній растительнаго царства, со включеніемъ трехъ или четырехъ кружекъ кр?пкаго портера: все это было разставлено на стульяхъ, на соф?, на окнахъ, и каждый принялся насыщать себя, гд? кто стоялъ. Но, несмотря на такой безпорядокъ и на то, что вс? эти кушанья были приготовлены въ тюремной кухн?, друзья произнесли единодушный приговоръ, что об?дъ былъ превосходный.
Посл? об?да принесли дв? или три бутылки отличнаго вина, за которымъ м-ръ Пикквикъ нарочно посылалъ въ одинъ изъ лучшихъ погребовъ. Къ вечеру, передъ чаемъ, эта порція повторилась, и когда, наконецъ, очередь дошла до посл?дней, то есть шестой бутылки, въ средней галлере? раздался звонокъ, приглашавшій постороннихъ пос?тителей къ выходу изъ тюрьмы.
Поведеніе м-ра Винкеля, загадочное въ утреннее время, приняло теперь совершенно торжественный характеръ, когда, наконецъ, онъ, подъ вліяніемъ винограднаго напитка, приготовился окончательно проститься со своимъ почтеннымъ другомъ. Когда м-ръ Топманъ и м-ръ Снодграсъ вышли изъ комнаты и начали спускаться съ первыхъ ступеней л?стницы, м-ръ Винкель остановился на порог? передъ глазами м- ра Пикквика и принялся пожимать его руку съ неописаннымъ волненіемъ, въ которомъ проглядывала какая-то глубокая и могущественная р?шимость.
— Прощайте, почтенный другъ, — сказалъ м-ръ Винкель со слезами на глазахъ.
— Благослови тебя Богъ, мой милый! — отв?чалъ растроганный м-ръ Пикквикъ, съ чувствомъ пожимая руку своего молодого друга.
— Эй! Что-жъ ты? — закричалъ м-ръ Топманъ съ л?стничной ступени.
— Сейчасъ, сейчасъ, — отв?чалъ м-ръ Винкель.
— Прощайте, почтенный другъ!
— Прощай, мой милый! — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
Зат?мъ сл?довало еще прощай, еще и еще, и, когда этотъ комплиментъ повторенъ былъ около дюжины разъ, м-ръ Винкель отчаянно уц?пился за руку своего почтеннаго друга и принялся смотр?ть на его изумленное лицо съ какимъ-то страннымъ выраженіемъ отчаянія и скорби.
— Ты хочешь сказать что-нибудь, мой милый? — спросилъ наконецъ м-ръ Пикквикъ, утомленный этимъ н?жнымъ церемоніаломъ.
— Н?тъ, почтенный другъ, н?тъ, н?тъ, — сказалъ м-ръ Винкель.
— Ну, такъ прощай, спокойной теб? ночи, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, тщетно покушаясь высвободить свою руку.
— Другъ мой, почтенный мой ут?шитель, — бормоталъ м-ръ Винкель, пожимая съ отчаянной энергіей руку великаго челов?ка, — не судите обо мн? слишкомъ строго, Бога ради не судите, и если, сверхъ чаянія, услышите, что я доведенъ былъ до какой нибудь крайности вс?ми этими безнадежными препятствіями, то я… я…
— Что-жъ ты еще? — сказалъ м-ръ Топманъ, появляясь въ эту минуту на порог? комнаты м-ра Пикквика. — Идешь или н?тъ? В?дь насъ запрутъ.
— Иду, иду, — отв?чалъ м-ръ Винкель.
И, еще разъ пожавъ руку м-ра Пикквика, онъ вышелъ наконецъ изъ дверей.
Въ ту пору, какъ великій челов?къ смотр?лъ съ безмолвнымъ изумленіемъ за своими удаляющимися друзьями, Самуэль Уэллеръ поб?жалъ за ними въ догонку и шепнулъ что-то на ухо м-ру Винкелю.
— О, безъ сомн?нія, въ этомъ ужъ вы можете положиться на меня, — сказалъ громко м-ръ Винкель.
— Благодарю васъ, сэръ. Такъ вы не забудете, сэръ? — проговорилъ Самуэль.
