Все маленькое общество высыпало въ кухню, куда воротились запоздалые гуляки. Одинъ взглядъ на нихъ объяснилъ весьма удовлетворительно настоящее положеніе вещей.
М-ръ Пикквикъ, засунувъ въ карманы об? руки и нахлобучивъ шляпу на свой л?вый глазъ, стоялъ облокотившись спиною о буфетъ, потряхивая головой на вс? четыре стороны, и по лицу его быстро скользили одна за другою самыя благосклонныя улыбки, не направленныя ни на какой опред?ленный предметъ и не вызванныя никакимъ опред?леннымъ обстоятельствомъ или причиной. Старикъ Уардль, красный какъ жареный гусь, неистово пожималъ руку незнакомаго джентльмена и еще неистов?е клялся ему въ в?чной дружб?. М-ръ Винкель, прислонившись спиною къ ст?н?, произносилъ весьма слабыя заклинанія на голову того, кто бы осм?лился напомнить ему о позднемъ час? ночи. М-ръ Снодграсъ погрузился въ кресла, и физіономія его, въ каждой черт?, выражала самыя отчаянныя б?дствія, какія только можетъ придумать пылкая фантазія несчастнаго поэта.
— Что съ вами, господа? — спросили въ одинъ голосъ изумленныя леди.
— Ни-чег-гго, — отв?чалъ м-ръ Пикквикъ. — Мы вс?… благо… получны. Я говорю, Уардль, мы вс? благополучны: такъ, что ли?
— Разум?ется, — отв?чалъ веселый хозяинъ. — Милыя мои, вотъ вамъ другъ мой, м-ръ Джингль, другъ м-ра Пикквика. Прошу его любить и жаловать: онъ будетъ y насъ гостить.
— Не случилось ли чего съ м-ромъ Снодграсомъ? — спросила Эмилія безпокойнымъ тономъ.
— Ничего, сударыня, ничего, — отв?чалъ незнакомый джентльменъ. — Об?дъ и вечеръ посл? криккета… веселая молодежь… превосходныя п?сни… старый портеръ… кларетъ… чудесное вино, сударыня… вино.
— Врешь ты, шарамыжникъ, — возразилъ прерывающимся голосомъ м-ръ Снодграсъ. — Какое тамъ вино? Никакого, чортъ васъ побери. Селедка — вотъ въ чемъ штука!
— Не пора ли имъ спать, тетушка? — спросила Эмилія. — Люди могутъ отнести ихъ въ спальню: по два челов?ка на каждаго джентльмена.
— Я не хочу спать, — проговорилъ м-ръ Винкель довольно р?шительнымъ тономъ.
— Ни одной живой души не припущу къ себ?,- возгласилъ м-ръ Пикквикъ, и при этомъ лучезарная улыбка снова озарила его красное лицо.
— Ура! — воскликнулъ м-ръ Винкель.
— Ур-р-ра! — подхватилъ м-ръ Пикквикъ, снимая свою шляпу и бросая на полъ, при чемъ его очки также упали на середину кухни.
При этомъ подвиг? онъ окинулъ собраніе торжествующимъ взоромъ и захохоталъ отъ чист?йшаго сердца.
— Давайте еще бутылку вина! — вскричалъ м-ръ Винкель, постепенно понижая свой голосъ отъ самой верхней до самой низшей ноты.
Его голова опрокинулась на грудь, и онъ продолжалъ бормотать безсвязные звуки, обнаруживая между прочимъ зв?рское раскаяніе, что поутру не удалось ему отправить на тотъ св?тъ старикашку Топмана. Наконецъ онъ заснулъ, и въ этомъ положеніи два дюжихъ парня, подъ личнымъ надзоромъ жирнаго д?тины, отнесли его наверхъ. Черезъ н?сколько минутъ м-ръ Снодграсъ вв?рилъ также свою собственную особу покровительству Джоя. М-ръ Пикквикъ благоволилъ принять протянутую руку м-ра Топмана и спокойно выплылъ изъ. кухни, улыбаясь подъ конецъ самымъ любезнымъ и обязательнымъ образомъ. Наконецъ и самъ хозяинъ, посл? н?мого и трогательнаго прощанія со своими дочерьми, возложилъ на м-ра Трунделя высокую честь проводить себя наверхъ: онъ отправился изъ кухни, заливаясь горючими слезами, какъ будто спальня была для него м?стомъ заточенія и ссылки.
— Какая поразительная сцена! — воскликнула д?вственная тетка.
— Ужасно, ужасно! — подтвердили молодыя д?вицы.
— Ничего ужасн?е не видывалъ, — сказалъ м-ръ Джингль серьезнымъ тономъ. — На его долю пришлось двумя бутылками больше противъ каждаго изъ его товарищей. — Зр?лище страшное, сударыня, да!
— Какой любезный молодой челов?къ! — шепнула д?вственная тетка на ухо Топману.
— И очень недуренъ собой! — зам?тила втихомолку Эмилія Уардль.
— О, да, очень недуренъ, — подтвердила д?вственная тетка.
