— Благодарствую за ласку, душенька, — отв?чалъ м-ръ Уэллеръ:- мн? хорошо и зд?сь.
При этихъ словахъ м-съ Уэллеръ вдругъ залилась горькими слезами,
— Что съ вами сд?лалось, сударыня? — спросилъ Самуэль.
— Ахъ, молодой челов?къ, молодой челов?къ! — отв?чала м-съ Уэллеръ. — Отецъ твой сгонитъ меня несчастную въ преждевременную могилу. Неужели ничто въ св?т? не можетъ исправить его?
— Слышишь ли, старичина? — сказалъ Самуэль. — Супруга твоя желаетъ знать, неужели ничто въ св?т? не можетъ тебя исправить?
— Скажи отъ меня спасибо моей супружниц?, Самми, — отв?чалъ старый джентльменъ, — и постарайся набить мн? трубку. Трубка авось поправитъ меня, Самми.
Этотъ отв?тъ еще бол?е усилилъ рыданіе м-съ Уэллеръ и вырвалъ тяжкій стонъ изъ груди м-ра Стилжинса.
— Что за напасти? Вотъ и опять захворалъ этотъ несчастный джентльменъ, — проговорилъ Самуэль, озираясь вокругъ. — Что вы теперь чувствуете, сэръ?
— Бол?знь въ одномъ и томъ же м?ст?, молодой челов?къ, — отв?чалъ м-ръ Стиджинсъ, — въ одномъ и томъ же м?ст?.
— Въ какомъ же это?
— Въ груди, молодой челов?къ, — отв?чалъ м-ръ Стиджинсъ, приставляя зонтикъ къ своему жилету.
При этомъ трогательномъ отв?т? м-съ Уэллеръ, не влад?я больше своими чувствами, — зарыдала во весь голосъ и энергически выразила свое душевное уб?жденіе, что красноносый жирный толстякъ былъ удивительный, р?дкій челов?къ между вс?ми методистами, какіе когда-либо появлялись на европейской и американской почв?.
— Мн? кажется, сударыня, господину пастырю хочется выпить чего-нибудь, стаканчикъ-другой- третій? Въ грудныхъ бол?зняхъ бываетъ это пользительно. Не такъ-ли маменька? — спросилъ Самуэль.
Достойная леди, уклоняясь отъ прямого отв?та на этотъ вопросъ, бросила вопрошающій взглядъ на м-ра Стиджинса, и этотъ джентльменъ, моргая своими кроваво-красными глазами, посп?шилъ приставить къ горлу ладонь правой руки, въ ознаменованіе того, что печальное зр?лище д?йствительно пробудило жажду въ его душ?.
— Да, Самуэль, м-ръ Стиджинсъ желаетъ утолить свою жажду, — сказала м-съ Уэллеръ, печальнымъ тономъ.
— Какіе напитки вы употребляете, сэръ? — спросилъ Самуэль.
— Ахъ, молодой челов?къ, молодой челов?къ! — воскликнулъ м-ръ Стиджинсъ, возводя свои багровые глаза къ потолку. — Вс? напитки — суета суетъ.
— Справедливо, слишкомъ справедливо! — сказала м-съ Уэллеръ, испуская тяжкій стонъ и кивая головою въ знакъ своего совершенн?йшаго согласія съ мн?ніемъ господина пастыря.
— Въ этомъ не можетъ быть ни мал?йшаго сомн?нія, — подтвердилъ Самуэль. — Какую же суету вы предпочитаете для собственнаго употребленія, сэръ? Какая суета пріятн?е отзывается на вашъ вкусъ?
— Ахъ, молодой другъ мой, — отв?чалъ м-ръ Стиджинсъ. — Я презираю вс? виды этихъ суетъ; но ужъ если какой-нибудь изъ нихъ мен?е другихъ для меня отвратителенъ и противенъ, такъ это — влага, называемая ромомъ, и въ настоящемъ случа?, молодой другъ мой, я, быть можетъ, не отказался бы промочить изсохшее горло горячимъ ромомъ съ тремя кусками сахара, разведенными въ стакан?.
— Это очень хорошо, сэръ; но съ прискорбіемъ я долженъ зам?тить, что этой-то именно влаги и не позволяютъ держать въ буфет? нашего заведенія.
— О, безжалостныя, жестоковыйныя, одебел?лыя сердца! — воскликнулъ м-ръ Стиджинсъ. — О, неумолимые гонители челов?ческихъ недуговъ!
Съ этими словами м-ръ Стиджинсъ опять возвелъ наверхъ свои глаза и ударилъ себя зонтикомъ по жилету. И должно сказать правду, негодованіе достопочтеннаго джентльмена было на этотъ разъ выраженіемъ искренняго и непритворнаго чувства.
