— Ну, братъ, Самми, если бы ты зналъ, какую пот?ху я состряпалъ для тебя, — сказалъ м-ръ Уэллеръ старшій.
— Погоди на минуточку, — сказалъ Самуэль: — ты весь выб?лился, какъ алебастръ.
— Ну, оботри меня, мой другъ, хорошенько, — сказалъ м-ръ Уэллеръ, когда сынъ принялся вытирать его спину. — Хорошо еще, что я не над?лъ сюда праздничнаго платья, хотя бы для такого веселья не м?шало…
Такъ какъ на этой фраз? м-ръ Уэллеръ старшій обнаружилъ несомн?нные признаки наступающаго припадка судорожнаго хохота, то Самуэль принужденъ былъ остановить его.
— Да угомонишься-ли ты, — воскликнулъ м-ръ Уэллеръ младшій. — Что это тебя такъ подмываетъ?
— Ахъ, Самми, другъ ты мой любезный, — сказалъ м-ръ Уэллеръ, вытирая потъ съ своего лба, — мн?, право, кажется, что на этихъ дняхъ меня хлопнетъ параличъ отъ этого старческаго припадка. Будь ты тутъ хоть каменная ст?на, a хохотъ все-таки проберетъ насквозь.
— Да что такое случилось? — сказалъ Самуэль. — Добьюсь-ли я, наконецъ, что y тебя зас?ло въ голов??
— Угадай-ка, любезный, кто теперь пришелъ со мною? — сказалъ м-ръ Уэллеръ старшій, отступая назадъ шага на два.
— Пелль? — сказалъ Самуэль.
М-ръ Уэллеръ отрицательно покачалъ головою, и красныя щеки его раздулись въ эту минуту страшн?йшимъ образомъ отъ усилія подавить припадокъ судорожнаго хохота.
— Пестролицый джентльменъ, можетъ быть? — сказалъ Самуель.
М-ръ Уэллеръ еще разъ отрицательно тряхнулъ головой.
— Кто же? — спросилъ Самуэль.
— Мачиха твоя, Самми, мачиха!
Хорошо, что м-ръ Уэллеръ старшій произнесъ, наконецъ, этотъ отв?тъ, иначе раздутыя щеки его неизб?жно должны были бы лопнуть отъ неестественнаго напряженія.
— Мачиха твоя, Самми, — сказалъ м-ръ Уэллеръ, — и съ нею красноносый другъ ея, жирный толстякъ, Самми. Го! го! го!
И съ этими звуками судорожный припадокъ стараго джентльмена обнаружился въ исполинскихъ разм?рахъ. Самуэль закинулъ руки назадъ и бросилъ теперь на своего родителя самодовольную улыбку.
— Они пришли поучить тебя малую толику, другъ мой Самми… предложить теб? наставленія по нравственной части, — сказалъ м-ръ Уэллеръ, вытирая свои глаза. — Смотри, братъ, ты не проболтайся насчетъ этого кредитора, что упряталъ тебя, Самми.
— A разв? они ничего не знаютъ объ этомъ?
— Ничего, Самми, ничего.
— Гд? они теперь?
— Въ покойчик?, другъ мой, Самми, — отв?чалъ м-ръ Уэллеръ старшій. — Попробуй-ка завести этого красноносаго пастыря въ такое м?сто, гд? н?тъ кр?пительныхъ напитковъ: н?тъ, Самми, не таковскій челов?къ онъ, Самми. И ужъ если бы ты зналъ, какую уморительную по?здку мы учинили сегодня поутру отъ нашего жилища! — продолжалъ м-ръ Уэллеръ, получившій, наконецъ, способность выражаться опред?лительно и связно. — Я заложилъ старую п?гашку въ тотъ маленькій кабріолетикъ, что достался намъ въ насл?дство отъ перваго супружника твоей мачихи, и для пастыря было тутъ поставлено креслецо, чтобы, знаешь, сид?ть-то ему было повальяжн?е. Вотъ в?дь что! И ув?ряю тебя родительскимъ словомъ, другъ мой Самми, что къ подъ?зду нашего домика мы принуждены были поставить ручную л?стницу, для того, видишь ты, чтобы пастырь взобрался по ней на свою сид?йку въ кабріолет?. Вотъ оно какъ.
— Полно, правду-ли говоришь ты, старичина? — возразилъ м-ръ Уэллеръ младшій.
— Будь я не я, если совралъ тутъ хоть на волосокъ, — отв?чалъ старый джентльменъ. — И посмотр?лъ бы ты, какъ онъ карабкался по этой л?стниц?, придерживаясь за нее об?ими руками! Можно было подумать, что онъ боялся разбиться въ милліонъ кусковъ, если бы шарахнулся съ этой высоты. Наконецъ, онъ вскарабкался съ гр?хомъ пополамъ, ус?лся кое-какъ, и мы покатили. Только оно, знаешь ли, мн? сдается, Самми… я говорю, мой другъ, мн? сдается, что его порастрясло малую толику, особенно, когда мы эдакъ поворачивали гд?-нибудь за уголъ.