М-ръ Топманъ думалъ въ эту минуту о рочестерской вдов?, и сердце его переполнилось мрачною тоской. Разговоръ, продолжавшійся еще минутъ двадцать, не могъ успокоить его взволнованныхъ чувствъ. Новый гость былъ учтивъ, любезенъ, разговорчивъ, и занимательные анекдоты, одинъ за другимъ, быстро струились изъ его краснор?чивыхъ устъ. М-ръ Топманъ сид?лъ какъ на иголкахъ и чувствовалъ, съ замираніемъ сердца, что зв?зда его славы постепенно меркнетъ и готова совс?мъ закатиться подъ вліяніемъ палящихъ лучей новаго св?тила. Мало-помалу веселость его исчезла, и его см?хъ казался принужденнымъ. Успокоивъ, наконецъ, свою больную голову подъ теплымъ од?яломъ, м-ръ Топмалъ воображалъ, съ н?которымъ ут?шеніемъ и отрадой, какъ бы ему пріятно было притиснуть своей спиной этого проклятаго Джингля между матрацомъ и периной.
Поутру на другой день хозяинъ и его гости, утомленные похожденіями предшествовавшей ночи, долго оставались въ своихъ спальняхъ; но рано всталъ неутомимый незнакомецъ и употребилъ весьма счастливыя усилія возбудить веселость дамъ, пригласившихъ его принять участіе въ ихъ утреннемъ кофе. Д?вствующая тетка и молодыя д?вицы хохотали до упаду, и даже старая леди пожелала однажды выслушать черезъ слуховой рожокъ одинъ изъ его забавныхъ анекдотовъ. Ея удовольствіе выразилось одобрительной улыбкой, и она благоволила даже назвать м-ра Джингля 'безстыднымъ пов?сой', — мысль, съ которою мгновенно согласились вс? прекрасныя родственницы, присутствовавшія за столомъ.
Уже издавна старая леди им?ла въ л?тнее время похвальную привычку выходить въ ту самую бес?дку, въ которой м-ръ Топманъ наканун? ознаменовалъ себя страстнымъ объясненіемъ своихъ чувствъ. Путешествіе старой леди неизм?нно совершалось сл?дующимъ порядкомъ: во-первыхъ, жирный д?тина отправлялся въ ея спальню, снималъ съ в?шалки ея черную атласную шляпу, теплую шаль, подбитую ватой, и бралъ толстый сучковатый посохъ съ длинной рукояткой. Старая леди, над?вая шляпу, закутывалась шалью и потомъ, опираясь одною рукою на свой посохъ, a другою на плечо жирнаго д?тины, шла медленнымъ и ровнымъ шагомъ въ садовую бес?дку, гд?, оставаясь одна, наслаждалась около четверти часа благораствореннымъ воздухомъ л?тняго утра. Наконецъ, точно такимъ же порядкомъ, она опиралась вновь на посохъ и плечо и шла обратно въ домъ свой.
Старуха любила аккуратность во вс?хъ своихъ д?лахъ и мысляхъ. Три года сряду церемонія прогулки въ садъ исполнялась со всею точностью, безъ мал?йшаго отступленія отъ принятыхъ формъ. На этотъ разъ, однакожъ, къ великому ея изумленію, произошло въ этой церемоніи совс?мъ неожиданное изм?неніе: жирный д?тина вм?сто того, чтобы оставить бес?дку, отступилъ отъ нея на н?сколько шаговъ, осмотр?лся направо и нал?во и потомъ опять подошелъ къ старой леди съ таинственнымъ видомъ, принимая, повидимому, необходимыя предосторожности, чтобъ его никто не зам?тилъ.
Старая леди была робка, подозрительна, пуглива, какъ почти вс? особы ея л?тъ. Первою ея мыслью было: не хочетъ ли масляный болванъ нанести ей какое нибудь физическое оскорбленіе съ преступнымъ умысломъ овлад?ть ея скрытымъ капиталомъ. Всего лучше было бы въ такомъ случа? позвать кого-нибудь на помощь; но старческія немощи уже давно лишили ее способности издавать пронзительные звуки. Проникнутая чувствомъ невыразимаго ужаса, старушка наблюдала молча движенія рослаго д?тины, и страхъ ея увеличился еще больше, когда тотъ, прислонившись къ ея уху, закричалъ взволнованнымъ и, какъ ей показалось, грознымъ тономъ:
— Мистриссъ!
Теперь должно обратить вниманіе на то, что въ эту самую минуту м-ръ Джингль гулялъ въ саду, весьма недалеко отъ бес?дки. Услышавъ громкое воззваніе лакея, онъ остановился прислушаться, что будетъ дальше. Три существенныя причины побудили его на этотъ поступокъ. во-первыхъ, онъ былъ любопытенъ и праздненъ: во-вторыхъ, деликатность чувства отнюдь не принадлежала къ числу нравственныхъ свойствъ м-ра Джингля, въ третьихъ и въ посл?днихъ, онъ скрывался за куртиною цв?товъ, и никто не видалъ его въ саду. Поэтому м-ръ Джингль стоялъ, молчалъ и слушалъ.
— Мистриссъ! — прокричалъ опять жирный д?тина.
— Чего вамъ надобно, Джой? — спросила трепещущая старушка. — Над?юсь, мой милый, я была снисходительна къ вамъ и никогда не взыскивала строго за ваши проступки. Могло случиться что-нибудь
