шотландскимъ завтракомъ, a потомъ перекусить слегка блюдомъ устрицъ, да запить все это добрыми двумя стаканами виски да дюжиной хорошаго элю. Если вамъ приводилось на себ? самихъ испытывать такое угощеніе, то вы согласитесь со мною, что требуется порядочно кр?пкая голова, чтобы еще плотно пооб?дать и поужинать посл? этого.
'Но, чтобы мн? провалиться на м?ст?, если я вру, все это было дядюшк? ни почемъ. Онъ былъ такой богатырской комплекціи, что такой подвигъ считалъ простою д?тскою игрушкой. Онъ говаривалъ при мн?, что могъ пировать хоть каждый день съ дундейцами и возвращаться потомъ домой не шатаясь; a в?дь y жителей Дунди такія кр?пкія головы и такой кр?пкій пуншъ, джентльмены, какихъ вы не встр?тите бол?е нигд? между обоими полюсами. Мн? разсказывали о состояніи одного добраго парня изъ Глазго съ такимъ же парнемъ изъ Дунди; борцы пятнадцать часовъ къ ряду пили не переставая. Оба они задохлись почти въ одинъ моментъ, насколько это можно было засвид?тельствовать, но, за этимъ малымъ исключеніемъ, нисколько не пострадали при этомъ.
'Однажды вечеромъ, почти ровно за сутки до своего обратнаго путешествія въ Лондонъ, дядя ужиналъ y одного своего хорошаго стараго пріятеля, судьи, какого-то тамъ Мака съ четырьмя слогами еще посл? того, жившаго въ древнемъ город? Эдинбург?. Была тутъ жена судьи и три дочки судьи, и подростокъ — сынокъ судьи, и еще трое или четверо здоровенныхъ, густыми бровями опушенныхъ, веселыхъ шотландскихъ стариковъ-молодцовъ, которыхъ судья пригласилъ для чествованія моего дяди и для забавы честной компаніи. Ужинъ былъ на славу. Была тутъ и форель съ икрою, и финская вахня, и головка ягненка, и сальникъ — великол?пн?йшее шотландское блюдо, джентльмены, о которомъ дядя мой говорилъ, бывало, что оно, появляясь на стол?, всегда казалось ему желудкомъ купидона! Сверхъ того, было много еще другихъ блюдъ и закусокъ, названіе которыхъ я позабылъ, но все-таки блюдъ и закусокъ великол?пныхъ. Д?вушки были миловидны и любезны; жена судьи мил?йшее изъ вс?хъ живыхъ существъ; дядя былъ въ самомъ превосходн?йшемъ расположеніи духа; понятно, что время шло y нихъ весело и пріятно, молодыя особы хихикали, старая леди громко см?ялась, a судья и прочіе старики хохотали до того, что даже побагров?ли. Не помню хорошенько, по сколько рюмокъ виски тогда было выпито посл? ужина, но знаю, что къ часу по полуночи подростокъ — сынокъ судьи совс?мъ потерялъ сознаніе въ то время, какъ силился затянуть первую строфу п?сни: 'Вилли варилъ пиво изъ ячменя', a такъ какъ съ полчаса его одного только вид?лъ дядя за столомъ, то и р?шилъ, что пора отправляться во свояси, т?мъ бол?е, что выпивка началась еще въ семь часовъ и сл?довало воротиться домой въ приличное время. Но, разсудивъ, что было бы неучтиво уйти безъ обычнаго напутствія, дядя пригласилъ себя с?сть, налилъ себ? еще рюмку, всталъ, чтобы провозгласить свое собственное здоровье, обратился къ себ? съ милымъ и весьма лестнымъ спичемъ и зат?мъ выпилъ тостъ съ величайшимъ сочувствіемъ. Никто не проснулся, однако; тогда дядя выпилъ еще съ ноготокъ, ровно настолько, чтобы опохм?литься, и, схвативъ неистово свою шляпу, ринулся вонъ на улицу.