— Н?тъ, н?тъ, не забуду, — отв?чалъ м-ръ Винкель.
— Желаю вамъ всякаго усп?ха, сэръ, — сказалъ Самуэль, дотрогиваясь до своей шляпы. — Я бы съ величайшимъ удовольствіемъ готовъ былъ ?хать съ вами, сэръ; но, в?дь, извольте сами разсудить, старшина безъ меня совс?мъ пропадетъ.
— Да, да, вы очень хорошо сд?лали, что остались зд?сь, — сказалъ м-ръ Винкель.
И съ этими словами пикквикисты окончательно скрылись изъ глазъ великаго челов?ка.
— Странно, очень странно, — сказалъ Пикквикъ, возвращаясь назадъ въ свою комнату и усаживаясь въ задумчивой поз? на соф? передъ круглымъ столомъ. — Что бы такое могло быть на ум? y этого молодого челов?ка?
И онъ сид?лъ въ этомъ положеніи до той поры, пока, наконецъ, раздался за дверью голосъ Рокера, тюремщика, который спрашивалъ, можно-ли ему войти.
— Прошу покорно, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
— Я принесъ вамъ, сэръ, новую мягкую подушку вм?сто стараго изголовья, на которомъ вы изволили почивать прошлую ночь, — сказалъ м-ръ Рокеръ.
— Благодарю васъ, благодарю, — отв?чалъ м-ръ Пикквикъ. — Не угодно-ли рюмку вина?
— Вы очень добры сэръ, — сказалъ м-ръ Рокеръ, принимая поданную рюмку. — Ваше здоровье, сэръ!
— Покорно васъ благодарю, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
— A я пришелъ доложить вамъ, почтенн?йшій, что хозяинъ-то вашъ ужасно захворалъ со вчерашней ночи, — сказалъ м-ръ Рокеръ, поставивъ на столъ опорожненную рюмку.
— Какъ! Захворалъ тотъ арестантъ, что переведенъ сюда изъ высшаго апелляціоннаго суда? — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ.
— Да-съ, только ужъ, я полагаю, почтенн?йшій, что ему не долго быть арестантомъ, — отв?чалъ м-ръ Рокеръ, повертывая въ рукахъ тулью своей шляпы такимъ образомъ, чтобъ собес?дникъ его удобно могъ прочесть имя ея мастера.
— Неужели, — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, — вы меня пугаете.
— Пугаться тутъ нечего, — сказалъ м-ръ Рокеръ, — онъ-таки давненько страдалъ чахоткой, и вчера вечеромъ, Ботъ знаетъ отчего, y него вдругъ усилилась одышка, такъ что теперь онъ еле-еле переводить духъ. Докторъ сказалъ намъ еще за шесть м?сяцевъ передъ этимъ, что одна только перем?на воздуха можетъ спасти этого б?днягу.
— Великій Боже! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ. — Стало быть, этотъ челов?къ y васъ заран?е приговоренъ къ смерти.
— Ну, сэръ, этого нельзя сказать, — отв?чалъ Рокеръ, продолжая верт?ть свою шляпу, — чему быть, того не миновать; я полагаю, что онъ не изб?жалъ бы своей участи и y себя дома на мягкихъ пуховикахъ. Сегодня поутру перенесли его въ больницу. Докторъ говорить, что силы его очень ослаб?ли. Нашъ смотритель прислалъ ему бульону и вина со своего собственнаго стола. Ужъ, конечно, смотритель не виноватъ, если этакъ что-нибудь случится, почтенн?йшій.
— Разум?ется, смотритель не виноватъ, — отв?чалъ м-ръ Пикквикъ скороговоркой.
— Только я ув?ренъ, — сказалъ Рокеръ, покачивая головой, — что ему едва-ли встать со своей койки. Я хот?лъ держать десять противъ одного, что ему не пережить и двухъ дней, но пріятель мой, Недди, не соглашается на это пари и умно д?лаетъ, я полагаю, иначе быть бы ему безъ шести пенсовъ. — Благодарю васъ, сэръ. Спокойной ночи, почтенн?йшій.