— Ты в?дь, я думаю, нарочно старался зад?вать колесомъ за тумбы: отъ тебя в?дь это станется, д?душка, — зам?тилъ Самуэль.
— Да-таки нешто, ужъ если признаться по сов?сти, раза три-четыре я повертывалъ и зац?плялъ такимъ манеромъ, что этотъ пастырь чуть не перекувырнулся на мостовую. Это было ненарокомъ, т. е. невзначай, другъ мой любезный.
Зд?сь старый джентльменъ принялся раскачивать головой съ боку-на-бокъ, и щеки его раздулись до нев?роятной степени. Эти злов?щіе признаки не на шутку встревожили его возлюбленнаго сына.
— Не бойся, Самуэль, другъ любезный, — сказалъ старикъ, когда онъ, наконецъ, посл? многихъ судорожныхъ потрясеній, получилъ опять способность говорить. — Мн? только хочется добиться до того, чтобы этакъ можно было посм?яться втихомолку, не безпокоя добрыхъ людей.
— Н?тъ ужъ, я бы лучше сов?товалъ теб? не доходить до этого искусства, — возразилъ Самуэль. — Штука будетъ опасная.
— Разв? это нехорошо, Самми?
— Совс?мъ нехорошо.
— Жаль, очень жаль. Если бы удалось мн? со временемъ навостриться въ этомъ художеств?, такъ мачиха твоя, авось, перестала бы тазать меня за нескромную поведенцію, и въ дом? моемъ, авось, водворилась бы супружеская тишина. Но, кажется, ты говоришь правду, Самуэль: этимъ способомъ немудрено ухойдакать себя до того, что будешь, пожалуй, на одинъ только волосокъ отъ паралича. Спасибо теб?, сынокъ.
Разговаривая такимъ образомъ, отецъ и сынъ подошли наконецъ къ покойчику, т. е. къ комнат? подл? буфета. М-ръ Уэллеръ младшій отворилъ дверь, они вошли.
— Здравствуйте, маменька! — сказалъ Самуэль, учтиво прив?тствуя эту леди. — Какъ ваше здоровье, господинъ пастырь?
— О, Самуэль! — воскликнула м-съ Уэллеръ. — Это ужасно.
— Помилуйте, сударыня, вовсе не ужасно. В?дь это пастырь?
М-ръ Стиджинсъ поднялъ руки къ потолку, заморгалъ глазами, но не произнесъ ничего въ отв?тъ.
— Вы, милый джентльменъ, не больны ли? — спросилъ Самуэль, обращаясь къ м-ру Стиджинсу.
— Онъ страдаетъ душою, a не т?ломъ, Самуэль; страдаетъ оттого, что видитъ тебя въ этомъ м?ст?,- отв?чала м-съ Уэллеръ.
— А! Такъ вотъ что! — сказалъ Самуэль. — Мн?, однакожъ, казалось, что онъ забылъ посыпать солью бифстекъ, который ?лъ въ посл?дній разъ.
— Молодой челов?къ, — сказалъ м-ръ Стиджинсъ напыщеннымъ тономъ:- я боюсь, что сердце ваше не смягчилось въ этомъ заточеніи.
— Прошу извинить, сэръ: не угодно-ли вамъ пояснить, что вы изволили зам?тить?
— Я опасаюсь, молодой челов?къ, что натура ваша не смягчилась отъ этого наказанія, — повторилъ м-ръ Стиджинсъ громкимъ и торжественнымъ голосомъ.
— Вы очень добры, сэръ, покорно васъ благодарю, — отв?чалъ Самуэль. — См?ю над?яться, что натура моя д?йствительно не мягкаго сорта. Очень вамъ обязанъ, сэръ, за хорошее мн?ніе обо мн?. Это для меня очень лестно.
Когда р?чь дошла до этого пункта, въ комнат? послышался какой-то странный звукъ, весьма близкій къ нескромному и совершенно неприличному см?ху, и звукъ этотъ происходилъ, очевидно, съ той стороны, гд? сид?лъ м-ръ Уэллеръ старшій. Вникнувъ въ сущность этого печальнаго обстоятельства, м-съ Уэллеръ сочла непрем?ннымъ долгомъ обнаружить мало-по-малу опасные признаки истерическаго припадка.
— Уэллеръ! — закричала достопочтенная лэди своему старому супругу, который сид?лъ до сихъ поръ одиноко въ отдаленномъ углу. — Уэллеръ! Выйди сюда!