'Ночь была темная, бурная, когда дядя заперъ за собою дверь дома судьи. Нахлобучивъ покр?пче свою шляпу, для того, чтобы не снесло ее в?тромъ, онъ засунулъ руки въ карманы и, взглянувъ наверхъ, сд?лалъ краткое наблюденіе надъ состояніемъ атмосферы. Тучи неслись съ крайнею быстротой мимо луны, то совершенно заслоняя ее, то дозволяя ей выглянуть въ полномъ блеск? и пролить св?тъ на вс? окружающіе предметы; зат?мъ, он? снова набрасывались на нее съ удвоенной быстротою и снова погружали все въ непроглядную темь. 'Право, такъ не годится!' сказалъ дядя, обращаясь къ погод?, какъ лично оскорбленный ею. 'Это вовсе не то, что мн? требуется для путешествія. Р?шительно не годится!' заключилъ онъ внушительно и, повторивъ это н?сколько разъ, снова отыскалъ съ н?которымъ трудомъ свое равнов?сіе, потому что y него немножко закружилась голова отъ долгаго смотр?нія на небо, и пошелъ потомъ весело впередъ. 'Домъ судьи находился въ Канонгэт?, a дяд? надо было идти на другой конецъ Лейтскаго бульвара, такъ сказать, съ милю пути. Съ каждой стороны y него высились къ темному небу громадные, узкіе, разбросанные врозь дома, съ фасадами, потемн?вшими отъ времени, съ окнами, не изб?гнувшими, повидимому, участи челов?ческихъ глазъ и потускн?вшими, впавшими съ годами. Дома были въ шесть, семь, восемь этажей вышиною; этажи громоздились на этажахъ, какъ въ д?тскихъ карточныхъ домикахъ, бросая темныя т?ни на грубо вымощенную дорогу и еще усиливая ночную темноту. Кое-какіе масляные фонари торчали на большихъ разстояніяхъ другъ отъ друга, но они служили разв? указаніемъ какихъ-нибудь грязныхъ калитокъ въ сос?днихъ заборахъ или т?хъ пунктовъ, на которыхъ общая дорога соединилась, уступами и извилинами, съ разными лежащими около нея низменностями. Поглядывая на вс? эти предметы съ пренебреженіемъ, взглядомъ челов?ка, который видывалъ ихъ и прежде слишкомъ часто и никогда не считалъ достойными своего вниманія, дядя шелъ по середин? улицы, заложивъ большіе пальцы каждой руки въ карманы своего камзола, нап?вая по временамъ разные мотивы съ такимъ зыкомъ и одушевленіемъ, что мирные граждане пробуждались отъ своего перваго сна и лежали дрожа въ своихъ постеляхъ, пока звукъ не замиралъ въ отдаленіи. Успокоивъ себя мыслію, что то былъ просто какой-нибудь забулдыга, отыскивавшій свой путь домой, они укрывались потепл?е и погружались снова въ сонъ.
'Я разсказываю вамъ вс? эти подробности и упоминаю, что дядя шелъ по середин? улицы, держа пальцы въ камзол?, для того, чтобы вы уб?дились, что, какъ онъ самъ часто говаривалъ, джентльмены, (и весьма основательно) — въ этой исторіи не было ничего необыкновеннаго, что вы и уясните себ?, если уразум?ете хорошенько съ самаго начала, что дядя былъ челов?къ вовсе не романическаго и не суев?рнаго настроенія.
