— Постойте, постойте! — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Гд? y васъ эта больница?
— Прямо надъ вами, сэръ, гд? вы изволите спать, — отв?чалъ м-ръ Рокеръ. — Я провожу васъ, если хотите.
М-ръ Пикквикъ схватилъ шляпу и, не говоря ни слова, пошелъ за своимъ проводникомъ.
Тюремщикъ безмолвно продолжалъ свой путь и, наконецъ, остановившись передъ дверьми одной комнаты верхняго этажа, сд?лалъ знакъ м-ру Пикквику, что онъ можетъ войти. То была огромная и печальная комната съ двумя дюжинами жел?зныхъ кроватей вдоль ст?нъ, и на одной изъ нихъ лежалъ челов?къ, или, правильн?е, остовъ челов?ка, исхудалый, бл?дный, страшный, какъ смерть. Онъ дышалъ съ величайшимъ трудомъ, и бол?зненные стоны вырывались изъ его груди. Подл? этой постели сид?лъ низенькій мужчина, съ грязнымъ передникомъ и въ м?дныхъ очкахъ: онъ читалъ Библію вслухъ протяжнымъ голосомъ. То былъ горемычный насл?дникъ джентльменскаго имущества, настоящій хозяинъ Самуэля.
Больной положилъ руку на плечо этого челов?ка и просилъ его прекратить чтеніе. Тотъ закрылъ книгу и положилъ ее на постель.
— Открой окно, — сказалъ больной.
Окно открыли. Глухой шумъ экипажей, стукъ и дребезжанье колесъ, см?шанный гулъ кучеровъ и мальчишекъ — вс? эти звуки многочисленной толпы, преданной своимъ ежедневнымъ занятіямъ, быстро прихлынули въ комнату и слились въ одинъ общій рокотъ. По временамъ громкій крикъ праздной толпы превращался въ неистовый хохотъ, и тутъ же слышался отрывокъ изъ п?сни какого-нибудь кутилы, возвращавшагося изъ таверны, — сцены обыкновенныя на поверхности волнующагося моря челов?ческой жизни. Грустно и тошно становится на душ?, когда вы разсматриваете ихъ при своемъ нормальномъ состояніи души и т?ла: какое же впечатл?ніе должны были произвести звуки на челов?ка, стоявшаго одною ногою на краю могилы!
— Н?тъ зд?сь воздуха, — сказалъ больной слабымъ и едва слышнымъ голосомъ. — Здоровъ онъ и св?жъ на чистомъ пол?, гд?, бывало, гулялъ я въ свои цв?тущіе годы; но жарокъ онъ, душенъ и спертъ въ этихъ ст?нахъ. Я не могу дышать имъ.
— Мы дышали имъ вм?ст?, старый товарищъ, много л?тъ и много зимъ, — сказалъ старикъ. — Успокойся, мой другъ.
Наступило кратковременное молчаніе, и этимъ временемъ м-ръ Пикквикъ подошелъ къ постели въ сопровожденіи м-ра Рокера. Больной притянулъ къ себ? руку своего стараго товарища и дружески началъ пожимать ее своими руками.
— Я над?юсь, — говорилъ онъ, задыхаясь, такимъ слабымъ голосомъ, что предстоящіе слушатели должны были склонить свои головы надъ его изголовьемъ, чтобы уловить неясные звуки, исходившіе изъ этихъ холодныхъ и посин?лыхъ губъ, — над?юсь, милосердный Судья отпуститъ мн? мои прегр?шенія, сод?янныя на земл?. Двадцать л?тъ, любезный другъ, двадцать л?тъ страдалъ я. Сердце мое разрывалось на части, когда умиралъ единственный сынъ мой: я не могъ благословить его и прижать на прощаньи къ своему родительскому сердцу. Страшно, охъ, страшно было мое одиночество въ этомъ м?ст?. Милосердный Господь проститъ меня. Онъ вид?лъ зд?сь на земл? мою медленную и тяжкую смерть.
Наконецъ, больной скрестилъ свои руки и старался произнести еще какіе-то звуки; но уже никто бол?е не могъ разгадать ихъ смысла. Зат?мъ онъ уснулъ, и отрадная улыбка появилась на его устахъ.
Зрители переглянулись. Тюремщикъ склонилъ свою голову надъ изголовьемъ и быстро отступилъ назадъ.
— Вотъ онъ и освободился, господа! — сказалъ м-ръ Рокеръ.
Освободился… да: но и при жизни онъ такъ былъ похожъ на мертвеца, что нельзя нав?рное сказать, когда онъ умеръ.