Сд?лавъ еще н?сколько выразительныхъ зам?чаній относительно безчелов?чія и чудовищной жестокости содержателей тюремнаго буфета, м-ръ Стиджинсъ съ похвалою отозвался о другой влаг?, называемой портвейномъ, и оказалось, по его словамъ, что эта суета можетъ, въ изв?стныхъ случаяхъ, служить суррогатомъ горячаго рома, особенно, если разсыропить ее теплой водой, сахаромъ и корицей. На этомъ основаніи, сд?лано было соотв?тствующее распоряженіе относительно бутылки портвейна, и, когда Самуэль отправился въ буфетъ, красноносый джентльменъ и м-съ Уэллеръ одновременно взглянули на м-ра Уэллера старшаго и одновременно испустили по глубокому вздоху и стону.
— Ну, другъ мой, Самми, — сказалъ старый джентльменъ, когда сынъ его воротился изъ буфета, — я над?юсь, что ты надолго развеселишься посл? этого родственнаго визита. Какъ теб? нравится эта пріятная бес?да, Самми?
— Перестань, закосн?лая душа, — отв?чалъ Самуэль:- прошу тебя не обращаться ко мн? съ такими зам?чаніями. Молчи лучше и слушай.
Но эти слова, повидимому, вовсе не произвели вождел?ннаго результата. М-ръ Уэллеръ старшій никакъ не могъ обуздать своего страннаго припадка, и въ ту пору, какъ супруга его и м-ръ Стиджинсъ сид?ли пригорюнившись на своихъ стульяхъ, съ глазами, поднятыми къ потолку, старый джентльменъ принялся выд?лывать въ воздух? таинственные жесты, служившіе выраженіемъ его пламеннаго желанія расплющить красный носъ вышеозначеннаго Стиджинса, и было очевидно, что эта пантомима доставляла ему величайшее ут?шеніе и отраду. Однакожъ, продолжая выд?лывать эти штуки, старый джентльменъ едва не попалъ въ просакъ; когда м-ръ Стиджинсъ припрыгнулъ со своего м?ста на встр?чу глинтвейну, принесенному изъ буфета, голова его чуть-чуть не пришла въ соприкосновеніе со сжатымъ кулакомъ, которымъ м-ръ Уэллеръ старшій описывалъ въ воздух? свои воображаемые фейерверки.
— Ахъ ты, неуклюжій старичина! — сказалъ Самуэль, посп?шившій весьма кстати на выручку своего отца. — Что это теб? вздумалось съ такимъ азартомъ протянуть руку въ этому стакану? Разв? не видишь, что ты чуть не зад?лъ этого джентльмена?
— Ненарочно, Самми, ненарочно, другъ мой, — сказалъ м-ръ Уэллеръ, озадаченный этимъ совершенно непредвид?ннымъ столкновеніемъ событій.
— Извините этого старика, сэръ, впередъ онъ будетъ учтив?е, — сказалъ Самуэль, когда красноносый джентльменъ, поправляя свои волосы, снова ус?лся на стулъ. — Какого вы мн?нія, сэръ, объ этой теплой сует??
М-ръ Стиджинсъ не учинилъ словеснаго отв?та, но жесты его приняли выразительный характеръ. Онъ пріотв?далъ влагу въ стакан?, который ему подали, потомъ бережно поставилъ свой зонтикъ на полъ и пріотв?далъ еще, разглаживая въ то же время свой жилетъ и верхнюю часть панталонъ. Наконецъ, м-ръ Стиджинсъ залпомъ выпилъ весь стаканъ и, облизнувшись, подалъ его Самуэлю съ т?мъ, чтобы онъ приказалъ изготовить другую порцію такого же вещества.
М-съ Уэллеръ, съ своей стороны, отдала также должную справедливость этому составному веществу. Сперва, какъ и сл?дуетъ, она объявила положительно, что не беретъ въ ротъ ни одной капли; потомъ съ великимъ трудомъ проглотила крошечную капельку, потомъ большую каплю, и потомъ уже вдругъ н?сколько капель, безъ мал?йшаго труда. Получивъ отъ природы комплекцію весьма чувствительнаго свойства, достойная леди весьма усп?шно вытягивала по слезинк? изъ своихъ глазъ съ каждой каплей глинтвейна и, растопляя постепенно свои чувства, достигла наконецъ величайшаго па?оса при обнаруживаніи скорби и печали.
М-ръ Уэллеръ старшій наблюдалъ эти явленія съ превеликимъ отвращеніемъ и досадой, и когда, наконецъ, м-ръ Стиджинсъ, посл? второй порціи кр?пительнаго напитка, вдругъ испустилъ изъ своей груди н?сколько скорбныхъ вздоховъ и стоновъ, старый джентльменъ открыто выразилъ свое неудовольствіе многочисленными и безсвязными р?чами, въ которыхъ, впрочемъ, нельзя было доискаться опред?леннаго значенія и смысла.
— Вотъ что, другъ мой, Самми, шепнулъ м-ръ Уэллеръ на ухо своего сыну, посл? продолжительнаго пристальнаго наблюденія за движеніями супруги и достопочтеннаго м-ра Стиджинса, — желудокъ y твоей мачихи, думать надобно, ужасно испорченъ такъ-же, какъ и у этого пастыря съ краснымъ носомъ.
— Отчего ты такъ думаешь? — сказалъ Самуэль.
— Да оттого, видишь ты, что кр?пительные напитки ничуть не скр?пляютъ ихъ суставовъ: все, что