'Джентльмены, мой дядя шелъ, засунувъ пальцы въ карманы камзола, держась самой середины улицы и нап?вая то любовный куплетъ, то вакхическій, a когда то и другое ему надо?ло, посвистывая мелодическимъ образомъ, шелъ до т?хъ поръ, пока не достигъ С?вернаго моста, соединяющаго на этомъ пункт? старый Эдинбургъ съ новымъ. Зд?сь онъ пріостановился на минуту, чтобы поглаз?ть на странныя, неправильныя массы огоньковъ, вис?вшихъ одинъ надъ другимъ и иной разъ такъ высоко въ воздух?, что они уподоблялись зв?здочкамъ, св?тящимся съ замковыхъ ст?нъ, съ одной стороны, и Кальтонова холма, съ другой, точно изъ д?йствительныхъ воздушныхъ дворцовъ, между т?мъ какъ старый живописный городъ спалъ тяжелымъ сномъ въ туман? и мрак? подъ ними внизу. Голлиродскій дворецъ и часовня, охраняемые денно и нощно, какъ говаривалъ одинъ изъ пріятелей моего дяди, трономъ стараго Артура, высились нахмуренно и мрачно, точно угрюмые геніи надъ древнимъ городомъ. Я сказалъ, джентльмены, что мой дядя остановился на минуту, чтобы огляд?ться; посл? того, сказавъ любезности погод?, которая немного прояснилась, хотя луна уже заходила, онъ, какъ и прежде, величественно пошелъ впередъ, держась съ достоинствомъ середины дороги и посматривая съ такимъ выраженіемъ, какъ будто желалъ встр?титься съ к?мъ-нибудь, кто вздумалъ бы оспаривать y него обладаніе дорогой. Но не встр?тилъ онъ никого, кто бы захот?лъ посоперничать съ нимъ насчетъ обладанія ею, и такимъ образомъ дядя продолжалъ свой путь, заткнувъ пальцы въ карманы камзола, кроткій, какъ овца.
'При конц? Лейтскаго бульвара дяд? приходилось перейти черезъ большое пустое пространство, отд?лявшее его отъ переулка, въ который ему сл?довало повернуть, чтобы прям?е пройти къ дому. Въ т? времена на этомъ пустыр? находилось отгороженное м?сто, принадлежавшее одному каретнику, покупавшему y почтоваго управленія старые, негодные къ служб? дилижансы. Дядя мой, большой охотникъ до всякихъ экипажей, старыхъ, юныхъ или средняго возраста, забралъ себ? въ голову своротить съ дороги только для того, чтобы взглянуть сквозь частоколъ на старые экипажи каретника, которыхъ, сколько онъ помнитъ, было тутъ съ дюжину въ весьма разрушенномъ и запуст?ломъ вид?. Дядя, джентльмены, былъ челов?къ пылкій и настойчивый; находя, что сквозь частоколъ плохо видно, онъ перел?зь черезъ него и, ус?вшись спокойно на старой дрог?, принялся весьма серьезно разсматривать дилижансы.
'Было ихъ съ дюжину, было, можетъ быть, и бол?е, — дядя никогда не удостов?рился въ этомъ въ точности и, какъ челов?къ крайне правдивый насчетъ цифръ, не хот?лъ говорить утвердительно о ихъ числ?,- но сколько бы ихъ тамъ ни было, они стояли нагроможденные въ кучу и въ такой степени запуст?нія, какую только можно себ? вообразить. Дверцы ихъ были сняты съ петель и брошены прочь, обивка оторвана и только кой-гд? еще придерживалась ржавыми гвоздиками; фонари были разбиты, дышла исчезли, жел?зо покрылось ржавчиной, краска сошла. В?теръ свист?лъ сквозь щели этихъ огол?вшихъ деревянныхъ останковъ, и дождь, собравшійся на ихъ крышкахъ, падалъ капля по капл? во внутренность съ пустыннымъ меланхолическимъ звукомъ. То были, такъ сказать, разлагавшіеся скелеты отшедшихъ экипажей, и въ этомъ пустынномъ м?ст?, въ этотъ ночной часъ они казались страшными и наводящими уныніе.
'Дядя сид?лъ, опершись головою о руки, и думалъ о той озабоченной, суетливой толп?, которая