Глава XLV. Трогательное свиданіе между Самуэлемъ Уэллеромъ и его семействомъ. Мистеръ Пикквикъ совершаетъ миньятюрное путешествіе въ сфер? обитаемаго имъ міра и р?шается на будущее время прекратить съ нимъ всякія сношенія
Черезъ н?сколько дней посл? своего добровольнаго заточенія, м-ръ Самуэль Уэллеръ, убравъ съ возможнымъ комфортомъ комнату своего господина и усадивъ его за книгами и бумагами, удалился на тюремный дворъ, чтобы провести часокъ-другой-третій въ такихъ удовольствіяхъ, какія только могли быть возможны въ этомъ м?ст?. Было превосходное утро, и м-ръ Уэллеръ разсчиталъ весьма основательно, что, при настоящихъ обстоятельствахъ, ничего не могло быть отрадн?е, какъ пить портеръ на открытомъ воздух?, при яркомъ блеск? солнечныхъ лучей.
Приведенный къ этому счастливому умозаключенію, Самуэль отправился въ буфетъ, взялъ кружку пива, выхлопоталъ листокъ газеты за прошлую нед?лю, вышелъ на тюремный дворъ и, ус?вшись на скамейк?, предался своимъ наслажденіямъ методически и систематически, какъ практическій философъ, понимающій ц?ну жизни.
Прежде всего онъ выпилъ глотокъ пива, потомъ взглянулъ на окно и бросилъ платоническую улыбку на молодую леди, чистившую картофель. Зат?мъ онъ развернулъ газету и старался уложить ее такимъ образомъ, чтобы выставить наружу отд?лъ полицейскихъ изв?стій, и такъ какъ при этой операціи встр?тились довольно значительныя затрудненія со стороны сильныхъ дуновеній в?тра, то м-ръ Уэллеръ проглотилъ еще одинъ глотокъ кр?пительнаго напитка. Зат?мъ онъ прочиталъ ровно дв? строки изъ газетнаго листка и пріостановился для того собственно, чтобы полюбоваться на двухъ молодцовъ, игравшихъ на площадк? въ мячъ. Когда первая партія этой игры приведена была къ окончанію, м-ръ Уэллеръ провозгласилъ: 'очень хорошо'! одобрительнымъ и поощрительнымъ тономъ и окинулъ торжественнымъ взоромъ вс?хъ зрителей, желая удостов?риться, согласны-ли они были съ его мн?ніемъ насчетъ искусства забавляющихся джентльменовъ. При этой эволюціи еще разъ встр?тилась необходимость возвести глаза на окна, и такъ какъ молодая леди по-прежнему продолжала сид?ть на своемъ м?ст? за картофельной шелухой, то ужъ изъ одной учтивости надлежало подмигнуть ей и выпить въ честь ея другой глотокъ пива, что и выполнено было съ отм?нною в?жливостью учтиваго кавалера. Зат?мъ, бросивъ сердитый взглядъ на одного мальчишку, им?вшаго нескромность сл?дить за вс?ми этими движеніями, Самуэль перебросилъ одну ногу на другую и, взявшись за газету об?ими руками, принялся читать весьма внимательно и серьезно.
Едва только углубился онъ въ это многотрудное занятіе, какъ ему показалось, будто кто-то вдали произнесъ его собственное имя. И онъ не ошибся: фамилія Уэллера быстро переходила изъ устъ въ уста, и въ н?сколько секундъ весь воздухъ огласился этимъ громогласнымъ звукомъ.
— Зд?сь! — прорев?лъ Самуэль богатырскимъ голосомъ. — Что тамъ такое? Кому его надобно? Кто спрашиваетъ м-ра Уэллера? Не пришла-ли эстафета съ изв?стіемъ, что загор?лся его загородный палаццо?
— Кто-то васъ спрашиваетъ въ галлере?,- сказалъ челов?къ, стоявшій подл?.
— A вотъ, присмотрите-ка, любезный, за этой бумагой и пивцомъ, слышите? — сказалъ Самуэль. — Я пойду. Какого они шума над?лали!
Сопровождая эти слова легкимъ ударомъ по голов? вышеозначеннаго молодого челов?ка, продолжавшаго безсознательно визжать изо всей силы: «Уэллеръ», Самуэль быстро переб?жалъ черезъ дворъ и углубился въ галлерею. Первымъ предметомъ, обратившимъ на себя его вниманіе, былъ его собственный возлюбленный родитель, сид?вшій со шляпой въ рукахъ на нижней ступени л?стницы и продолжавшій съ минуты на минуту кричать густымъ и громкимъ басомъ: 'Уэллеръ! Уэллеръ!'
— Что ты ревешь? — сказалъ Самуэль, когда родитель его еще разъ собрался повторить съ особенной энергіей это знаменитое имя. — В?дь этакъ, чего добраго, ты лопнешь отъ надсады. Ну, чего теб? надобно?
— Эгой! — забасилъ старый джентльменъ. — А я ужъ думалъ, другъ мой Самми, что нелегкая унесла тебя гулять въ Регентовскій паркъ.
— Полно, полно, — сказалъ Самуэль: нечего тутъ изд?ваться и подтрунивать надъ несчастной жертвой барышничества и скупости. Что ты сидишь зд?сь, выпучивъ глаза? Я в?дь не тутъ квартирую.
